Место под Солнцем. Книга первая - Ева Наду

– Зачем вам? – спросил, подавая.

Мориньер спрятал письмо.

– Идите за мной, – сказал.

Мужчины стали пробираться сквозь толпу к окружённому со всех сторон Оливье де Лорансу.

Когда они приблизились, то разглядели и главный источник всеобщего беспокойства. На руке де Лоранса повисла маленькая, хрупкого вида девушка, почти ребёнок.

Она нескончаемо верещала что-то, всхлипывая. Замолкала для того только, чтобы отдышаться. Вскидывалась спустя мгновение. И снова продолжала говорить – на выдохе, долго, пока хватало воздуха в лёгких.

Северак разобрал что-то вроде: «Вы не можете… не можете со мной так поступи-и-и-ть!»

И это последнее длинное «и» чуть было не заставило его зажать ладонями уши.

Оливье де Лоранс с видом мученическим и лицом, на котором усталость соседствовала с брезгливостью, старался изо всех сил сбросить, стряхнуть с себя бьющуюся в истерике девицу. Но та вцепилась в него мёртвой хваткой.

Бесполезные усилия молодого мужчины немало веселили общество. Придворные обступили парочку со всех сторон и, казалось, только и мечтали, чтобы представление это продолжалось как можно дольше.

Появление Мориньера в момент всё изменило.

В своём строгом чёрном костюме он влился в толпу придворных, как ворон – в собравшуюся у кормушки пёструю стаю павлинов. Придворные, до тех пор переговаривающиеся, смеющиеся, сплетничающие на все лады вдруг стихли, замолчали, расступились, давая Мориньеру дорогу.

Затихла, обнаружив рядом с собой худощавую чёрную фигуру, и нарушительница спокойствия. Взглянула на мужчину, распахнула рот, будто ей вдруг перестало хватать воздуха, выпустила рукав де Лоранса. Отступила на полшага – насколько смогла.

Только тут Северак заметил, что скандальная компания состояла, отнюдь, не из двух человек. По правую руку от де Лоранса он увидел женщину, являющуюся, по-видимому, истинной причиной всей этой заварухи. Она хотела бы отодвинуться от буйствующей девицы, но плотная толпа не давала ей это сделать. Поэтому та продолжала стоять. Молчала. И на лице её алел яркий след от недавней пощёчины.

Мориньер, скользнув взглядом по пятерне, расцветшей на лице молодой женщины, кивнул ей коротко – изобразил приветствие. Перевёл взгляд на юношу, который в этот момент пытался привести в порядок одежду, перекосившуюся от жаркого натиска ревнивицы. Совсем мимолётно взглянул на скандалистку.

Произнёс по-испански короткое:

– Прочь!

Проговорил настолько тихо, что мало кто его услышал, ещё меньше – увидел едва заметное движение его губ. Только девушка, переполошившая весь двор своими криками, метнулась в сторону, расталкивая придворных. Те, впрочем, и сами стали потихоньку расходиться. Отходили, изображая неожиданное безразличие. Взялись говорить между собой о другом – о неважном, неинтересном им теперь совсем. Но другом.

Мориньер нимало не обманывался этой их капитуляцией. Видел, как, отступив на расстояние, предписанное правилами приличия, они замедляли шаг, задерживались, собирались группами. Делали вид, что теперь, когда наступила тишина, они и вовсе забыли о том, что тут только что произошло. И очень внимательно продолжали прислушиваться и приглядываться.

* * *

Оливье де Лоранс пребывал в замешательстве. Окажись теперь перед ним кто угодно другой, он обнял бы его и облобызал – в благодарность за спасение. Но граф де Мориньер, этот «чёрный человек», был для Лоранса одним из тех, кого он до сих пор неосознанно обходил стороной. Холодный, немногословный, с привычной светской улыбкой на губах и свинцовым блеском зорких глаз граф де Мориньер казался Лорансу бесконечно чужим и… опасным.

Оттого теперь, подчиняясь законам вежливости, Лоранс, разумеется, улыбнулся, поклонился, приветствуя подошедших, однако продолжал оставаться в напряжении.

Стоял перед Мориньером, как нашкодивший подросток, пойманный с поличным. Вспоминал, как метнулась в спешке юная испанка при одном только взгляде на Мориньера, как присела в глубоком реверансе вторая его пассия, как отпустил тот её, коротко поведя рукой – ступайте. Пытался сообразить, что может связывать графа с глупенькой испанской девочкой, подарившей ему, Лорансу, наслаждение, но ничем больше не заинтересовавшей его, не тронувшей его сердца. Готовился к неприятностям.

