История Украины. Научно-популярные очерки - Коллектив авторов

Об относительной второстепенности центров Северной Руси на этапе становления государства в конце I тыс. н. э. свидетельствуют первые договора с византийскими императорами. Так, в договоре 907 г. Олег требует дани: «…первое на Кієвъ, также и на Черниговъ, и на Переяславъ, и на Полтескъ, и на Ро-стовъ, и на Любечь, и на прочая городы. По темъ бо городамъ седяху князя под Олегом суще». А в договоре 945 г. уже князь Игорь требует материального содержания в столице Византийской империи — городе Константинополе — для своих послов и купцов, которые приходят: «…первое от града Киева, и пакы ис Чернигова, и ис Переяславля, и прочие городы»[8]. Так сообщают нам древнерусские летописи.

Как видим, ни Ладоги, ни Новгорода Великого, ни Пскова, ни Изборска, ни Белоозера — основных центров Северной Руси — в упомянутых документах нет. Они, вероятно, относились тогда к «прочим городам», т. е. менее важным, с точки зрения киевских князей X в., населенным пунктам.

Объяснение вышеприведенным историческим фактам о значении восточноевропейских регионов в формировании первого восточнославянского государства было сделано ученым, которого ни в коей мере нельзя причислить к «украинским буржуазным националистам» (согласно партийной идеологии советских времен):

«Обильный материал разнородных источников убеждает нас в том, что восточнославянская государственность вызревала на юге, в богатой и плодородной лесостепной полосе Среднего Поднепровья. Здесь, за тысячу лет до Киевской Руси было известно земледелие. Темп исторического развития здесь, на юге, был значительно более быстрым, чем на далеком лесном болотистом севере с его тощими песчаными почвами. На юге, на месте будущего ядра Киевской Руси, за тысячу лет до основания Киева сложились „царства” земледельцев-борисфенитов, в которых следует видеть праславян; в „трояновы века” (II–IV века нашей эры) здесь возродилось экспортное земледелие, приведшее к очень высокому уровню социального развития. Смоленский, полоцкий, новгородский, ростовский север такого богатого наследства не получил и развивался несравненно медленнее. Даже в XII веке, когда юг и север во многом уже уравнялись, лесные соседи южан все еще вызывали у них иронические характеристики „зверинського” образа жизни северных местных племен.

При анализе неясных, порою противоречивых исторических источников историк обязан исходить из аксиомы неравномерности исторического развития, которая в нашем случае проявляется четко и контрастно. М ы обязаны отнестись с большой подозрительностью и недоверием к тем источникам, которые будут преподносить нам Север как место зарождения русской государственности, и должны будем выяснить причины такой явной тенденциозности»[9].

Формирование государственной территории

С процессом становления Киевской Руси тесно связано формирование ее территориального пространства. Известно, что помимо «Русской земли» в ее узком значении (средненоднепровский регион) и дулебско-волынянского (бассейн Западного Буга), в последней четверти I тыс. н. э. сформировались и другие очаги: северная «Внешняя Русь» (по определению византийского императора Константина Багрянородного) — в районе Волхова, полоцкий — в районе рек Полота и Западная Двина, смоленский — на Верхнем Днепре и северо-восточный — на Верхней Волге.

Дальнейшие события, которые в той или иной степени влияли на формирование территории древнерусского государства, можно сгруппировать в несколько блоков:

— времена княжения Аскольда, Дира, Олега (860–912);

— времена княжения Игоря, Ольги, Святослава (912–972);

— времена княжения Владимира и Ярослава (980-1054);

— до середины XII в., после чего на Руси начинается период раздробленности.

Следует отметить, что само название «Русская земля» в летописях появляется в 852 г., когда в Константинополе начал править император Михаил. Через 10 лет Рюрик сел в Ладоге, а после смерти братьев в 862 г. он стал господином всех северорусских территорий. Еще через два десятилетия Олег отправляется на юг и но дороге подчиняет Смоленск и Любеч.

