Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник) - Виктор Каннинг

– Но как вы определили, что это был именно Джано Учелло?

Креспи развязал тесемки папки.

– В отеле жили трое приезжих, из них две женщины. Да, да, я вспомнил, у него сохранился бумажник с документами. А почему вы о нем расспрашиваете?

– Я частный детектив. Провожу расследование для одной адвокатской фирмы.

– При нем было удостоверение и… письмо от женщины из Венеции. Мы написали ей.

– Помните ее фамилию?

– Нет. Но она нам ответила. Оказалось, он был ее близким другом. Сообщила, что родственников у него нет, и вложила в конверт деньги на похороны.

– А где сейчас его удостоверение и письмо от женщины?

– Мы все отослали в Падую сразу, как туда пришли союзники. Но зачем вам это, если он давно умер? Наверное, как и мой бедный Паоло. Что может быть страшнее войны, сколько она унесла хороших людей… Посмотрите на рисунки. Если бы Паоло был жив, он стал бы знаменитым…

Мерсер слушал его вполуха. Он думал о женщине из Венеции. Несомненно, это была Адриана.

– Видите, какие прекрасные эскизы? Иногда он работал сразу с камнем, но чаще вначале рисовал эскиз. В особенности если это было панно.

Креспи выкладывал перед Мерсером один рисунок за другим. Осторожно, как драгоценность, которую легко повредить. В основном эскизы фигур для барельефа на мемориальном панно в мэрии. Но было кое-что еще.

– То, что он не вернулся, настоящая трагедия. Наверное, погиб в последние дни войны. Посмотрите, как он изображает животных и детей. Паоло имел к ним подход. Дети его обожали, а птицы… он держал тут голубей, знал их всех, они прилетали к нему, когда он сидел в кафе на площади. Прямо как Святой Франциск. А вот смотрите, какая прелесть! Он так и не успел сделать по этому эскизу панно, не нашлось подходящего куска мрамора.

Мерсер скользнул взглядом по рисунку и вдруг… Креспи собирался положить перед ним следующий, но он его остановил:

– Подождите, я хочу этот как следует рассмотреть.

– Вам нравится, да? Я сразу понял, что вы необычный человек. Разбираетесь в искусстве. Любимый рисунок Паоло. Да, синьор, мне очень приятно говорить с человеком, который понимает толк в таких вещах. Здесь в Мираве одни невежды. В лице Паоло Италия, да что там Италия, весь мир потерял великого художника. – Глаза Креспи повлажнели.

Мерсер смотрел на рисунок. Птицы, заросли кустов, озеро. Он ведь недавно это видел. Конечно, незаконченный гобелен на ткацком станке.

– Вы можете продать мне рисунок? – Мерсер хотел показать его Адриане. Вероятно, это ее заинтересует, ведь она художница. Или она была знакома с Паоло Серва и он подарил ей эскиз?

Креспи махнул рукой:

– Берите так, синьор. У меня много его рисунков, и мне будет приятно, что работа Паоло находится у человека, способного ее оценить.

Мерсер пробыл в мастерской двадцать минут и чуть не опоздал на поезд. Устроился в конце вагона, там было всего несколько пассажиров, и достал эскиз. Он был выполнен карандашом. Необыкновенно тонкая работа, великолепная точность линий. Лесное озеро, окруженное фантастическими деревьями и кустами с изысканными тропическими цветами. На деревьях птицы, яркие чудесные создания. Другие парят в воздухе, плавают по озеру, а на небольшом утесе позади сидит райская птица с наполовину сложенными крыльями и дивным оперением.

Глава 8

В десять двадцать утра солнце еще было на той стороне площади, где находилось кафе «Флориан», и Мерсеру пришлось занять столик в тени. Он любовался сияющими золотыми орлами на флагштоках, на которые не падала тень колокольни Кампанила. На площади велась оживленная торговля – открытки, газеты, шары, четки, дешевые металлические фигурки. Молодой официант принес ему кофе. Серебряный жетон на его груди с номером 19 походил на медаль «За отвагу».

Через площадь двигался человек, Мерсер узнал лейтенанта Лонго, снимающего комнату у Минелли, служащего галереи Бориа. Мерсер сидел расслабившись. Так легко, как сейчас, ему уже давно не было. Сегодня вечером он увидится с Адрианой. Для этого был повод. Она может заинтересоваться эскизом из Мираве, а после нужды, чтобы увидеться, возможно, не возникнет. В его в жизни случались женщины, но такой – никогда. Он сидел улыбаясь, понимая, что предаваться мечтаниям глупо, но все равно мечтал.

Рядом кто-то грузно опустился на стул. Перстень с печаткой постучал по столу, подзывая официанта.

– Доброе утро, синьор Мерсер!

Крупное лицо Спадони было сегодня чрезвычайно серьезным.

– Доброе утро. – Меньше всего ему хотелось сейчас видеть комиссара, разрушившего его счастливые мечтания.

– Вы сегодня не торопитесь?

