Девушка с короткой стрижкой. «Последний путь к себе» - Даниил Сергеевич Гарбушев

и Альфред показался в проёме. Сам не свой, каким его никогда и ни кто не видел, как ходячий мертвец, весь взъерошенный, с отрешённым взглядом, без пиджака, и расстегнутой рубашкой. Он прошёл мимо двух стоящих рядом с ним бандитов, и встав напротив Софии, тихо сказал ей: «Прости меня, я люблю тебя Сонь…», как тут же получил залп огня прямо в сердце, из пистолета, что всего лишь мгновение назад прикрывал Сонин висок.

Пули в один момент проскочившие на вылет, продырявили его насквозь, лопнув сердце, вытекшее кровью на белоснежную сорочку Альфреда. Уже навсегда безжизненный он упал навзничь, запрокинув свои руки вверх, ударившись Сониным широким серебряным кольцом об пол.

Вся жизненная сила смешалась, в сей момент, в Софии. Вся жизнь, всё её бытие и давным-давно забытые невзгоды и разочарования вспомнились ей, лопаясь и рушась, заставив хотя бы на одну секунду думать, что сама жизнь обернулась к ней несправедливостью. Ведь всё только совсем недавно наладилось, и любовь их, вспыхнувшая вновь, как затухшая в прошлом веке свеча, ещё не потерявшая свою силу до конца и без остатка, и то, каким стал Альфред, то, какие слова произнёс и как поступил в самое последнее мгновение своей жизни, как он вырос, как изменился, как он стал достойным человеком, чем уже никогда не сможет порадоваться София, как только лишь в бессмертной памяти о нём, её первом настоящим счастьем.

Дыхание спёрло и ужасно свело горло, подведя спазм к её женскому кадыку. Но, несмотря на это всё, она прокричала, на всё пространство, что только могло заполниться звуком, лишь одно, громкое и протяжное: «Нет!».

Слёзы с новой силой хлынули из глаз, но это были не слёзы слабости пытающиеся овладеть Софией, нет, это были слёзы невероятной силы духа, силы жизни, души, единства с миром, и соития духовного с материальным.

Она хотела, и даже бросилась к нему, но её тут же отволочили назад, схватив за платье. Она продолжила кричать, но уже более краткие: «Нет, нет, нет!».

Её слышали все, насколько были явными её страдания, и каждый из заложников вздрагивал только при произнесённой одной букве всех этих криков, и соболезновал ей всей своей душой.

Бандиты доволокли её до лестницы, после чего Соня вырвалась, оттолкнув одного из них, пнула по руке второго, на что тот лишь замахнулся на неё прикладом, и уже в следующую секунду она покатилась по лестнице.

***

Соня пришла в себя через неопределённое время. Она лежала на полу, возле двери, ведущей на второй этаж. В изголовье спускалась лестница. Ужасно ныла правая рука. Послышались шаги отзывающиеся эхом. Будто кто-то, вполне взрослый и довольно массивный, как маленький ребёнок спускался по лестнице, весело спрыгивая с верхней ступеньки на ступеньку пониже и так далее.

Кое-как собравшись с силами, София поднялась на ноги, подкашивающиеся и дрожащие как задетые электропровода, вновь тянущие упасть её на пол. Ухватившись за стену, а вскоре и за дверь, Софья медленно, но верно, продвигалась вдоль коридора, облокачиваясь об стену левым плечом, крепко сжимая в своей ладони ушибленную руку.

Все кабинеты оказались заперты, и ничего не оставалось делать, как только лишь спрятаться в ближайшем туалете, но вдруг ноги Софии подвели её. Она проскользила вдоль стены, уже совсем не чувствуя сил, а только лишь страдания своей души.

Вдруг, видимо выйдя из ближайшего закрытого кабинета, за спиной Сони нарисовался очередной бандит.

– Стоять! – закричал он как-то неуверенно, передёрнув затвор автомата, направив его дуло вперёд.

Соня, услышав это, застыла на месте, зажмурившись, не пикнув и единого слова.

– Я сказал стоять, – сказал тот бандит уже увереннее, таким молодым и до боли знакомым голосом, видимо совсем не зная, что теперь с ней делать.

Соня вдруг продолжила ползти, хватаясь за неприступную стену, пытаясь встать и идти дальше.

– Ты что глухая? – сказал он, подходя к ней поближе, схватив за больное плечо.

От неминуемой боли, она резко обернулась, взглянув ему прямо в глаза. Её лицо выражало мучения, возникшие не от того, что происходило с ней, а от того, что больше не было сил терпеть всё это.

– Соня? – широко раскрыв глаза, произнёс бандит, и она окончательно узнала его, – это я, Толя, – ошарашено объявил он, мигом сорвав с себя Балаклаву.

– Узнала, – без чувств, лишь слегка поджав губами, вымолвила она, выдыхая слова вместе с воздухом.

– Как ты здесь оказалась? – спросил он её, пытаясь помочь встать.

– У дружков своих спроси! – прокричала она в сердцах, оградившись от него ладонью, выставив руку перед собой.

– Да, понимаю, мне не следует говорить с тобой об этом, но что они с тобой сделали? – спросил Толя, окончательно растерявшись во всей этой ситуации.

– Они… Они убили моего мужа. И если тебе неизвестно, именно по его душу, вы здесь, – пояснила она, усевшись на пол, опустив руки на колени, высоко задрав голову.

– Как, почему я не знал? – схватившись за голову, ошеломлённо произнёс Толя.

– Ты знал, куда шёл, это видно невооруженным глазом… Но дело в том, что ты совсем не предполагал, чем всё это обернётся для тебя, – сказала она, затихающим голосом.

– Эх, – с досадой выдохнул Анатолий, смотря по сторонам, не зная, куда деть свой взгляд, – как же так, да как же всё-таки так, – сказал он, подойдя к подоконнику, со злостью шибанув по нему своим кулаком.

– Ты только сейчас осознал это, насколько ты глубоко продырявил свою жизнь, – сказала Соня, немного приподнявшись.

– Ну я ведь не… – крикнул он, резко развернувшись в её сторону, как просвистел выстрел.

В окне зияла дыра от пули, вслед от которой по всей площади стекла в один миг прорезались трещины. София лишь с ужасом вперилась в Лёню, слегка прижавшись к стене. Ранение пришлось в подмышку, в тот самый пролёт между пластинами бронежилета. Толя медленно побрёл прочь от окна, задыхаясь, пуская кровь изо рта. Просвистела и второй выстрел, пробив жилет, угодив прямо в сердце. Соня привстала на колени, протянув Толе руку, совсем не зная, как ей теперь быть. Последний выстрел, просверливший в окне ещё одну дырку, прострелил Толину шею. Тот рухнул на колени прямо перед лицом Софии.

– Прости меня, Соня… – сказал он ей, ещё ровно держа своё туловище, и рухнул прямо возле её ног.

Соня тихо всхлипнула, пикнув как маленькая мышка, закрыв лицо руками. «Он был прав», – смотря на Толю сквозь пальцы, сказала она, вспомнив слова его товарища, сказанные им в последний день их общения.

Как вдруг окно, облюбованное трещинами, заскрипело как снег, и крупный