Хотя мало кто из присутствующих теперь в приёмной мог припомнить, чтобы граф де Мориньер когда-либо дрался на дуэли, все были уверены, что шпага, бьющаяся о его ноги при каждом шаге, – смертельное оружие. Рассказывали всякие чудеса – о необычайной ловкости Мориньера, о его непревзойдённой выдержке и выносливости. Всё – в превосходной степени, всё – с восторженным придыханием. Одни сообщали, как на каком-то из турниров Мориньер победил сразу около дюжины соперников, другие вспоминали нечто совсем давнее – что-то про неравную битву его с несколькими наёмными убийцами. Что тогда спасло Мориньера – если не его ловкость и удачливость?

Если хотя бы часть этих историй – правда, – думал Оливье де Лоранс, – то Мориньер в самом деле чрезвычайно опасный противник.

Впрочем, Лоранс был уверен, что тот не станет с ним драться. У графа было множество других возможностей испортить ему жизнь.

В этот момент Лоранс с особым вниманием взялся рассматривать приятеля Мориньера – лицо того было ему знакомо, однако он никак не мог припомнить имени. Откуда-то из глубин памяти всплывала история, какой-то давний скандал. Что-то мимолётное, туманное – он не мог вспомнить, как ни старался.

Стоявший рядом с Мориньером мужчина глядел на него с очевидной неприязнью. И Лоранс подумал, что, если этого человека каким-то образом тоже касается нелепая история с маленькой испанкой, то он, пожалуй, предпочёл бы иметь дело с ним. Драться – так драться. Его величество запретил дуэли? Ну, так ловкие люди умеют обходить этот запрет.

Когда Мориньер заговорил, Оливье де Лоранс расправил плечи, вскинул голову, придал лицу выражение вежливого внимания. При этом то и дело бросал короткие взгляды на расположившегося справа от него молодого мужчину.

– Вы смельчак, дорогой граф! – произнёс мягко Мориньер, и в его голосе Лорансу почудилась насмешка. – Я, как и все, наслышан о твёрдости вашей руки и проворности вашей шпаги. И всё же я чувствую себя обязанным дать вам совет, если вы, разумеется, согласитесь выслушать его.

Оливье вскинул брови, изображая непонимание.

– Та пылкая девица, – без тени улыбки сказал Мориньер, – что, похоже, осталась не слишком довольна тем, как вы с ней обошлись, – внучатая племянница седьмого маркиза Гвадалест, младшая дочь маркиза Кастельноу.

Имена эти ничего ровным счётом не сказали Оливье де Лорансу. И, поняв это, Мориньер усмехнулся – до чего ж непредусмотрительны, недальновидны эти сердцееды. Покажи им хорошенькое личико – и они забывают обо всём. А между тем, узнай маркиз об оскорблении, нанесённом его дочери, он, Мориньер, и луидора не дал бы за жизнь этого любвеобильного юнца.

– Девочке всего тринадцать, – продолжил он спокойно. – И она совсем недавно прибыла ко двору, под крыло к нашей молодой королеве. Боюсь, Мария-Терезия будет очень недовольна, когда узнает о том, что произошло с её подопечной. Девственность в Испании ценится дорого. Послушайтесь моего совета, дорогой граф, не усугубляйте вашего и без того непростого положения. Ускорьте свой отъезд.

Вспомнив о предстоящем путешествии, Лоранс нахмурился – всё одно к одному.

Тут и Северак, потеряв терпение, выступил, наконец, шагнул вперёд, вскинул голову:

– До того однако, как вы нас покинете, господин де Лоранс, я хотел бы разрешить один вопрос…

Мориньер коснулся руки Северака, остановил его:

– Дорогой мой друг, – сказал, чарующе улыбаясь, – не говорил ли я вам, что торопливость часто превращает искусство в ремесло?

Вновь повернулся к Лорансу.

– Я хотел представить вам моего друга, господина де Северака. Ведь вы не знакомы? А между тем, вас так многое объединяет, что я нисколько не сомневаюсь, что вы подружитесь.

– Что же нас объединяет, господин де Мориньер? – поинтересовался Лоранс, понимавший всё меньше.

Мориньер улыбнулся.

– О, это просто! Прежде всего – вы оба счастливцы, потому что женитесь. Его величество был так добр, подобрав для каждого из вас по прекрасной невесте. Господину де Севераку наш король предложил руку мадемуазель де Вернон, вам, дорогой граф, насколько я слышал, его величество выбрал в жены чудесную девочку из семьи графа де Брассер. Разве этого не достаточно, чтобы быть счастливым? Ведь нет ничего приятнее женских объятий, в которых чувствуешь себя одновременно и воином, и повелителем. Не так ли, господа? Вы желаете со мной поспорить, господин де Лоранс? – засмеялся Мориньер, отметив кислую физиономию юноши, который, похоже, вовсе не был в восторге от навязанной ему женитьбы. – Что вы скажете, если я поручусь, что ваша невеста весьма и весьма недурна собой?