Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас

сей раз немного попадает на тесто, но мне плевать. Пузырьки шампанского покалывают кончики пальцев и устремляются вниз по ногам.

– И за нашу Булочку! – Я легонько подталкиваю локтем Адди. – За тебя, солнышко.

Адди улыбается. Кусочки подсохшего, растрескавшегося теста осыпаются с ее щек.

Шумно целую дочку в лоб.

– Мама! – вопит она и отодвигается.

Если бы пять лет назад меня спросили, что будет, если я рожу ребенка, я бы ответила: младенец – это самоубийство в профессиональном плане. Истинная правда. В первый год я думала, что уже никогда не отдохну. Все время была вымотана.

Но однажды ночью, спустя несколько месяцев непрерывной галлюцинации, в которую слился первый год Адди, мне не спалось после кормления. Я открыла ноутбук и просто начала писать, изливая свою тревогу: можно ли стать родителем, когда так упорно сопротивлялась материнству? Делает ли это меня плохой матерью? Имеет ли значение прошлое сейчас, когда я твердо встала на этот путь? Относятся ли теперь люди ко мне пристрастнее, с большим подозрением? Не считают ли они, что моей малышке-дочери не подходит ее мать? А вдруг я не гожусь? Есть ли в мире такие же женщины, как я, которые не хотели становиться матерями, но стали ими, испытывают ли они те же опасения или я такая одна?

Однажды Джилл, пообещав не обращать внимания на мой закапанный детской слюной свитер, пришла и принесла вино, виски и закуски. Я постаралась сделать заранее все, что полагается хорошей мамочке, чтобы иметь возможность выпить с подругой. Во время беременности я с радостью заказывала за ужином вино – всего бокал – и с вызывающей улыбкой смотрела на осуждающие взгляды. Насчет этого мы с Люком тоже спорили. Родители мужа устраивали скандалы. Из-за всего этого мне лишь хотелось заказать второй бокал и запить его рюмкой текилы.

Я рассказала Джилл, что набросала кое-что, просто список тревожащих меня вопросов. Объяснила, вот мне интересно, одна ли я так себя чувствую: раз я не хотела ребенка, означает ли это, что и матерью для Адди стану плохой.

Глаза Джилл загорелись:

– Что ж, профессор Наполитано, почему бы вам это не выяснить?

– Что?

– Все это похоже на отличное исследование, Роуз.

– Серьезно? – удивилась я.

От усталости мои рефлексы притупились. Но затем во мне проснулось знакомое ощущение, то, которое всегда напоминало, для чего я получила докторскую степень. Внезапно оно проявилось снова, пусть слабое, но волнующее.

– О боже, мои вопросы могут послужить основанием для исследования. Это и есть исследование!

Джилл кивнула. Она оказалась права.

Кажется, это случилось целую вечность назад, и так оно и было. Мне потребовалось много времени, чтобы подготовить заявку на грант, больше, чем обычно. Но я это сделала.

И вот я здесь, на своей кухне, праздную получение гранта, пью шампанское и набиваю рот пончиками и шоколадом. Адди уже слопала не меньше четырех карамелек. Ее щеки поверх теста испачканы липким.

– Я так рада! – сообщаю я Джилл, наверное, в десятый раз. – Все еще не верится!

И тут из спальни выходит, потирая глаза, Люк в синем махровом халате.

– Во что тебе не верится, Роуз?

– Милый! Доброе утро!

– Привет, Люк, – говорит Джилл.

– Привет, папочка.

– Ого. – Люк подходит к Адди и снимает ее со стула. Потом поворачивается ко мне. – Обычно по утрам ты со мной не такая ласковая. Что случилось?

– Я получила грант, Люк, грант! – не сдержавшись, визжу я, и Джилл со мной. Мы подпрыгиваем, в бокалах плещутся остатки «Мимозы», разливаясь на пол.

– Ух ты! Потрясающе, Роуз, поздравляю. Молодец!

Я смотрю на Джилл, когда Люк с энтузиазмом меня хвалит. Затем поворачиваюсь к нему и внимательно гляжу на мужа. Остатки возбуждения улетучиваются, у меня перехватывает дыхание.

Я таращусь на Люка – на лице широкая улыбка, он произносит правильные слова, которые и должен сказать гордый за жену муж. И все же за его словами и улыбкой я вижу другое: Люк лжет. Он не радуется за меня. Его чувства совсем не такие. Уж я-то знаю. Жена всегда знает.

ГЛАВА 8

19 сентября 2008 года

Роуз, жизнь 2

У Люка роман, я уверена. Это мое наказание, правда? Я наказана за то, что не хочу детей. Что лишила мужа и его родителей ребенка и внука. Что уперлась и не хочу одуматься. У меня был любящий муж, счастливая жизнь, но я сделала выбор, и теперь мой любящий муж любит другую.

Откуда я знаю?

Ну…

По правде говоря, лучше спросить, как я могла не узнать. Как жена может остаться в неведении, когда такое случается?

Дело не в том, что Люку поступают какие-то подозрительные звонки или что-то в этом роде. Скорее просто шестое чувство. То, как он себя ведет. Вернее, как на меня смотрит. То есть не смотрит.

Отстраненность. Мы отстранились друг от друга после той глупой ссоры из-за витаминов, когда все закончилось обещанием Люка перестать на меня давить. Примерно на минуту ситуация улучшилась, но потом…

Люк постоянно чем-то занят, но не домашними делами, работой или электронной почтой. Нет, он все время в своих думах, куда я не могу добраться. А когда пытаюсь до него достучаться, он резко и неестественно возвращается из далей, где блуждали его мысли. Внезапно внимательный, натянуто-веселый… Даже слишком внимательный.

Заводит серьезные разговоры, вроде «Роуз, ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил. Ты ведь это знаешь?». И это после того, как я задаю ерундовый вопрос типа «Люк, ты не видел мою любимую футболку?». Или: «Люк, что скажешь, если на ужин будет грибное ризотто?»

Все дело в чувстве вины. Он виноват.

Вина словно запах, что поселился в нашей квартире. Отвратительная вонь, окутывающая Люка, которая тянется за ним, будто он вернулся из хлева.

Но все это неявные доказательства. Ведь есть кое-что еще.

Фото.

* * *

Не то фото, другое. Хуже. Более говорящее…

Я заметила его мельком в телефоне мужа. Люк хотел показать мне фотографию какого-то толстого смешного кота. Муж часто снимал кошек, из-за чего мы заговаривали о том, чтобы самим завести животное – некий утешительный приз взамен ребенка, которого никогда не будет. Я хотела кота, настаивала на этом. Пыталась обернуть все в шутку, а иногда Люк и сам шутил, что котенок заполнит пустоту в нашем бездетном браке. Но это никогда не срабатывало, не могло обезвредить гранату, которая металась в нашей жизни, будто воздушный шар без веревки, угрожая взорваться.

Люк листал фотографии, их было так много. Я заглядывала ему через плечо.

Он уже фыркал от смеха, предвкушая, как я развеселюсь, увидев того кота. Вдруг мой палец метнулся к экрану