Колизион. Шатер отверженных - Ясинская Марина Леонидовна

– И учтите, мы заберем с собой двоих из вас – в качестве оплаты за помощь.

Слова Джордана были встречены озадаченной тишиной. И даже Кабар промолчал, не повторив эхом ни одного слова.

– И о какой же помощи идет речь? – снова первым подал голос Вит.

– У следующего города пятая категория сложности, одни вы не справитесь, тем более после того, как потеряли сразу нескольких человек, – ответил Джордан. Сделал паузу, а потом усмехнулся: – Ах да, вы же ничего не знаете о категориях. Что ж, ваш выход, коллега, – махнул он рукой Кабару.

Метатель ножей расправил плечи и словно подрос на несколько сантиметров.

– У каждого города, в котором мы даем представление, есть своя категория сложности аудитории, – сказал он с таким видом, словно объяснял нечто давно ему известное; если бы Кристина не подслушала тот его разговор с Джорданом, то даже поверила бы, что он и правда все знал. – Наш следующий пункт назначения – максимально сложный, и это значит, что мы должны выложиться на все сто пять процентов, чтобы «пробить» всех до единого зрителей. С учетом наших недавних потерь, может, и на все сто десять. Если это не удастся, нам грозят массовые удаления. Одни мы не справимся. Вместе с ними у нас есть шанс.

Кристина огляделась, оценивая реакцию циркачей, и подумала, что, наверное, когда она подслушивала разговор, у нее было такое же выражение лица, как у них сейчас, – целый спектр самых разных эмоций, от растерянности и недоверия до страха и паники.

– Вы что, не знали? – шепотом спросил Кристину Дэнни.

Девушка только молча помотала головой.

– О, – коротко воскликнул шут. Чуть помолчал, а потом уточнил: – Не знали про следующий город – или вообще в принципе не знали?

Кристина выразительно на него посмотрела, и рот Дэнни округлился в еще одном «О», только на этот раз безмолвном.

– А с чего вообще вы взяли, что там такая сложная аудитория? Вы уже выступали в этом городе? – снова взял на себя роль озвучивателя общих мыслей Вит, обращаясь на этот раз напрямую к Джордану.

В полной тишине директор «Обскуриона» медленно подошел вплотную к Виту. Джордан был высоким и массивным, и окружающая его аура непонятной угрозы делала его еще больше. Но когда он встал напротив Вита, Кристина не без удивления осознала, что они, оказывается, одного роста. Наверное, Джордан даже немного пониже, но котелок на голове уравнивал его с Витом.

Несколько мгновений витражные очки пристально пялились на парня, и Кристину, всего лишь наблюдающую за этим со стороны, пробрала дрожь. А вот по их ходячему «генератору электричества» было совсем незаметно, что Джордан его нервирует; то ли Вит это так хорошо скрывал, то ли и правда аура директора «Обскуриона» на него не действовала.

– Вот черт! – едва слышно прошептал сидевший рядом Дэнни, про которого Кристина уже успела забыть.

«Что сейчас будет?» – напряглась она. И тут Джордан резким движением снял очки.

Кристина шумно втянула воздух, увидев на этот раз куда ближе белые незрячие глаза. Несколько мгновений – и их снова закрыла заслонка из маленьких разноцветных осколков, вставленных в круглую оправу.

– Ты не должен быть здесь, – услышала Кристина непонятные слова Джордана. – Ты не один из нас. Как ты вообще тут оказался?

Вот теперь на лице Вита что-то дрогнуло, и ей показалось, что она уловила в его взгляде удивление и замешательство. Но тут напряженность момента разрушил Кабар.

– Все сказано на афише! – громко сказал он и развернул большой лист с эмблемой «Колизиона» и датой выступления. – Видите? Наверху пять звезд! Это вовсе не украшение; звезды показывают, насколько трудная у нас будет аудитория.

– А зачем вам нужны двое из нас? – настойчиво спросил Вит, не сводя взгляда с круглых очков, которые Джордан уже снова водрузил на переносицу, надежно скрыв незрячие глаза от чужих взглядов. – Если берешь плату, это как бы уже и не совсем помощь, не так ли?

