Образец - Дик Драммер

дрожащих губ, не видно слабости.

— Починим, — как можно спокойней сказал Лесник, отвлёкся на секунду, проверяя, как дела у остальной команды. Эдик с Владом весьма преуспели, заставив «кабана», повизгивая, удирать, прихватив с собой всё стадо. — Ты, главное, не двигайся, сейчас станет легче, — он отыскал совсем крошечную ампулу обезболивающего, снял плёнку, обнажил огромную иглу, та без труда пронзила ткань скафандра, добравшись до кожи.

— Знаешь, не так я себе представлял этот момент, нет, я, конечно, тебе доверяю, но хотелось бы, чтобы надо мной колдовала пышногрудая медсестра в … — он замолчал, разжал кулаки, безвольно повалился на мягкий мох, — подействовало. Только теперь я ноги вообще не чувствую.

— Она на месте, поверь, — заверил его Сергей, вывалил из аптечки содержимое, отыскал невзрачный баллончик, встряхнул, выдавил пенящуюся массу на разрыв. — Ну вот, сейчас давление восстановится, станет легче дышать.

— Хорошо, — Корней закашлялся, было слышно, как сбилось его дыхание. — Дай минутку прийти в себя, и пойдём.

— Конечно, — кивнул Лесник, огляделся, подобрал рюкзак товарища, слетевший во время нападения.

— Чем помочь? — подошёл Влад, опустился рядом, при этом держась обособленно, словно не желая прикасаться к раненому.

— Распредели, — велел Сергей, кинул ему рюкзак, снова вернулся к Корнею, отыскал пресловутую ракетницу, повертел в руках, рассматривая, собираясь с мыслями, принимая решение.

— Ты это чего задумал? — забеспокоился Корней, попытался подняться, но был остановлен и прижат обратно к земле. — Серёг, я уже в порядке, сейчас встану.

— Не встанешь, — покачал головой командир. — Кор, успокойся, я уже всё решил. Смотри сам, инфекция попала под скафандр, и вопрос времени, когда ты свалишься и дойдёшь ли вообще до цели. Второе — я ничего не знаю о твоей ране, может, там царапина, а может, перелом или разодранная артерия. Ты нас будешь задерживать в любом случае, сам погибнешь и нас в могилу сведёшь. Без обид, старина, но тебе надо подлечиться. Дальше мы сами.

Корней молчал. Смотрел на Лесника, вероятно, прикидывая варианты, размышляя над доводами, взвешивая свои силы. Наконец он кивнул, расслабился, принимая неизбежное. Сергей его понимал, знал, о чём тот думает, знал, что испытывает. Слишком хорошо знал. И в очередной раз был рад, что шлем скрывает эмоции, служит маской, за которой ничего не видно, а значит, и сдерживать себя не нужно. Лишь голос мог выдать истинное состояние человека, но тот можно скрыть за ворохом помех барахлящей рации.

— Влад! — окликнул он застывшего товарища, и тот, встрепенувшись, неохотно начал копаться в рюкзаке, вынимая запасные баллоны и аптечку. Поднявшись, командир коснулся своего шлема, понял, что совершил ошибку, выдал себя, пальцы незамедлительно скользнули к рации, будто именно это он и собирался сделать изначально. — «Ломоносов», как слышите? «Ломоносов»? Да они издеваются… — в наушниках была тишина, странная, будто специально там поселившаяся. — Если ты специально это сделал, решил бросить нас здесь при первой же возможности, то, клянусь Богом, я вернусь и хорошенько начищу тебе морду! — он обращался к Безымянному, задрав голову, всматриваясь в непроглядные кроны деревьев и точно зная, что разведчик его слышит. Опустив взгляд, Лесник вытянул руку, покрепче сжал ракетницу, выстрелил.

