Квинт Лициний 2 - Михаил Королюк

Председатель КГБ сумрачно внимал, потом кисло бросил:

— Хорошо, работайте над этим. Шутники… — побарабанил пальцами, успокаиваясь. — Ладно, что там еще экспертизы дали, Георгий?

Жора остался спокоен, как удав, словно не он только что разыграл одного из самых могущественных людей страны, и голос его звучал уверенно и деловито:

— Исходя из интервалов между словами и абзацами, равномерности и силы нажима, изменения высоты букв в пределах одной строки, психотип отправителя с высокой степенью вероятности имеет следующие черты, — и он принялся зачитывать, — "самоуверенный человек, неохотно берущийся за дело, но, начав, доводит его до конца; не очень высокая организованность, бесшабашность; способен пренебрегать собственной выгодой и безопасностью; отсутствие честолюбия; скрытен; не терпит слепого подчинения; считает, что в мире все должно быть логично, а, следовательно, справедливо".

— Психологи говорят, что лозунгом этого психотипа может быть "справедливость – это мое ремесло", — Иванов перечислил, разгибая пальцы, — Гарибальди, Робеспьер, Дзержинский как яркие представители.

— Ну что ж, неплохо, — Андропов быстро отошел от укола по самолюбию и чуть повеселел. — По собственной инициативе вышел на связь именно с нами, родной язык русский, стремится к справедливости… Замечательный материал для работы. Почерк?

Жора развел руками:

— По большому счету, слов эксперты написали много, зацепиться не за что. Почерк достаточно характерный, что облегчает поиск. Последний месяц в Ленинграде проводится крупная операция по выявлению схожих образцов, проверяем квитанции на почте, рукописные материалы в учебных и лечебных заведениях, воинских частях, на предприятиях… Пока – пусто. Будем искать дальше.

— Ну что ж, это – частая ситуация, к сожалению. Давайте тогда соберем все вместе. Боря?

— Хм… Пока наиболее вероятной гипотезой, объясняющей почти весь комплекс данных по "Сенатору", является сюжет с одиночкой, который в настоящее время проживает в Ленинграде, стремится оказать содействие нашей стране, и возможностями для этого в связи с прорезавшейся способностью к "инсайту" или доступом к "машине времени". Это – мужчина средних лет, с высшим образованием, научный или руководящий работник среднего звена, с родным русским языком, возможно, имеющий связь с армией.

Андропов ткнулся носом в сцепленные кисти и, прикрыв глаза, глубоко и надолго задумался.

— Принимается, — он снял очки и устало потер глаза. — Это заметно лучше, чем показалось поначалу. Но как искать-то будем?

Иванов раскрыл свою папку и протянул план оперативной разработки.

— Основная идея, Юрий Владимирович, в том, что человек с таким психотипом постарается использовать открывшиеся возможности и на своем рабочем месте, а, может быть, и в личной жизни. Следовательно, будем ловить в Ленинграде необычности. Неожиданные крупные научные открытия, причем серией, значительные клады, появление состояний и тому подобное. Ну, помимо обычной оперативной работы, проверки психлечебниц, работы с агентурой и так далее… Вот план.

И мужчины увлеченно склонились над бумагами.

Четверг, 01 сентября 1977, утро

Ленинград, Измайловский проспект

Я попытался расправить плечи пошире и с наивной надеждой взглянул в зеркало. Увы, отражение меня не порадовало – за ночь ничего не изменилось. Ну почему, почему они такие узкие?! Карикатурно узкие. Ведь все лето нагружал их как мог… И подтягивания широким хватом делал, и отжимания, за неимением брусьев – между двумя столами, а толку-то? Вытянуться вверх за каникулы я вытянулся, а вот вширь почти не раздался. И торчит над жалким подобием плеч все та же тощая шея с выпирающим кадыком. Разве что детская припухлость начала уходить с щек, чуть прорисовались скулы, да глаза теперь смотрят жестче и с каким-то вызовом. Результат поездки в Москву и Новошахтинск в буквальном смысле налицо.

Ладно, это значит что? Значит, буду работать над собой дальше. Я на быстрый результат и не рассчитывал… Хотя сегодня его отсутствие особенно досадно.

Тщательно, словно от этого действительно что-то зависело, повязал неброский, в мелкую серую клетку галстук-"селедку". Вчера вечером вырвал его с боем из отцовых запасников взамен замусоленного изделия на растянутых резинках. Еще не хватало такое позорище носить…

Закрыл глаза и пару раз пшикнул на себя из пульверизатора. Забористый "шипр" разошелся, оставляя легкий запах бергамота и чего-то еще на донышке, горьковатого и свежего, как осенний лес после дождя. Жаль только, что это именно запах, а не аромат.

"Все, — усмехнулся я и гордо задрал подбородок. — Предпродажную подготовку прошел. Лучше все равно не сделать".

— Господи, — неожиданно блеснули в зеркале мамины глаза, — как быстро вырос-то!

Я повернулся, расплываясь в довольной улыбке. Это была моя мечта последних месяцев – вырасти. Болезненно надоело глядеть на девушек снизу вверх.

Мама вдруг хлюпнула носом и горестно добавила:

— Нет бы еще несколько лет в солдатиков поиграл… С железной дорогой повозился… Как быстро все пролетело!

— Ну, ну, — я успокаивающе приобнял ее, — если так хочешь, приду из школы и поиграю. Они наступают! Бам-ц стрелками из пистолета, бам-ц! И тут ты врываешься с тряпкой и кричишь "не порти полировку"!

— Да и порти! — мама еще раз шмыгнула носом и, чуть отойдя от расстройства, с неожиданной гордостью сказала, — а волосом в меня пошел. Густой, расчески зубья теряют.

Я мельком глянул на отражение. Лет через двадцать от этой густоты останется лишь "волос от волоса на расстоянии голоса", и как бы я ни ломал историю об колено, вот это – не изменить. Есть в жизни константы.

Неприятным червячком шевельнулось чувство вины, но я его тут же прихлопнул. Да, в этот раз я лишил маму нескольких лет своего детства. Но, может быть, потом будет больше поводов для гордости?

Подхватил портфель со сменкой, принял от мамы букет георгинов для Зиночки и сбежал по лестнице вниз. Сладко заулыбался, в сотый раз фантазируя долгожданную встречу: короткий миг радостного узнавания, свет в распахнутых навстречу глазах, и, увы, лишь короткое ласковое прикосновение к предплечью – ибо школа.

Нетерпение гнало меня вперед, а ноги сами несли по исхоженному маршруту. Поворот, переход, полу-бегом через проходной дворик какого-то проектного института, еще поворот, и вот впереди, за мешаниной из пышных белых бантов, воздушных шаров и букетов гладиолусов я углядел долгожданный тонкий профиль. Крепко вцепившись в Ясю, Тома нервно озиралась по сторонам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});