Монгольские степи. Халхин-Гол (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Беда бедовая! — Мехлис отвёл взгляд от маршала и повернулся к начальнику Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. — А ты что скажешь, Михаил Петрович? Ты знал? Ты команду дал? Ты, вообще, откуда здесь?

Фриновский подошёл к голубому самолёту, повернулся к Брехту. Вопросительно глянул, но промолчал. Потом махнул рукой и ответил Мехлису:

— Нет, Лев Захарович. Вот только увидел. Но операция проведена блестяще. Не пойму только почему куча сломанных самолётов, — и снова махнул рукой, типа, после объяснишь, Брехту, — Я тут по другому поводу. У нас ЧП государственной важности, комиссара государственной безопасности 3-го ранга Люшкова Генриха Самойловича застрелили на территории Маньчжоу-го в тридцати километрах от Уссурийска. Шёл на встречу с каким-то своим засекреченным агентом. Был один.

— Мать же вашу, простоквашу! — Мехлис сдёрнул фуражку, стёр мгновенно выступивший на лбу пот. — А эти тут причём? — мотнул головой на командиров полка и Брехта, стоящих навытяжку

— Эти? Нет, я тут по другому делу, ну, по этому, но не они. Это три дня назад было. У Брехта лучшие следопыты, мне сказали. Нужно по следам пройтись. Там словно под землю убийцы исчезли. Пограничники с собаками след потеряли. Разобраться хочу, что там произошло.

— Всё хуже и хуже. Ладно, о Люшкове потом, что с этими махновцами делать? — Мехлис опять стал буравить взглядом командиров отдельного полка. — Комбриг, ты ведь три дня как из Испании вернулся, когда успел в это дело вляпаться?

— Позавчера.

— А что с рукой. Почему на привязи. Ранили при захвате?

— Ни как нет. Неудачно приземлился, не лётчик. У меня всего десять пилотов. А самолётов девятнадцать, пришлось командирам самим садиться за штурвал, а летать, на такой технике, не обучены. Взлететь взлетели, а приземлиться нормально не смогли. Сломали кучу самолётов. У меня осколком стекла грудь разрезало, ещё у одного рука сломана и двое с сотрясением.

— Нда. Ладно, товарищи командиры, пойдёмте в штаб. Послушаем эту историю. Сказка какая-то.

Событие шестнадцатое

— Товарищ командир, ваш приказ выполнен. Немецкий танк уничтожен. А почему у него на башне написано «На Берлин»?...

— Наверное, домой возвращаются...

— Вот при приземлении всё и переломали, не умеем садиться на монопланах, совсем другая техника нужна. Биплан он держится в воздухе, его на пятачок можно посадить, а тут чётко надо соизмерить скорость с плавным снижением. В общем, не умеем. А лётчики, которые есть в отдельном полку имени товарища Сталина, свои самолёты посадили целыми и невредимыми. Зачем сделали эту глупость, как вы говорите…

— Короче! — Мехлис поморщился.

— Нужно отправить целые самолёты в конструкторские бюро, нашей стране нужны скоростные цельнометаллические монопланы и с хорошими двигателями. Кроме того самолёты должны облетать настоящие опытные лётчики и найти их слабые и сильные места. У меня всё, товарищ заместитель наркома. — Брехт стоял по стойке смирно в кабинете Баграмяна, сам полковник стоял рядом с Брехтом. Ещё Светлов рядом в струнку вытянулся и капитан Скоробогатов.

— Михаил Петрович, а что японцы. — Лев Захарович пыл уже растерял, Брехт долго больно рассказывал. Потом ещё Светлов добавлял. Тоже долго. Потом смотрели на приведённого полковника японского с большущим синяком под глазом и кровавой ссадиной на скуле. А нефиг в крутого нинзю играть.

— Понятия не имею. Молчат. — Хмыкнул Фриновский и посмотрел на Брехта. — Почему? Ты у нас, комбриг, кашу заварил, на что надеялся?