Очки чуть наклонились вбок.

– Мы всегда ищем способ усилить наш цирк лучшими артистами, – сказал Джордан. – И не колеблясь избавляемся от слабых звеньев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кристина тут же нашла взглядом Мануэля; последняя стрела была явно направлена на него. Значит, по мнению Джордана, воздушный гимнаст оказался слабым звеном? Да кем он себя возомнил? Он вообще видел выступления Мануэля? Да тот же просто прекрасен!

Возмущение сыграло Кристине на руку, под его напором развеялась та парализующая аура угрозы, которую излучал Джордан.

– Именно поэтому наш цирк не знает удалений, – продолжил директор «Обскуриона». Сделал продуманную паузу и отчеканил: – Никогда. Мы никогда не теряем своих. Для тех двоих, кого я выберу, это будет счастливый билет.

С этими словами он круто развернулся и удалился, сопровождаемый тихим металлическим цоканьем каждого второго шага.

Над автокараваном повисла неловкая тишина. Циркачи смущенно переглядывались. Обычно после завтрака они всегда репетировали. Но сейчас, когда в памяти словно выжгли каленым металлом воспоминание о впечатляющей тренировке «Обскуриона», проводить репетицию совершенно не хотелось. И не было директора, который напомнил бы им о том, что они должны продолжать тренироваться, несмотря ни на что.

Еще больше подавленные и растерянные, циркачи «Колизиона» украдкой обменивались виноватыми взглядами и топтались на месте, не зная, как быть. Все-таки начать репетицию, как обычно, – или тихо разойтись?

А над опустевшей дорогой вслед удаляющемуся Джордану понесся знакомый заунывный мотив. Кристина скосила глаза и увидела незаметно подкравшегося к ней Апи, который, полуприкрыв глаза, напевал свою мрачную песенку.

– Судьба к нам равнодушна…Что хуже может быть…

Кристина не сразу поняла, что слышит новый куплет. А когда поняла, почувствовала, что сердце сжалось в тревожном предчувствии. Что это будут за слова? И главное – почему ей кажется, что слова песенки лопоухого мальчишки предсказывают судьбу их цирка?

А Апи, не обращая внимания, продолжал тянуть:

– И жить совсем не нужно… И прошлое забыть…

Глава 4

Происходило что-то странное; огонь не только выходил из-под контроля, но Фьор еще и не замечал, как это происходит. Он словно «выключался», а когда приходил в себя, обнаруживал, что пытается то тут, то там поджечь что-нибудь в караване припаркованного на обочине «Обскуриона».

Да, ему не нравился этот мрачный черный цирк и его обитатели. Все они улыбались и были подчеркнуто, даже как-то старательно дружелюбными, но Фьору они напоминали акул, прикидывающихся дельфинами: стоит чуть надавить – и они показывают свою хищную натуру. Ходулисту в какой-то бессмысленной короткой стычке из-за сущей ерунды якобы случайно разбили нос, а кое-кто из чужаков намеренно сшиб с ног одного из акробатов «Колизиона», хотя со стороны это и выглядело как случайное столкновение. Казалось, «черные» циркачи словно метили территорию, сразу показывая, кто тут самый сильный и главный.

Впрочем, та девушка-жонглер, которая подошла к Фьору за завтраком, была очень даже милой – как и многие другие циркачи «Обскуриона». Но в любом случае, пусть сам цирк фаерщику и не нравился, но ведь не до такой же степени, чтобы его подсознание брало над ним полный контроль и организовывало масштабный поджог? Что вообще творится? Это его дар настолько выходит из-под контроля – или же «Обскурион» провоцирует такое обострение?

«Безопаснее будет уйти к себе и не показывать носа из трейлера», – решил Фьор, когда, в очередной раз очнувшись от небытия, осознал, что невидящим взглядом пялится на язычки пламени, жадно лижущие резину шин на одном из автобусов «Обскуриона».

Не тратя ни единого лишнего мгновения, Фьор быстрым шагом пошел к своему цирку, надеясь, что успеет дойти до трейлера, прежде чем его снова накроет и он попытается устроить очередной пожар.