Ведунья. Проклятая любовь (СИ) - Gusarova

«А мне-то как жаль», — мрачно написала Настя, подумав о том, что бабка наслала болезнь на Аркашу ради того, чтобы доканать её и свести в могилу вслед за Пересветовым.

Серёга перезвонил сразу же и, довольно пыхтя в трубку, сказал:

— Правда? Настён, ты меня прям окрылила.

— Ага, — отозвалась Приблудова.

— А Аркашка, ты знаешь, повеселел.

— Что, есть начал? — обрадовалась было Настя.

— Нет, пока не начал, — донёс Серёга. — Но смотрит гораздо живее.

Настя усмехнулась. Обнадеживающий признак!

— Жалко, у нас смены идут, не сходить посидеть никуда, — болтал Баянов. — Но знаешь, что? Скоро у меня отпуск, хотел в Пошново поехать к маме, может, ты со мной сгоняешь? Там море ещё тёплое, фрукты, орехи. Горы. Низенькие, но полазить можно. Пещеры посмотреть. Водопады.

Настя засмеялась. Про пошновский курорт знали все, Серёга мог его и не рекламировать.

— Так как? Что скажешь? Я беру два билета?

— Серёж, мне на работу надо, — уклончиво ответила Настя. — Ещё бы кто отпустил. Подумаем. Пошново это хорошо, конечно.

«Горы, море, орехи и никакой бабки!» — меркантильно подумала Настя.

— А, понял, — отрапортовал Серёга. — Продуктивного тебе дня!

Настя собрала сумку и присела на диван. Кот с муром потёрся о ногу, требуя ласки. Настя почесала его за ухом и пробормотала:

— Ох, Чижик, во что я вляпалась.

Весь четверг Приблудова пыталась не отрубиться на ходу от нехватки кофеина. И, помимо того, решить, как быть с пятницей. Если у других клиентов она могла отпроситься на день-два (хотя, что бы это изменило?), то Аркаша нуждался в очередной дозе антибиотика. Курс прерывать нельзя. Насте ужасно хотелось попросить Дашку подменить её. Но ту ждала полна коробочка загородных обслуживаний. И потом, Настя ни за что не стала бы рисковать благополучием подруги. Не хватало, чтоб старуха ещё и к Дашке прицепилась! И Приблудова решила: если это её испытание, что ж, значит ей и ехать. Ведь, как показала практика, мертвячка могла и «Всети» ей покоя не давать.

— Ладно, хрен с ним, — пробормотала Настя, когда утренний будильник, точно петушиный крик, ознаменовал наступление пятницы. — Ведьма, так ведьма. У меня есть Баянов, буду думать про Баянова.

Баянов был, конечно, счастлив. Настя издали увидела его озаренную любовью смешливую физиономию. Серёга подошел и, косясь на камеры, тихонько подержал Настю за руку.

— Ну, пойдем, — промурлыкал он.

— Пойдем, — зарделась Настя.

С ним было очень светло и спокойно. Серёга болтал и смеялся, Настя, наперво ширнув астрика, приступила к чистке аквариума. Журчала вода, Баянов рядом смеялся и нёс свою обычную чепуху, и Приблудова почти забыла свой страх, проклятья и неотвязчивую старуху. Но всё же решила спросить «главного эксперта по гибловской нечисти»:

— Серёж. Слушай, а откуда берутся призраки? Ну, почему люди ими становятся?

Настя и сама примерно знала это из фильмов-ужастиков и всяких сказок. Но одно дело из интереса читать про аквариумы, и другое — содержать рыбок. Ей нужен был максимум информации.

— Ну, откуда, — со знанием дела выдал Баянов. — Неупокоенные души, Настён. Когда, скажем, человек не своей смертью умер, или ему кто-нибудь насолил в жизни. Самоубийцы вот тоже. Наш, с галереи вот, ребята рассказывали, камеры отворачивает, гад! Смотришь — камера в зал повернута, всё штатно, потом — как дымок пролетает и камера — раз! — уже в другую сторону. Не упокоился пацан, видать. Жалко.

— Бли-и-ин, — поёжилась Настя, оглядываясь на ту галерею.

Она хотела узнать про одного призрака, а Баянов зачем-то ей до кучи про другого наплёл!

— Нет, ты не думай, он безобидный. Только камеры крутит. Мы с ребятами ему, как коту, пивасика наливаем у уборщицкой. Он тогда вообще не чудит всю ночь. А как забудем — кипишует.

— Баянов! — воскликнула Настя, пугаясь ещё больше.

— Это кто у нас тут такая красивая бояка? — Серёга подхватил её со стремянки и попытался унести.