— У японцев есть такое понятие «потерять лицо». Уверен, сейчас десяток генералов в Японии сделали себе сеппуку и этим сильно ослабили императорскую армию. Япония будет молчать об этих самолётах, даже если их напрямую спросить об этом. Это настоящая «потеря лица». Кроме того… — Брехт мхатовскую паузу недотянул под скрежет зубов Льва Захаровича. — Они ведь не знают, куда делись самолёты и весь персонал авиаполка. Люди и самолёты просто исчезли. Даже, если бы знали, то не заявили бы протеста, а если не знают точно, а они не знают, то даже если их пытать будут, в этом не признаются.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хорош. Всё-то объяснить можешь. Герой. Ах, да и, правда, Герой. — Мехлис оглядел сидящих рядом Блюхера и Фриновского, — Ну, что думаете, товарищи, что с этим Героем делать. Да, остальные свободны, — он махнул рукой, отпуская всех кроме Брехта.

— Вань, ты тот металлолом починить сможешь. Там, из двух один собрать. Наших деталек добавить. Умельцы у тебя есть. Говоришь, опытные лётчики должны облетать, инструкцию для наших составить. Куда уж опытнее твоего Скоробогатого. Герой Советского Союза. Трижды орденоносец. Нет в стране опытнее. Разве Чкалов. Ну, ему и пошлём трофеи. Так сможешь восстановить? — Блюхер потёр руки, улыбнулся. Вроде миновала гроза. Может, теперь и награды последуют.

— Так точно, товарищ маршал Советского Союза. Часть самолётов попытаемся восстановить. Из восьми сломанных пять должны сделать.

— А кто тебе, комбриг, их оставит? — дёрнул головой Мехлис. — Хотя, ладно. Одиннадцати хватит. Сколько нужно лётчиков, чтобы их перегнать в Москву?

— Не надо лётчиков. Теперь, на самом деле, самые опытные лётчики у меня. Разве двоих, но и их учить тут придётся. Надо только маршрут составить. Там все за тысячу километров легко летят, так что нужны аэродромы, и там охрана…

— Это уже не твоё дело. Своё ты сделал. Наломал дров. И в прямом и в переносном. Так-то наказать нужно за нарушение приказа. А тут такой казус, — Мехлис захохотал, натужно, деланно. — Ты ведь не знаком с тем приказом. В Испании был, и людей ещё не принял. Не твои ведь люди были. Баграмяна. Казус, — понравилось видимо слово.

— Так точно, товарищ заместитель наркома, полковник Баграмян принимал участие в разработке операции.

— Принимал, наградим. А вот с тобой что делать? Что с ним делать, Василий Константинович?

— Да, ты посмотри на его грудь, Лев Захарович, у него орденов больше, чем у меня, вся грудь в золоте. Вон, только четвёртый ряд нужно на животе начинать. Девять орденов. Где такое видано? И ведь все боевые. А что делать уже решили. Из Москвы вчера звонили. Передают мне на усиление девятую мотоброневую бригаду.

Командир там… Понятно, в общем, нет там командира. Нет там командира … пока. Чем Брехт не командир? Заместитель — полковник Иван Владимирович Шевников. Начальник штаба — подполковник Алексей Николаевич Зубов,

В составе следующие части: 241-й автоброневой батальон, 240-й разведывательный батальон, 191-й стрелково-пулемётный батальон, 196-й стрелково-пулемётный батальон, 64-я рота связи, 44-я рота боевого обеспечения, 294-я ремонтно-восстановительные рота, 9-й автотранспортный взвод и 392-й полевой хлебозавод.

9-я мббр имеет на вооружении бронеавтомобилей: лёгких — 21 и средних — 74, танков: Т-26 -10, тягачей на базе лёгкого танка Т-26 — 5, — Блюхер сложил бумажку. — Что, товарищ заместитель наркома, доверим герою эту бригаду? Её хотели отдать в Монголию в 57-ой особый корпус, комдиву Коневу отправить, но тот запросил побольше танков, А этих уже отправили из-под Москвы. Ну и переиграли. Сюда едут на усиление ОКДВА.

— А с полком что? — Мехлис махнул рукой за окно, где с песней маршировали по плацу красноармейцы.

— Так полковника Баграмяну в Москву забирают в Академию Генштаба, на два года, на учёбу. Брехт просит полк к бригаде полностью присоединить. — Покхекал-посмеялся Блюхер, вспомнив разговор с Брехтом.

— То есть, танков там практически нет, — влез в разговор начальства Иван Яковлевич, — один батальон броневиков и всё?

— Смотри! Не доволен. Не ту ему бригаду дают. Ты Герой не оборзел. Лично проверю, ровно через год, как у тебя в бригаде дела идут. Танки ему подавай. Танки? Ну, дай ему Василий Константинович десяток танков. Наскребёшь в ОКДВА десять танков?