Я убью тебя, менеджер - Евгений Зубарев

Спорить с философом на такую скучную и очевидную тему никому не захотелось, и он обиженно замолк.

Аня принесла не только водку, но и томатный сок, и все принялись делать «Кровавую Мэри», ругаясь, если не получалось четкой границы раздела фаз.

– Вот-вот, пока лучшие интеллектуалы страны занимаются подобной ерундой, люмпены занимают города, – посетовал философ, с неодобрением глядя на массовое изготовление коктейлей.

– Это кто же туту нас интел. Интел. Ин-тел-лек-ту-ал? – запинаясь, спросила тоже изрядно захмелевшая Марта, обводя присутствующих вызывающе наглым взглядом.

Марта, с ее блестящими глазами, распущенными волосами и призывным голеньким животиком, была очень хороша, и я неожиданно почувствовал прилив сильнейшего желания.

– Пошли, я тебя провожу, – сказал я ей осипшим от волнения голосом, поднимаясь сам и поднимая с пола ее плащ, который она сама же и роняла со стола уже раз пять как.

Марта понимающе ухмыльнулась:

– У-у-у, да ты никак трахать меня собрался, Иванушка-дурачок?

– Что ты! Нам, интеллектуалам, можно только почкованием, – успокоил я, торопливо напяливая плащ на ее полуголые плечи.

Марта счастливо засмеялась, запрокинув голову, а потом обняла меня обеими руками и поцеловала в лоб. Я подумал, что сейчас трахну ее прямо здесь, в кабинете, под аккомпанемент философских комментариев и непрерывное чавканье культурной Анечки, но Марта вытянула меня за руку в коридор и потащила дальше, вниз. Мы пробежали три этажа так, как будто за нами гнались фашиствующие исламские фундаменталисты, а потом выскочили в ночной сумрак редакционного двора.

Там стояла темная иномарка с уже включенным двигателем. Марта подвела меня к ней, распахнула дверцу и, указав на водителя, сказала:

– Вы хоть поздоровайтесь, граждане и гражданки.

Я взглянул на неподвижный силуэт водителя и, отважно сопя, сказал в невидимую черноту:

– Привет тебе, неведомое чудо. С левой руки я бью двести килограммов. А ты сколько?

– Тьфу, опять ты, Зарубин, у меня под ногами путаешься, – услышал я знакомый девичий голос.

Марта села впереди, рядом с Ленкой, а меня прогнали на задние сиденья. Там, всю дорогу до Петроградской стороны, я слушал возмущенное Ленкино кудахтанье, обращенное якобы к Марте, а на самом деле, разумеется, адресованное мне:

– …И вот вызывает меня Злобный Палтус и говорит, грозно шевеля усами: «В Кронштадте едва революция не случилась после вашего репортажа! Народ на улицу вышел, потому что почувствовал себя оскорбленным!» Там ведь, оказывается, реально прямой эфир был, и народ все последовательно услышал – сначала мат про интересные вопросы того карася из администрации, потом тупую шуточку твоего Зарубина, а потом, самое ужасное, и мой комментарий про «мудака» тоже. А мы ведь тот эфир еще и на «Радио Регион» ретранслировали, в реальном времени. Ты не представляешь, что там началось!

Ленка очень плохо водила машину, рывками стартуя и рывками же тормозя, вдобавок ей не ехалось по одной полосе, и она постоянно рыскала влево-вправо в поисках какой-то неведомой лучшей доли для своего пожилого «опеля».

Я домой совсем не рвался, больше того, и адреса своего не называл, но через несколько минут Ленка затормозила напротив моего дома и коротко сказала:

– Катись уже, Зарубин. Надоел ты мне хуже горькой редьки.

В ее словах присутствовало непонятное мне раздражение, которое трудно было объяснить даже неприятием той самой моей шутки с микрофоном, возможно, и впрямь дурацкой.

Я медленно вылез наружу, потом открыл переднюю дверь и присел возле Марты. Мне показалось, что она спала.

– Пока, мадемуазель, – сказал я ей, акцентированно вздыхая и целуя ее наугад, куда пришлось. Пришлось в ухо.

– Она давно уже мадам, – неожиданно злобно ответила за Марту Ленка.

Ленка наклонилась к пассажирской двери и вдруг резко захлопнула ее перед самым моим носом.

Машина тут же рванула вперед по пустой улице, и до меня наконец дошло, что Ленка банально ревнует. Ревнует меня к Марте.

Вот те раз, подумал я.

А вот те два, это что же я скажу Петру в оправдание. Он ведь ни за что не поверит в такую причудливую историю. Да еще, кстати, не факт, что я захочу ему все это рассказывать.

Глава девятая

По случаю среды, дня выхода нашего еженедельного интеллигентного недоразумения, редакция была пуста. Впрочем, на шум хлопающей двери лифта откликнулся Вова, высунувший заспанную с утра голову в коридор из своей норы, приемной редактора.

