Колизион. Шатер отверженных - Ясинская Марина Леонидовна

– А, ну да, – протянула Риона. – За такой грех нет им прощения, и ничто на свете его не перекроет, да? – насмешливо спросила она.

Кристина ответила ей возмущенным взглядом, готовая чуть ли не с пеной у рта отстаивать Мануэля, но подруга вдруг улыбнулась, и тема черного цирка сразу отошла на второй план.

– У вас все становится серьезно?

Кристина почувствовала, как щекам стало жарко. Она никогда раньше ни с кем не обсуждала свои личные отношения. Да и не было у нее никаких отношений! Но даже если бы они и сложились, там, в прежней жизни, ей было бы просто не с кем их обсудить. А сейчас вдруг есть собеседник, с которым хочется поделиться, и есть отношения, о которых можно рассказать, и это так волнительно!

Хотя как «отношения»… Может, это еще и не отношения, Кристина не была до конца уверена. Но, во всяком случае, явно происходило что-то, что по крайней мере давало повод и основание для разговора об отношениях.

– Про «серьезно» я бы пока утверждать не рискнула, – ответила она.

– Но что-то же явно есть? Больше, чем дружеское общение? – допытывалась Риона.

– Что-то есть, – кивнула Кристина, чувствуя, как в ней борются два противоречивых желания: рассказать, потому что очень хочется, и промолчать, потому что она смущается, и вообще эта тема ей крайне непривычна!

– И что? – не отставала Риона.

– Ну, разговора о том, что между нами происходит, у нас не было. Но Мануэль, кажется, и правда оказывает мне знаки внимания, – ответила Кристина, вспоминая, как они сидели вечером под пледом, как воздушный гимнаст подходил к ней и обнимал так, словно это в порядке вещей, как даже пригласил к себе в трейлер и весьма прозрачно намекнул, что они будут там одни. Это же можно считать за знаки внимания, не так ли? А о том, как замирало от восторга собственное сердце, а потом начинало трепыхаться миллионами крылышек бабочек, и говорить не стоило!

– Вау, – с широкой улыбкой выдохнула Риона. – На него, знаешь ли, пачками вешаются.

– Знаю, – криво усмехнулась Кристина. Сложно было не замечать взглядов, которые бросали на воздушного гимнаста многие девушки цирка, и то, какую реакцию вызывал у них Мануэль, всего лишь им улыбаясь. И в «Обскурионе» – та же история! Может, его и выкинули из того цирка, но это явно не ослабило интереса к воздушному гимнасту со стороны женского пола, Кристина видела, как мило общались с ним девушки из «Обскуриона» этим утром… И как вела с ним себя Ронда – так, словно их по-прежнему что-то связывает. И ей даже не хотелось думать о том, что именно!

– Ну и он все это время уж точно не вел себя как алтарный мальчик, – продолжала Риона. – Однако ни с одной у него не зашло дальше, чем просто поразвлечься немного – и разойтись. И это не потому, что девушки не пытались. Наоборот, они из кожи вон лезли! Да что далеко ходить, возьми хоть нашу Джаду. – Девушка кивнула на пустующую кровать гимнастки. – А у нее с ним даже «быстро поразвлечься» не было, хотя она так старалась! И тут появляешься ты…

– Я не пойму, ты сейчас мне комплимент делаешь или недоумеваешь, что такой, как Мануэль, нашел в такой, как я? – с нервным смешком уточнила Кристина. Она догадывалась, что вряд ли Риона хотела ее обидеть, но сама увидела в ее словах именно такой смысл… Хотя ее собеседница, весьма вероятно, его туда и не вкладывала.

– Крис, ты уродина? Нет! А красота – понятие относительное, – небрежно взмахнула рукой Риона. – Куда важнее другое: ты его чем-то зацепила! Чем-то таким, чего явно не было у всех остальных желающих. И это круто! И сейчас ну очень интересно наблюдать за тем, как наш неприступный красавчик наконец-то дал слабину!

Искренность танцорши мгновенно растопила образовавшийся в душе Кристины лед.

– Ну, я бы пока все равно не стала так уж уверенно говорить про слабину, – смущенно пробормотала она, хотя слышать слова Рионы было очень приятно. – А ты? – внезапно спросила она, решив, что сейчас самый подходящий момент задать волнующий ее вопрос.