Настя пискнула и схватила его за голову.

— Уронишь! Поставь на место!

— Это я-то уроню? Старшина Баянов? Такую красоту — и уроню?

— Серёж, ну работа же, — отсмеявшись, пожурила его Настя. — Лучше расскажи, а та старуха, почему она не упокоилась?

— Да что тебе эта старуха далась? — напрягся Серёга.

— Да так... — Настя задумчиво завазюкала щёткой по стенкам. — Все Скопидомов из головы не идёт.

— Так этого-то ахтышская мафия завалила! — возразил Баянов и насупился: — Дружки мои давние. Менты уже и повязали кого-то. Сегодня по новостям крутили.

— Ну их, расскажи про бабку ещё, — прервала его Настя. — Она тоже человеком была?

— Да, говорят, в берзаринские времена знахарка ходила по деревням, — выдал Серёга. — Типа травница, сельская ведьма. Ведунья. А потом у них какой-то замес вышел с графьим сынком, Григорием этим долбанутым. То ли прокляла она его, а он её в ответ расстрелять приказал и прикопать у ручья. С тех пор она и шлындает, неприкаянная. А Берзарины вымерли подчистую в эпидемию. То есть, получается, отомстила им старуха за свою смерть, только сама при этом не упокоилась. Вот, Настён, что знаю.

— Какой ужас, — пролепетала Настя, пытаясь спаять звенья истории воедино.

Берзарин, Григорий Афанасьевич, разгульный аристократ с бабушкиным перстнем на руке. Похож на Валеру. Повздорил с ведьмой. Оба погибли. И призрачная ведьма теперь пристала к Насте, у которой в семье хранится графский перстень. Она чувствовала, что тут всё не просто так, что связь событий становится крепче и чётче. Но при чём тут Валера? Что хочет от Насти старуха? Мстит? За что?

— Серёж, а ты не знаешь, кем был Берзарин? — на всякий случай спросила Настя.

— Козлом он был, — плюнул Баянов. — Вот кем.

— Это ясно, а... — Приблудова не знала, как лучше спросить, чтобы Серёга не догадался насчет её связи с призраком. Ей почему-то казалось, что ведьма непременно покарает за разглашение информации. — Ну... У него были семейные тайны?

— Ха, откуда ж мне знать, — хмыкнул Баянов. — На то они и тайны. Жаль, музей расформировали. Можно было туда сходить и всё обо всём узнать. Я вот не успел.

— Это точно, — согласилась Настя задумчиво.

Баянов потыкал ей в ягодицу рацией.

— Слезай, верхолаз. Пойдем, чаем угощу.

— Нет!!! — встрепенулась Настя, напугав Серёгу. — Чаем не надо. Можно не чаем? Молоко, водичка? Сок?

Баянов захлопал глазами.

— Сока нету... Пиво есть.

— Нет, пива тоже не надо, — Настя вспомнила, что пиво готовится из ячменя. — И вообще. Я поехала.

— Ну варенья тебе наведу, Насть, — уговаривал её Баянов.

— А оно из чего?

— Из крыжовника, домашнее.

— С зёрнышками небось?

— А с чем ещё-то крыжовник? — озадаченно развел руками Баянов. — Странная ты какая.

— Нет, — отрезала Настя. — Серёг, я поеду. Мне кота кормить надо. Спасибо... тебе.

— Да пожалуйста, — тяжко и обиженно вздохнул Баянов. — Было бы за что.

Настя увидела по его глазам, что он подозревает неладное, но решила с ним не сюсюкать. Хватило Кикуса, ещё перед мужиками оправдываться! Серёге спокойно жилось, и он не знал, что творится с Настей. А бегать, начинать бояться кого-то там потерять, снова наступая на те же грабли, Приблудова не подписывалась. Пусть себе думает, что хочет, и дуется. У неё своих призрачных проблем хватает. И вообще, хотел бы — предложил переночевать, чтобы ненаглядная девушка ночами по маньячным районам не бегала!

Баянов же довел её до двери и, с видом пнутой ни за что собаки, тихо сказал:

— Пока.

— Пока, Серёж, — сухо попрощалась Настя. — До понедельника.

Отойдя от «Яхонта», Приблудова в сердцах топнула ногой. Капучино хотелось дьявольски. Настя поняла, что за время дружбы с Зориным стала кофеиновой наркоманкой. В ней взыграло ярое желание протестовать. Она оглядела пустынную улицу и решила себе под нос:

— Пойду к Зорину. И плевать!

И тут же заметила скользящий к ней от торгового центра сухонький старушечий силуэт.