Я подарю тебе свое разбитое сердце - Полин Мур

ночь я ночевала на улице во внутреннем дворе нашего дома. На утро меня нашел дядя Альфред. Он завел меня в дом, напоил горячим чаем и накрыл пледом.

— Почему ты была на улице? — спросил он с тревогой в глазах.

Мне было запрещено говорить о том, что делают родители. Как сказала мама — это наши личные дела, которые не должны выходить за пределы нашей семьи.

— Я просто захотела подышать свежим воздухом и не заметила как уснула, — ответила я, поджимая губы.

Я всегда делала так, когда вру, потому что моя гувернантка говорит, что если врать, то феи будут щипать мои губы в наказание за ложь.

— Астрид, скажи правду, — мужчина взял в свои руки мои ладошки и осмотрел их тыльные стороны. — У тебя все хорошо дома?

— Конечно, дядя Альфред, разве может быть по-другому?

Мужчина слабо улыбнулся и, обняв, вышел из гостиной.

Будучи маленькой девочкой я не понимала, что такое добро, а что зло. Поэтому то, что было злом мне казалось правильным.

Глава четвертая. Невинная жизнь

Пятнадцать лет назад.

Следующие два дня я не могла нормально спать. Каждую ночь, когда легкие звуки ночи окутывают меня, я понимаю, что неминуемо поддаюсь своему страху. Свет луны из окна едва пробивается сквозь занавески, но в этом полумраке разгорается нечто большее, чем просто завуалированный мир. Это место, где мои кошмары становятся реальностью, и я снова сталкиваюсь с той самой тенью — чувством вины, которое, словно невидимые оковы, не дает мне уснуть.

Ночь за ночью меня преследуют кошмары. Они приходят ко мне, как призраки, и окутывают меня своим ледяным дыханием. Я вижу, как причиняю боль тем, кого люблю, и совершаю ужасные поступки, за которые мне потом стыдно.

Я просыпаюсь в холодном поту, мое сердце колотится в груди, а разум отчаянно пытается отделить сон от реальности. Но чувство вины остается, терзая меня даже наяву. Я знаю, что это просто сны, но они кажутся такими реальными, такими осязаемыми, что я начинаю сомневаться в себе, в своей доброте и сострадании. С каждым новым кошмаром я чувствую, что становлюсь все хуже и хуже. Я пыталась игнорировать сны, убедить себя, что они ничего не значат. Но они продолжают возвращаться, ночь за ночью, мучая меня. Я боюсь засыпать, боюсь увидеть, что мне уготовано в моих ночных мучениях. Я чувствую, что теряю контроль над собственной жизнью. Кошмары завладели мной, они диктуют мне условия. Я боюсь, что в конце концов они поглотят меня целиком.

Я пытаюсь погрузиться в сон, но каждый раз, когда мои веки закрываются, приходят странные образы. Они что-то шепчут мне, но я не могу разобрать ни слова, потому что они говорят слишком тихо.

— Астрид, просыпайся! — я ощутила сильный толчок, а в следующую секунду открыла глаза.

Свет в комнате был включен, а я лежала на полу. Вся моя сорочка была мокрая от пота, а лицо от слез. Я быстро встала на ноги и отряхла одежду, попутно вытирая соленые капельки с щек.

— Ты с ума сошла так кричать? — мама стоял около меня.

— Я просто… мне приснился кошмар…, — прошептала я.

— Это просто сон!

— Но он был таким реальным…

— Это. Просто. Сон. Астрид.

Просто сон…

Я легла в кровать, и когда мама погасила свет и вышла в коридор, я накрылась одеялом с головой в надежде, что эти ужасы не достанут меня из моей маленькой крепости.

Пожалуйста, помогите мне. Я не знаю, что мне делать.

Утром, когда мы завтракали, дядя Альфред сказал, что сегодня я останусь дома одна, потому что ему с родителями нужно уехать в соседний город по делам. Так как это займет весь день, а мне было категорически запрещено подходить к плите, дядя провел мне мини-экскурсию по кухне. Показал, где стоят готовые блюда, где закуски, показал два термоса с горячей водой, чтобы мне не пришлось самой кипятить ее, а затем шепнул на ухо, что, если мне понадобится помощь, чтобы я обращалась к дяде Феррару. Честно говоря, я не понимала его беспокойство, ведь я вполне дотягивалась до плиты и умела ей пользоваться, но раз так ему будет спокойней — хорошо. Я пообещала, что сделаю все, как он сказал, однако на самом деле мне не хотелось видеть ни Адама, ни дядю Феррара. Мне было стыдно. Стыдно за то, что из-за моего любопытства им пришлось убить невинное животное. Мне было стыдно за то, что мои родители порой такие жестокие.

Когда родители с дядей уехали, я побежала на первый этаж в гостиную, чтобы посмотреть мультики. «Телевизор — это привилегия», — так всегда говорит мне мама. Чтобы получить эту привилегию мне нужно слушаться родителей и хорошо учиться. Тогда по выходным я смогу несколько часов смотреть за жизнью вымышленных персонажей. Правда, за всю мою которую жизнь я еще ни разу не получала эту привилегию. Наверное, мне нужно усерднее трудиться…

Я сидела на большом мягком ковре, пила какао и смотрела «Спанч Боба», когда услышала стук в дверь. Сначала я испугалась, ведь дядя Альфред не предупреждал меня, что к нам должен кто-то прийти, но когда я увидела лицо соседа, я выдохнула. И хоть мое сердце продолжало сильно биться, я уже не переживала. Положила стакан на столик, надела тапочки и побежала к двери.

— Здравствуйте, дядя Феррар, — произнесла я, открывая дверь нараспашку.

— Привет, милая, тебя тут одну оставили что ли? — спросил мужчина, заглядывая внутрь.

— Да, дядя вместе с родители уехали в другой город по делам. Им что-нибудь передать?

— Нет, я пришел к тебе.

— Ко мне? — удивилась я.

— Да, не хочешь прогуляться по виноградным полям? — он улыбнулся.

— Мне нельзя выходить из дома, дядя Феррар… Папа сказал, что я под домашним арестом.

— Какой домашний арест?!

— Папа сказал, что это поможет мне стать более дисциплинированной.

— Я бы сказал твоему отцу пару ласковых…

— И у меня нет ключа, чтобы закрыть дом.

— К счастью, у меня есть, — мужчина потянулся рукой в карман и достал серебряный ключик. — Иногда правила можно нарушить. Альфред попросил, чтобы я присмотрел за тобой, пока их не будет. А мне будет спокойнее, если ты будешь на виду.

— Хорошо, только мультики выключу!

Мы шли вдоль огромного поля, на котором расцветал виноград. Несколько ягод мне удалось сорвать с ветвей и попробовать на вкус. Немного терпко, но очень сладко, мне понравилось. Когда мы подошли к небольшому ручью, я наконец смогла прервать тишину, которая повисла между нами.

— Вы злитесь