Последняя любовь Великого дракона - Александра Гусарова

были забраны в низкий хвост.

— Александра Родионовна, я вас жду! — поприветствовал он меня таким тихим голосом, что даже пришлось напрячь слух. — А где Петр Дефендер? Вы же вдвоем на прием записывались. Ой, а эта птичка с вами? Какой интересный экземпляр.

И хотя речь его была тихой по звуку, этого нельзя было сказать про ее скорость. Мы с Петрушей не могли в поток слов вставить ни одного своего. Когда маг понял, что мы стоим и смотрим на него и ничего не говорим, то замолчал и выжидательно посмотрел на нашу компанию. Тут же свои пять копеек решил вставить Петр:

— Петр Дефендер — это я. И я не птичка, а дракон!

Маг растерянно захлопал глазами, разглядывая «дракона», затем сделал серьезное лицо и торжественно произнес: — Да-да, заходите. Святозар Святополкович рад вас видеть в своей скромной обители!

С этими словами нас провели в темную комнату, которая освещалась лишь парой обычных парафиновых свечей, обмотанных новогодним дождем, и предложили сесть в глубокое кресло непонятного цвета. Оно могло быть как красным, так и черным или синим. Напротив, за тяжелым дубовым столом стояло второе такое же, которое занял сам хозяин кабинета. Мужчина сделал непонятный пасс руками, прищелкнул пальцами и нажал на выключатель под столом. Я это определила по типичному звуку. На столе тут же вспыхнул хрустальный светильник в форме шара. И я смогла разглядеть черный провод, который шел к электрической розетке.

То, что он так быстро пришел в себя и не удивился на Петрушины слова, я списала на то, что к магам нормальные люди ходят редко. Поэтому он, скорее всего, привык к разным чудакам и их чудачествам.

— Какие услуги вы бы хотели получить? — любезно уточнил Святозар. — Я в совершенстве владею отворотами, приворотами, могу снять сглаз и даже навести порчу. Причем все это без вреда для вашего здоровья и здоровья ваших оппонентов. Я владею всеми видами белой и черной магии.

— Магия по видам не делится, — тут же возмутился Петруша. — Это вы, люди, в своих сказках придумали. А она однородная.

— Простите, уважаемый господин… — тут маг замялся, глядя на попугая, — дракон, а вы почему так считаете?

— Потому, что я ею владею! — ответил он с вызовом, но затем стушевался и поправился, — владел. И отвороты, и привороты мне не нужны. Мне нужно переселить мою душу в человеческое тело.

Маг замер, разглядывая нашу странную парочку. Глубоко вдохнул, выдохнул и спросил:

— Александра Родионовна, вы надо мной поиздеваться пришли и попугая за собой притащили?

— Почему поиздеваться? — я пожала плечами. — Нам действительно нужен маг, который смог бы это сделать.

— Вы какие-то сказки мне рассказываете! — вспылил маг. Он хотел еще что-то добавить, но тут двери его кабинета распахнулись, и на его пороге появился … ангел.

Это была девочка лет четырех в длинной ночной рубашке, золотистые волосы обрамляли ее личико словно нимб. Она терла заспанные глаза кулачком и смотрела на мага, не замечая нас. А потом требовательным голосом объявила:

— Папа, я какать хочу!

Маг тут же вспыхнул, словно свекла, и грозно произнес: — Милена! Я же говорил, что нельзя папе мешать, когда он работает!

— И что, мне теперь обкакаться что ли? — тут же возмутилась девочка.

Я чуть сдержала рвущийся наружу смех:

— Идите к ребенку, уважаемый. Не стоит мучить ее. А нам вы, похоже, помочь все равно не сможете.

— Да вам никто не поможет! Сумасшедшие вы! — растерял свое гостеприимство маг.

Я ничего не успела ответить, как Петруша ткнулся клювом в мое ухо: — Шурочка, пойдем. У него в ауре магии совсем нет!

Мы встали и пошли к дверям. Но нас остановил окрик мага: — С вас двести рублей за прием!

— Но вы же ничего не сделали? — удивилась я.

— Я на вас время потратил.

Тогда я молча достала требуемую сумму, положила на стол и пошла на выход, удивляясь, что Петр промолчал по этому поводу.

До дома мы доехали в тишине. И таксист ни слова не сказал по поводу Петра, понуро сидящего на моем плече, и Петруша молчал всю дорогу.

Уже в квартире я почесала шейку птице и осторожно поинтересовалась: — Ты расстроился, да?

— Расстроился, — кивнул он головой, — если так можно сказать про человека или попугая, у которого разрушилась мечта всей его жизни.

— Мы еще магов поищем! — попыталась приободрить его я.

— Брось, Шурочка, я понял, что ты была права. И магов в вашем мире действительно нет. Похоже, что все, как я, в жерло вулканов кинулись.

— Но ты же сам говорил про сказки? — теперь уже завелась я. И мне действительно захотелось, чтобы в наших серых буднях было место чуду.

— Три тысячи лет назад они точно были. А сейчас нет. Магия тоже имеет свойство вырождаться, — он тяжело вздохнул, забрался в свою клетку, сел на жердочку и отвернулся к стене.

Я подумала, что его чувства сходны с чувствами тех людей, которых внезапно лишили возможности двигаться, полноценно жить. А еще страшнее, лишились надежды на выздоровление, им говорят, что это все, лучше уже не будет. Ни-ког-да.

Я почувствовала, как слезы подступают к моим глазам. Не хватало только мне еще разреветься! Тогда точно потоп устроим. А интересно, попугаи могут плакать? Эта нелепая мысль немного взбодрила меня. И я решила все-таки растормошить питомца.

— Петя, я в магазин пошла. Тебе чего-нибудь вкусненького купить?

Он медленно, нехотя поднял голову, посмотрел на меня долгим взглядом, а затем так же молча спрятал ее под крыло. Этот птичий жест выбил меня из колеи. Раньше попугай никогда так не делал, словно дистанцируясь от пернатых. Я поняла, что разговаривать со мной сейчас не будут. Но раз обещала сходить за покупками, то нужно идти. Куплю чего-нибудь на свой вкус.

По дороге в магазин мне неожиданно перешла дорогу цыганка. Она, как любят делать представители этого вольного племени, улыбнулась мне, сверкая золотыми зубами на солнце и поинтересовалась:

— Девушка! Не подскажешь, который час?

Я уже было хотела пройти мимо, научена горьким опытом. Я им и время в свое время говорила, и денежку на хлебушек ребеночку давала. О результате даже говорить не буду, стыдно. Но что-то меня остановило, и я внимательно посмотрела на нее. В какой-то миг мне показалась, что вишневый глаз цыганки вдруг стал золотистым, а зрачок вытянулся в вертикальную линию. Не знаю, это был знак или мне от расстройства примерещилось, но я притормозила.

— Дорогая, — я ответила ей, подражая ее же манере. — Время ты и без меня знаешь. Но вот