Вспышка. Лес на секунду осветился алым, пока столб плазмы прожигал ветви и листья. Следом к небу через прореху устремился крошечный дрон — маяк, что привлечёт более крупного собрата. После этого оставалось лишь ждать. Сергей снова сел, взял за руку раненого товарища, крепко сжал ладонь, желая поддержать, сказать, что тот не одинок. Посмотрел на остальных. Влад сидел рядом, смотрел на них, возможно, ждал приказа, но того всё не следовало. Позади возвышалась фигура Эдика, напряжённая, державшая на мушке весь лес и каждую тварь, что осмелится подойти.

Оставалось ждать. Самое бесполезное и, пожалуй, опасное занятие на Хэлле, с ним может поспорить разве что паническое бегство. Пока они остаются на одном месте, являются лёгкой и, самое главное, заметной добычей для любого существа, в том числе и падальщика. Радовало одно: огонь ещё не прогорел, его языки медленно пожирали упавшие ветки, не брезгая вездесущим мхом, но как только пламя потухнет, начнутся неприятные визиты.

— Подвёл я вас, ребята, — нарушил тревожную тишину Корней. — Такое, пожалуй, ящиком пива не загладишь.

— Заткнись, Корней, только хуже делаешь, у меня уже живот урчит, — соврал Лесник, выдавил из себя усмешку, посмотрел на дисплей. Ничего. Дрона не было видно, зато появились вполне обоснованные подозрения, что и это лишь часть обмана, что никто не собирался их спасать. Мелькнула мысль, что если дела и правда обстоят именно так, то следует соорудить носилки и вернуться на пляж. Но с другой стороны, это лишь оттянет неизбежный конец, без еды и воды они не протянут больше суток.

— Он не полный, — неожиданно добавил Эдик, всё ещё исполняя роль часового, — там десяти бутылок нет. Теперь тебе должно стать легче, может, и урчать перестанет.

— Вы неисправимы, — вздохнул Сергей, хотел добавить, как любит их всех и каждого в отдельности, да не успел: монитор замигал красным, в динамике раздалось монотонное попискивание, как от сонара. Его услышали все, задрали головы.

В проплешине показалось тёмное пятно размером с машину. Зависнув, дрон завертелся, замигал огнями, чуть опустился, коснувшись корпусом листвы. Из брюха машины вывалился канат, растянулся, закончившись в метре от земли. Инженеры, снаряжавшие птичку, видимо, были не в курсе, какой высоты здешние деревья, и ориентировались на привычные северные леса. Хорошо, что трос не оборвался метрах в десяти от поверхности.

— Они точно издеваются, — возмутился Лесник, поднялся, ухватил Корнея за руку помогая подняться. — Влад, помогай.

— Может, все вместе на ней полетим? Ну его, этот образец, — предложил товарищ, пристёгивая трос к поясу Корнея.

— Боливар не выдержит троих, — процедил Сергей, приняв на себя весь вес раненого. — Наша пташка, увы, одноместная.

— Стоп, почему троих? — Влад хмыкнул и, наверное, как обычно, красноречиво вздёрнул брови. — Это такой намёк, что ты не полетишь?

— Не полечу, — кивнул Лесник, убрал руки, когда спасительная нить затрещала, а ноги Корнея оторвались от земли. — Боюсь, на корабле не поймут, если мы откажемся… если я откажусь от сделки. Они столько ресурсов потратили, что нам платить по счетам всю оставшуюся жизнь.

— Поэтому её можно оставить здесь, — заключил Эдик, наконец подойдя и ухватив товарища за ботинок здоровой ноги, легонько потряс. — Держись, дружище! Пришли нам весточку, как поправишься.

— Вам сову или ворона? — Корней успел помахать рукой, вышло весьма вяло. Дальше его слова утонули в шуме помех, да и те исчезли, как его фигура утонула в кронах. Ещё спустя минуту трюм дрона закрылся, и машина, не теряя времени, понеслась в сторону берега.

— Во дела, —