Белый треугольник - Валентин Григорьевич Манкин

вслед за главным судейским судном в поисках ветра...

Но Балтика на этот раз доказала, что она действительно норовиста. Неожиданно заштормило. Буквально накануне открытия регаты. Мы спешно готовили, другие паруса, мачты. В столовых никто не отказывался от дополнительной порции — в сильный ветер лишний вес не помеха.

И вот соревнования начались. В первый день — шесть баллов. Хотя всю гонку шел первым и первым финишировал, в дневнике поставил себе низкие оценки, особенно за старт. Не мог, видно, внутренне переключиться с настройки на слабый ветер.

На следующий день как будто затихло. Мягкие теплые порывы с запада не превышали двух-трех баллов. Яхты весело носились в стартовой зоне. Но гонщики нет-нет, да и поглядывали на небо — было в нем что-то настораживающее.

Как всегда, .первыми приготовились начать борьбу “Летучие голландцы”. Эти быстроходные парусные лодки всегда задают тон. По ним приходится ориентироваться тем, кто вступает в борьбу позже. Хотя вообще-то особенного времени на ориентацию не остается — через десять минут звучит стартовый выстрел для “Финнов”. И все же за десять минут можно многое увидеть.

“Летучие голландцы” пошли выше первого поворотного знака. Ветер начинал менять направление, постепенно заходил на север. “Финны” тесной стайкой толпились у наветренного знака. Неужели ребята не видят, что ветер меняется?

Очень трудно побороть чувство стадности, что ли, когда все дружно идут в одну сторону. И все же преодолеваю в себе желание подойти к остальным лодкам. Остаюсь посередине стартовой линии. Так и ухожу один, учитывая пока легкое изменение ветра.

Вот и “Голландцы” на дистанции начали спускаться. Значит, не ошибся. Поворотный знак обогнул первым.

Белые облака, появившиеся не так давно, быстро надвигались. Неслись и неслись, будто в высоте, над нами, небесные парусники боролись за скорость в, своей воздушной регате.

Парус тревожно загудел. Голос его стал сухим, с легким потрескиванием. Так бывает перед сильным порывом. И тогда приходит совершенно особое чувство — тревожная пустота в груди, автоматическая легкость движений. И в голове ясность, граничащая с ирреальностью. Ощущение это рождается мгновенно. И мгновенно меняется реакция.

И все-таки шквал налетел неожиданно. В какую-то долю секунды он разбросал яхты по дистанции. Все вокруг кипело: вода, ветер, тучи. Все смешалось. Руки налились свинцовой тяжестью, удерживая яхту на поверхности взбесившегося моря. Временами казалось, что она отрывается от волн и мчится по воздуху. Краем глаза замечаю, как один за другим опрокидываются “Летучие голландцы”. Когда пролетал вблизи какой-нибудь опрокинувшейся яхты, ребята призывно махали руками из воды: ждем тебя в своей компании...

Оглянулся назад. Ничего не видно. Только темная стена, несущаяся вслед за моим маленьким “Финном”. Что будет, если она догонит? Лопнул гика-шкот, и парус в одно мгновение улетел к носу.

Ветер толкал в спину, будто хотел выкинуть меня из лодки. Уперся крепко ногами в борт, выпрямившись во весь рост. А яхта неслась и неслась вперед. На нижнем знаке развернулся. Теперь, идя против ветра, я буквально висел за бортом. И хотя возможность опрокинуться стала гораздо меньше, напряжение не спадало. Ах, как хотелось быть хоть немножко больше ростом и хоть немножко больше весить, чтобы еще больше открепить яхту!

Ветер постепенно смирял свой нрав, отступая за пределы дистанции. Казалось, он отодвинулся в сторону, чтобы полюбоваться своей работой — везде плавали опрокинутые яхты, сломанные мачты. На них висели вымокшие спортсмены. Одни пытались поднять лодки и продолжить соревнования. Другие безнадежно ждали помощи, катеров, где можно будет переодеться, отдохнуть.

Судьи сократили дистанцию. Значит, финиш у верхнего знака. Пролетел его на полном ходу. И лишь после этого смог немного прийти в себя.

Шквал, рев ветра, несущаяся по волнам яхта, а кругом сплошные кораблекрушения. И призывные взмахи: к нам, к нам... Все это казалось нереальным. Будто не меня это толкал ветер в спину. Будто не я затылком касался волн, захлебываясь в соленой воде.

Не знаю, сколько времени я один кружился в финишной зоне. Потом подошли еще три “Финна”. А 45 так и не смогли закончить гонку. Разбросанные шквалом, они плавали по всей дистанции. До позднего вечера работали катера, подбирая потерпевших аварию.

Уже на берегу узнали, что во время шквала ветер доходил до десяти баллов.

С тех пор и висит у меня дома маленькая изящная картина эстонского художника Энсулу “Сильный ветер”, врученная как специальный приз за победу в шквал. И именно с тех пор за мной окончательно утвердилась слава гонщика, умеющего ходить хорошо в сильный ветер.

Я никогда не намеревался опровергнуть это мнение. И каждый раз, когда над дистанцией разыгрывается шторм, наоборот, с удовольствием стараюсь подтвердить его.

Гонка в сильный ветер — это что-то на грани двух стихий — морской и воздушной. Во мне постоянно живет ощущение, что в один прекрасный день яхта оторвется от морской поверхности и полетит. Полетит над волнами. По воздуху, как призрачные “Летучие голландцы”, встреч с которыми так боятся капитаны. Но ведь недаром самую быстроходную яхту назвали “Летучим голландцем”. Видно, есть в яхте что-то от корабля другой стихии — воздушной. Видно, лететь на крыльях ветра, лететь, не касаясь волн, — это тоже по силам парусной лодке.

Так что же лучше — плыть, лететь? В конце концов, что человеку надо? Бели бы спросили об этом -меня, я <>ы ответил: конечно, плыть.

И немножко лететь. Чтобы чувствовать, как толкает тебя в спину ветер и как начинает вибрировать под ногами тело лодки, стремящейся вырваться из всегдашнего плена волн.

Но волны крепко держат в своих объятиях суда. Как бы ни стремились паруса к ветру, ввысь, лодка держит их, не отпускает. Не потому ли мечутся паруса в поисках новых судов? Не потому ли они согласны на все нести к Северному полюсу воздушный шар, быть крыльями для отчаянных лыжников-, мчать по непроходимым пескам и пустыням лодки-колесницы?

КАЖДАЯ ГОНКА —ЭТО ВСЕ СНАЧАЛА

28 августа, в тихий солнечный день состоялось торжественное открытие парусной программы Олимпиады,

Допоздна гремели оркестры, приглашая спортсменов принять участие в развлечениях. Но мало кто откликнулся на их зов. Наутро всех нас ожидала первая гонка. Тут уж было не до