– A-а, Зарубин явился! Ну все, кранты тебе, – сказал он и поманил меня своим ухоженным, похоже, что даже наманикюренным, пальцем за собой.

В приемной Вова сел за свой стол и показал на серый клочок бумаги, к которой был прикреплен конверт с хорошо читаемым адресом: Арбитражный суд Санкт-Петербурга.

– Повесточка тебе пришла, «пейсатель»! Расписывайся вот тут. – Вова показал, где я должен расписаться, и я вдруг услышал облегченное «уф», раздавшееся откуда-то из-за сейфа.

Я расписался, и действительно из-за сейфа показался унылого вида мужичок. Он сидел там на стуле совершенно недвижимо, как лягушка в зимнем анабиозе.

– Расписались? – неожиданно злобно зыркнул на меня мужичок, потом быстро вскочил, цапнул жилистой рукой повестку, отделил половину листочка мне и торжественно заявил, стоя уже в дверном проеме: – Теперь не отвертитесь от правосудия! – после чего выбежал за дверь.

Я уставился на повестку, морщась от очередного приступа похмелья.

В повестке гр. И. Л. Зарубину предлагалось явиться в суд на слушание дела о возмещении морального и материального вреда ООО «Санкт-Петербургский пельменный завод».

– Это насчет чукчей? – с плохо скрываемым торжеством спросил меня Вова, а потом отвернулся, внезапно хлопнув по столу перевернутой коробкой из-под бумаги для ксерокса. Потом он хлопнул по столу коробкой еще раз, потом еще.

Я с минуту смотрел, что он делает, но так и не понял. Каждый удар эхом отдавался в больной с перепоя голове – это очень раздражало и мешало сосредоточиться.

– Ты чего делаешь? – спросил я его, убирая повестку в карман.

– Мух ловлю, – отозвался Вова, озабоченно водя по сторонам быстрыми, цепкими глазками.

– Зачем? Для рыбалки?

– Нет. Для опыта, – отмахнулся он от меня коробкой и вдруг снова яростно треснул ею по столу.

– Для какого еще опыта? – не понял я, впрочем, направляясь к выходу. Этот идиотский разговор вдруг начал меня сильно утомлять.

– Для опыта ловли мух, – отчетливо произнес Вова мне вдогонку и снова шваркнул коробкой по столу, отчего голова моя разболелась совсем не на шутку.

Я даже говорить ничего не стал и крутить у виска тоже, а просто пошел к себе, вспоминая по дороге текст искового заявления от имени работяг пельменного завода, действительно больше похожего на пародию, чем на юридический документ.

Как же суд мог принять такой вздорный иск к рассмотрению?

В кабинете я быстро разделся, включил компьютер и некоторое время бродил по Сети в поисках судебной практики по сходным делам. Я нашел два подходящих дела, и в обоих случаях истцам было отказано – именно за неверно сформулированные исковые требования.

Я тут же успокоился и начал думать о работе. Потом я вспомнил, что думать мне сейчас надо не о работе, а о халтуре, и начал думать про развлечения новых русских снобов. Увы, идей не родилось ни одной.

Придумать целый журнальный разворот про отдых оказалось неожиданно сложно. Сложно лично для меня – я подумал, что так давно не отдыхал, что даже думать об отдыхе разучился. А переписывать тексты о банальных развлечениях из таблоидов мне не хотелось по двум причинам – во-первых, Миша это не купит, а во-вторых, я и сам не хотел бы торговать тухлятиной. Мне подумалось, что, если тексты хорошо пойдут, их можно будет потом издать вместе оригинальной книжкой и заработать денег. Но для оригинальной книжки нужны оригинальные тексты.

После часового сидения в редакции перед включенным монитором я выдал на гора лишь скромную вводку:

...

«Отдыхать и веселиться любит каждый, но далеко не каждый способен делать это так восхитительно отвязно, как новое поколение отечественных бизнесменов. Счастливые: у них есть море фантазии и океан наличных.

Кто сомневается, убедитесь сами».

Дальше сомневающимся следовало быстренько ознакомиться с десятью удивительными историями на очевидную тему, но тут у меня случился какой-то невиданный ступор. Я отвел глаза от раздражающего мерцания монитора и взглянул на телефонную трубку, лежавшую рядом.

Кстати, а отчего молчит телефон? В день выхода газеты его всегда распирает от желающих высказаться по всем вопросам сразу, а тут – такая тишина.

Я взял трубку в руки и включил ее – ну, так и есть. Гудка не было.

Тут же дверь отворилась, и мне явилась голова. Вовы, разумеется.

– У тебя что, телефон работает? – спросил он удивленно, глядя на трубку в моих руках.