– Что я? – не поняла Риона.

– Я знаю, что ты ни с кем не встречаешься, но, может, тебе кто-то нравится?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Если бы даже и нравился, он бы долго не протянул.

– Почему? – удивилась Кристина.

– Из-за Кабара. Он же все равно ко мне никого не подпустит.

– А ты ему зачем? Не заметила в нем ни искры романтического интереса к тебе!

– Хоть с этим повезло, – криво усмехнулась Риона. – Не дай бог у него появился бы такой интерес! Меня бы он точно не спрашивал, хочу я этого или нет. – Девушка вздрогнула и обхватила себя руками, словно ей стало холодно. – К счастью, я ему в таком плане совершенно не нужна. К тому же ему и так всегда хватало женского внимания.

– Вот уж чего никогда не пойму, так это что они в нем находят? – воскликнула Кристина. Она видела, как гимнастки и акробатки флиртовали и заигрывали с метателем ножей и какие улыбки посылали ему сегодня артистки другого цирка. – Ну ладно, эти, из «Обскуриона», – они его не знают. Но наши-то! Они же видят, как он с тобой обращается! Что в этом может привлекать?

– Многие путают жестокость с силой. Я и сама когда-то тоже путала. Принимала хамство за независимый характер, грубость – за уверенность в себе, а злость – за проявление силы. Типа «настоящие мужские качества», – с изрядной долей насмешки над самой собой сказала Риона. – Потребовалось очутиться в «Колизионе» и оказаться намертво связанной с таким, как Кабар, чтобы понять эти заблуждения…

Кристина была неожиданно поражена озвученными Рионой мыслями. Она никогда прежде об этом не задумывалась, но ведь подруга права! Кристина и сама часто так заблуждалась! Взять хоть того же Фила, объект ее наивного романтического интереса в школе. Она видела в нем загадочность, сдержанность и прочие привлекательные качества, хотя на самом деле это были всего лишь эгоизм, неуверенность в себе и равнодушие к другим. Однако ее симпатия застилала ей глаза и превращала неприглядные качества в благородные, красивые черты.

– А возвращаясь к твоему вопросу, – продолжила тем временем Риона, – Кабар все равно не захочет, чтобы я была с кем-то другим.

– Но почему?!

– Да просто потому, что ему нравится быть собакой на сене. А точнее, ему нравится ощущение власти надо мной, он обожает ее проявлять, и отпугивать от меня любого потенциального ухажера – одно из его любимых развлечений. Впрочем, этих потенциальных уже давно не осталось; все быстро выучили урок, что ко мне лучше не подходить.

Кристина молчала, осмысливая услышанное. У нее не укладывалось в голове, как в Рионе уживается такое противоречие. Она совершенно точно не лезла за словом в карман и не боялась его использовать, не отступала, когда дело доходило до конфликтов, и не страшилась постоять за себя. И в то же время приняла нездоровые отношения, которые сложились у нее с Кабаром, и полностью капитулировала. Смирилась. И даже не пыталась бороться. Но почему? Почему она это терпит? Ее же совершенно не устраивает такое положение вещей!

«Почему же ты ничего с этим не делаешь?» – уже почти было спросила Кристина, но в самый последний момент успела себя остановить.

Потому что она вдруг подумала: а если бы этот вопрос задали ей самой всего несколько недель назад? К ней отвратительно относились Ольги, и, конечно же, ее это не устраивало. Так почему она ничего не сделала? Почему молчала и терпела? Потому что «жертва» – это приговор, который нельзя изменить? Или потому, что у нее просто не хватало храбрости на конфронтацию? Потому что она боялась, как бы не сделать хуже? Или потому что верила, что все равно ничего не получится?

Ответа на этот вопрос у Кристины не было и по сей день.

Но зато она поняла, что, вероятно, точно так же нет ответа на ее вопрос про Кабара и у Рионы. И разве она может ее за это осуждать?

* * *

Фьор нервно выдохнул. Конечно же, это была не Ира! Просто на первый взгляд девушка оказалась на нее похожа: тот же цвет волос, та же прическа, одинаковый цвет глаз и похожий овал лица. Но стоило чуть присмотреться, и иллюзия сходства мгновенно рассеялась.