– Мне теперь некуда торопиться, – ответил Мерсер. – Я почти безработный.

Официант принес Спадони кофе. Он высыпал в чашку сахар, размешал.

– Нашли Джано Учелло?

– Нашел, но мертвого.

– Герой мертв?

На площади мама с дочерью позировали для Кассана в окружении голубей. Фотограф подсыпал им зерен, пытаясь заставить их сесть на руку девочке. Он сказал ей что-то, и та заливисто рассмеялась. Кассана щелкнул затвором. Должна получиться отличная фотография. Он не зря старался.

– Вы спрашиваете, будто не знаете. Вашего фотографа я в Мираве не заметил, но там обязательно должен был от вас кто-то находиться.

Спадони вздохнул:

– Да, там была женщина. Считайте эту слежку простой формальностью. Мэр рассказал ей то же, что и вам. Если бы мы знали об этом раньше, то обязательно сообщили бы.

– Неужели? Обычно полиция делится со мной информацией неохотно. И я догадываюсь, почему меня там невзлюбили. В тридцать восьмом году в Риме я был на подозрении в деле о покушении на одного из приближенных Муссолини. Едва избежал ареста. И в полиции меня запомнили. Уже давно нет дуче, и плюс поменялся на минус, однако недоброжелательность ко мне осталась. Но в любом случае я уже работу завершил, так что не будем об этом вспоминать.

Спадони усмехнулся:

– Ошибаетесь. Итальянской полиции до вас нет дела. Двенадцать лет – солидный срок.

Он допил кофе и встал.

– Пойдемте ко мне, я вам кое-что покажу.

В кабинете Спадони положил перед Мерсером тонкую папку.

– Это досье мне только что прислали из Рима. Его постоянно обновляли, а теперь, судя по всему, можно подвести черту. Тут, конечно, есть пробелы, но несущественные.

Мерсер внимательно прочитал досье.

Начало жизни Джано Учелло было описано довольно туманно. Родился в окрестностях Неаполя, предположительно в тысяча девятьсот десятом году. Настоящее имя Лучо Джанбаптиста Мартеллоре. На учет в полиции попал в двадцать шесть лет, в тридцать шестом году, когда в Неаполе ограбил и убил человека. К тридцать восьмому году за ним числилось несколько тяжких преступлений – ограбления с применением насилия и мошенничество. Но полиции все не удавалось поймать его. В тридцать девятом Учелло уехал в Южную Америку, но через год вернулся. В сорок третьем объявился в Специи в партизанском лагере. В июне сорок четвертого перешел на службу к немцам, ради денег, и выдал подпольщиков. И опять ему удалось скрыться и избежать возмездия. С июня сорок четвертого по январь сорок пятого, когда он погиб в Мираве, о нем ничего не было известно.

– Симпатичный персонаж, не правда ли? – произнес Спадони, стоя у окна.

– Да, – кивнул Мерсер, кладя папку на стол. Некоторые факты там значили для него больше, чем для Спадони. – Убийства, грабежи… чего только нет. Даже героизм. И он всегда смывался, прежде чем вы могли схватить его.

– Он правильно выбрал себе псевдоним Учелло – птица. Причем птица эта была хитрая и изворотливая. Учелло успел побывать в партизанах и даже спасти жизнь американскому летчику, а также послужить немцам, не исключено, что и союзникам.

– Но почему вы его упустили?

Спадони повернулся к нему:

– Такой это был человек. Не обычный жулик. Очень умный. Вы же заметили, что в досье нет ни одной его фотографии.

– Следует ли рассказывать правду нашим американским клиентам?

– Нет, пусть все останется как есть, синьор Мерсер. Не надо разрушать иллюзии у этих достойных людей. Возвращайтесь в Париж и расскажите им, что он погиб, как и положено герою.

Пожимая Мерсеру руку, он спросил, как бы между прочим:

– Хотелось бы знать, кто навел вас на Мираве?

Мерсер покачал головой:

– Извините, не могу сказать.

– Я не настаиваю. В конце концов, приятно иметь в кармане немного мелочи. Пусть позвякивает. Так веселее.

Мерсер вернулся в отель к ланчу. У него не выходили из головы два эпизода досье. Первый – в молодости, еще не будучи преступником, Учелло работал в Неаполе каменотесом. И второй – в тридцать восьмом году он был членом банды фальшивомонетчиков. Они подделывали купюры в сто лир так искусно, что почти полгода никто ничего не подозревал. Все рисунки делал Учелло.

Тонкая полоска света под дверью чулана исчезла. Шаги замерли вдали, на большой мраморной лестнице. Наступила тишина. Мерсер пошевелился. Попасть в палаццо, минуя Минелли, и устроиться в этом чулане было легко. Выбраться обратно – значительно сложнее. Но все равно он всегда мог спуститься вниз и объяснить, будто заблудился в лабиринте комнат и коридоров, а потом заснул, сидя у окна. А когда проснулся, обнаружил, что заперт. Часы со светящимся циферблатом показывали восемь. Надо выждать пятнадцать минут и выходить.