Соседка - Сандра Браун

— Как только пожелаешь, — ухмыльнулся он, но оба они тут же вспомнили, что это был уже второй из тех тридцати дней, которые он собирался провести под ее крышей. И оба подумали о том, как сумеют прожить этот отрезок времени и что скажут Алисии, если Картеру придется уехать раньше — чтобы сохранить ей верность.

— Ты не доел свое мороженое, — спокойно сказала Слоун, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Кажется, несколько дней назад я его, наоборот, переел. Алисия пошла в магазин, а мы с мальчишками направились в кафе. Мы съели по хот-догу, и, конечно же, Адам заляпал рубашку горчицей. А потом порция мороженого не смогла, разумеется, вместиться целиком в рот Дэвида и, прокатившись по его рукаву, плюхнулась ему на колени. Вот уж нам досталось от Алисии!

— Не понимаю почему, — натянуто улыбнувшись, проговорила Слоун. — Может, ты намекнешь ей, что она должна следить за детьми и их одеждой — когда вы поженитесь, разумеется?

— Угу. Может быть, — пробормотал Картер, глядя на тающее в вазочке мороженое.

Отвернувшись в сторону, Слоун поглядела в окно. Начинался дождь.

— А ваши книги автобиографичны, мистер Мэдисон, или их содержание — плод художественного вымысла?

Поставив бокал с вином на стол, Картер тайком подмигнул Слоун:

— Мисс Леман, если бы все, о чем я писал, произошло со мной, то мне было бы лет двести, не меньше.

Сидящие за столом рассмеялись. Запеченное мясо краба превзошло все ожидания. Затем Слоун подала запеканку с салатом из сельдерея, спаржу, украшенную дольками лимона, и апельсиновый шербет на десерт. Она взялась за приготовление обеда сразу, как только они вернулись в «Фэйрчайлд-Хаус». Мэдисон поднялся к себе, но, сколько Слоун ни прислушивалась, ей не удалось услышать стука печатной машинки.

Перед тем как подавать обед, хозяйка пансионата приняла душ и переоделась в черную юбку из мягкой шерсти и белую шелковую блузку со складочками на груди и перламутровыми пуговицами на левом плече. Она несколько раз повторила себе, что этот костюм ничуть не более женственен, чем те, что она носила обычно. Но едва она вышла к гостям, двое из них тут же воскликнули, что их хозяйка в этот вечер необычайно привлекательна. Она покраснела, избегая смотреть на Картера, и позвала всех постояльцев, сидевших в гостиной за бокалом вина, в столовую, залитую мягким светом свечей.

Мэдисон спустился к обеду в спортивной куртке, надетой поверх шелковой рубашки цвета слоновой кости с расстегнутым стоячим воротником, и серых широких брюках. Чувствовалось, что он пытался привести в порядок свои густые волосы, но все усилия пропали даром.

Подавая первое блюдо, хозяйка тайком изучала молодого писателя. Его волосы не были кудрявыми, но взъерошенные пряди беспорядочно торчали в разные стороны. Казалось, они сами приняли решение о том, как расти на этой красивой голове, и с тех пор ни парикмахеры, ни фены, ни разнообразные расчески не могли совладать с ними.

Слоун безумно хотелось дотронуться до его волос, когда она накладывала в тарелку Картера порцию салата. Божественный аромат его тела щекотал ее ноздри. От него исходил настоящий мужской запах, но это был запах чистоты и дорогого дезодоранта, и Слоун тут же представила себе, как, должно быть, он прекрасен, когда стоит под душем. Ее руки дрожали, и, когда глаза их встретились и Мэдисон поблагодарил ее за вкусное блюдо, ей показалось, что он говорит:

«Я тоже сейчас думал о том, как ты хороша под душем».

Узнав его, одна из бывших школьных учительниц взмахнула морщинистой ручкой над плоской грудью и воскликнула:

— Картер Мэдисон! Надо же! Я однажды видела вас в передаче «Сегодня». Господи, глазам своим не верю! Я прочла все ваши книги!

Разумеется, одна из книг была у нее с собой, и пожилая дама тут же принесла ее, чтобы Мэдисон оставил свой автограф.

Остальные гости тоже были приятно удивлены, узнав, что в «Фэйрчайлд-Хаусе» остановилась знаменитость. Учительница расспрашивала Картера об автобиографических аспектах его романов, причем говорила она таким голоском, который скорее пристал бы маленькой девочке, а не пожилой матроне.

Мэдисон удовлетворил их любопытство, рассказывая о своих исследованиях, о том, как он готовится писать книгу, причем он ничуть не зазнавался, и это привело гостей в восторг.

Слоун продолжала разносить блюда, ничем не выдавая своего волнения, — все было как обычно. Но хотя голос Картера не дрогнул ни единого раза, девушка знала, что он не сводит с нее глаз, когда она появляется в комнате с подносом или тарелками.

— Наверное, вы захотите выпить кофе с рюмочкой бренди в гостиной у камина? — предложила Слоун, когда все уже доедали обед. Гости с энтузиазмом восприняли ее предложение. — Я сейчас принесу. Усаживайтесь поудобнее.

Она вернулась в кухню, чтобы взять поднос, и еще раз оглядела его, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Вдруг дверь распахнулась — на пороге стоял Картер с грязными тарелками в руках.

— Картер! — вскричала она. — Что ты делаешь?

Он поставил тарелки на стол:

— Помогаю тебе… немного.

— Так дело не пойдет, — возразила хозяйка.

— Почему?

— «Почему»? Да потому что ты — мой гость. Постоялец. Что подумают другие?

Мэдисон подбоченился и сжал губы:

— Плевал я на то, что они подумают.

— А я — нет. Мне важно их мнение.

— С каких это пор стало преступлением помогать даме? Ответь мне на этот вопрос.

— Но в ресторане ты бы не стал убирать за собой посуду!

— Да… — И Картер выругался точно так же, как это делали его герои. — Я устал, в самом деле устал смотреть на то, как ты мечешься тут со своими тарелками. Признаюсь тебе — я уязвлен, я стал почти так же пуглив, как и ты! Может, другим и все равно, — он махнул головой в сторону столовой, — но у меня иное мнение. Они — всего лишь постояльцы.

— Как и ты, — отрезала Слоун. Ее груди покрылись мурашками под тонким шелком ее самого красивого бюстгальтера. Она едва уговорила себя надеть его и теперь горячо об этом сожалела: Мэдисон буквально прожигал взглядом ее блузку.

— У тебя такая красивая грудь, — хрипло произнес он. — Но ты дрожишь. Отчего, Слоун?

— О! — только и смогла вымолвить девушка, прикрывая грудь руками и пытаясь придумать хоть что-нибудь в ответ. — Не говори мне таких вещей, — наконец сказала она. — Иначе я буду вынуждена попросить тебя уехать из «Фэйрчайлд-Хауса». Я поступила бы так с любым постояльцем, если бы он сказал, что…

— С постояльцем! Меня это не волнует! Как бы ты поступила с мужчиной! С мужчиной, который говорит женщине, что с каждым часом хочет ее все больше, что у нее красивые…

— Прекрати! Я сказала — прекрати, или тебе придется уехать! — Она не видела, какой яростью зажглись его глаза, потому что повернулась к нему спиной. — Ты всего лишь постоялец в моем пансионате. Вот так-то, Картер, — заявила она, уставившись в пол. — Постоялец.