На юге Аскольд и Дир (возможно, первые варяги) — организовали в 809 и 866 гг. военные походы на Северный Кавказ и Константинополь против соперников в этом европейском регионе — хазар и византийцев. Этот курс продолжался и во времена Олега: на Кавказ были организованы походы в 910 и 912 гг., а на столицу Византии — в 907 г. В результате военных акций на племена древлян и северян, а также силового влияния на радимичей и другие племенные союзы Олег начинает в какой-то степени контролировать конкретные регионы восточнославянской территории. В значительной степени это проявлялось эпизодически, например, во время собирания дани, так называемого «полюдья». Поэтому можно констатировать, что на протяжении данного исторического периода говорить о какой-то целостности государства преждевременно. Его территория напоминает цифру 8 и состоит из двух половинок. Южный и северный районы смыкаются на Верхнем Днепре.

Войско Игоря идет на Царьград. Миниатюра из Радзивилловской летописи

Быстро изменяется ситуация во времена княжения Игоря, Ольги и Святослава. Тогда были укреплены основы общества, а само понятие великокняжеского рода уже начало означать лишь семью великого князя киевского и его ближайших родственников. Но и в это время продолжали занимать важное место военные походы как за пределы страны, так и на «внутренние территории» против племенных сепаратистов.

Так, в 914 г. Игорь идет походом на древлян и уличей, а в следующем 915 г. заключает договор с кочевыми ордами печенегов, которые отходят после этого к Дунаю. В 941 г. он проводит неудачный поход на Константинополь, а через год заключает выгодный для Руси договор о мире с византийцами. Поход на земли Закавказья в 944 г. оказался удачным — захвачены Дербент, а затем и Бердаа. Но жизнь князя окончилась бесславно: во время попытки повторного получения дани с древлян он был разорван между двумя деревьями невдалеке от современного города Коростеня на Житомирщине — летописного Искоростеня. Его жена Ольга не только жестоко отплатила за смерть мужа с помощью великокняжеской дружины, но и организовала «большое полюдье», которое охватило также северные территории расселения восточных славян. Началось формирование домениального княжеского хозяйства. Кроме того, княгиня в 955 г. посещает Византию и в столице империи принимает христианскую веру.

Во времена княжения Святослава применение военной силы со стороны Киева выходит на новый уровень. Во время проведения походов за пределы государства этот воин и государственный деятель решал одновременно и некоторые внутренние проблемы. Его военная активность была сориентирована в двух направлениях: волго-каспийском (в основном против хазар) и константинопольском (против Византийской империи). Сначала в 964–966 гг. он осуществляет поход на вятичей и далее на Волгу — на столицу Хазарского каганата Итиль (нижнее течение реки), где побеждает в 965 г. войско местного правителя. Далее путь русов прошел через земли Северного Кавказа и Кубани. В результате рейда были подчинены ясы и касоги, киевские войска остановились на Таманском полуострове, где в то время появилась древнерусская Тмутаракань. По дороге домой был взят город Саркел, который стал, как и Корчев в Крыму (современная Керчь), форпостом Руси в юго-восточном направлении. На втором из вышеупомянутых стратегических маршрутов (византийском) удача сначала также была на стороне войска киевского князя.

Войско Игоря идет на Царьград. Миниатюра из Радзивилловской летописи

Вследствие двух балканских кампаний 968–969 гг. русы почти дошли в район Константинополя, а значительные территории Балканского региона перешли под протекторат восточнославянского государства. Святослав даже заявлял своей матери и боярам: «Не любо мне в Киеве жить. Хочу я жить в Переяславци на Дунае, потому что там есть средина земли моей». Но такая ситуация длилась недолго — славянам пришлось отступить. Возвращаясь в Киев, князь-воин погиб в стычке с печенегами на Днепровских порогах в районе современного Запорожья. Византийский историк Лев Диакон описал его следующим образом; «…умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос — признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой»[10].