Вакагасира. Том 2 - Олег Николаевич Борисов

какую сумму там набегает?

— Я не оценивал в деталях, но около двухсот миллионов долларов. Паршивый актив, на самом деле. Операции с ценными бумагами идут через кучу посредников, оставляя следы. Это ребята из финансовой безопасности могут там крутить, государство прикроет. А если мы сунемся, то запросто можно и в тюрьму отправиться.

— Согласен, рисковать не будем. Да и вопросы возникнут, почему мы украденное у государства решили в карман положить.

— Теперь по наличным. Чуть-чуть залил китайцам, чтобы с триад стружку сняли. Но остальное уже исключительно наша добыча. Триста миллионов с мелочью. Все пока убрано на подставные счета, частью в Гонконге, частью в Малазийских банках. Сколько мы из этого сможем сюда перевести?

На этот вопрос ответил уже вакагасира, сидевший рядом:

— Примерно двести десять, после выплаты всех комиссий и прочего.

— Деньги распределяются как обычно?

— Да, Тэкеши-кохай. Твоих семьдесят миллионов на личные нужды. Может чуть больше, точные цифры смогу назвать, когда деньги закончим перебрасывать в Ниппон.

— Отлично. Можно мою долю пока в банке оставить? Пусть процент капает. А позже я этот банк смогу использовать как спонсора для музыкальных проектов или еще каких случаев.

Старики пьют чай, прищурив глаза. Думают. Поставив пиалу, оябун соглашается:

— Можно. Не обязательно банк использовать спонсором, у нас есть люди в различных синдикатах, кто для политической рекламы или еще каких нужд смогут деньги оформить в виде пожертвований. К тебе никаких вопросов не будет, откуда средства появились.

— Домо аригато, Гото-сан. Но хорошо бы еще десять миллионов из этих средств на американский брокерский счет переправить. Хочется мне на их финансовом пузыре чуть подзаработать.

— Можешь сам организовать, тогда делиться не придется. Можно через наших людей в Нью-Йорке. Но тогда с чистой прибыли десять процентов придется отдать.

— Чем наши люди могу помочь?

— У них свои брокеры есть, адвокаты и все остальное, чтобы деньги не потерять. И чтобы потом у налоговой вопросов не было — ни в Штатах, ни у нас.

— Тогда десять процентов — это по-божески. Согласен… Ну и если мелочь какая-то сверх круглой цифры после перевода будет, я бы ее наличными взял. Зарплату своим платить, в срочные нужды вкладываться.

Норайо Окада помечает в блокноте:

— Хорошо. Значит, я бухгалтерам передам все данные, пусть начинают выводить деньги. Шестьдесят миллионов твоих в местных банках оставляем для будущих задач. Если потребуется — сможем на баланс твоих фирм позже перебросить. Это — исключительно твой личный капитал. Десять миллионов янки заливаем. Получишь контакты людей, с кем уже порешаешь насчет акций и прочего. И остальное наличными… Ничего не забыл?

— Нет, все точно, Окада-сан.

Я помню про финансовую пирамиду Ворлдком. Как раз время прикупить их бумажек и побольше. Руководство корпорации уже начинает потихоньку раскручивать маховик рекламы и задирать цены на макулатуру. Купить задешево, продать на пике. Глядишь, с десяти миллионов я все сто заработаю. Чем плохо? У меня проектов много, деньги нужны.

— Вроде все обсудили. В субботу подъезжай сюда, поедем вместе в ресторан.

— Какую-нибудь подстраховку надо? Вдруг по дороге на встречу на нас нападут?

Оябун улыбается:

— Тэкеши-кохай, в этом случае подобное поведение расценят как оскорбление. Если в Ниппон не доверять микадо, то проще совершить сеппуку. Потому что Он — не обманывает. А если кто-нибудь из чиновников вздумает прикрываться Его словом, то проживет такой наглец недолго… Я понимаю, после покушения ты стараешься просчитывать все возможные варианты, но здесь перестраховываться нет смысла.

— Прошу простить меня за эту ошибку, господин, — склоняюсь в поклоне. В самом деле — микадо при случае даже не нужно солдат присылать. Достаточно пригласить в гости и озвучить крайнее неудовольствие. Тот, кто облажался, сочтет за честь собственные кишки на ближайших деревьях развешать. Ниппон, мать ее. Традиции и самурайский дух.

— Дайджобу десу [все хорошо]. Жду тебя в субботу к часу дня.

Выполнив положенный ритуал прощания, спускаюсь в гараж. На выходе из лифта сталкиваюсь с Кэйташи Симидзу. Вид у него совершенно замотанный.

— Оссу, Кэйташи-сан. Что-то выглядишь ты грустно.

— О, какие люди… Извини, все бегом, даже в гости заскочить не успеваю. Моего начальника переводят в Кавасаки, два его проекта оказались очень успешны, поэтому сосредоточится только на них.

— И кто на его место?

Приятель невесело улыбается.

— Ха, и ты молчал?! Поздравляю! Когда официально в новую должность вступаешь?

— На следующей неделе. Будем отмечать в узком кругу. Надеюсь, тебя тоже пригласят.

— Все равно — отличная новость!.. Слушай, ты в пятницу вечером свободен? Мог бы в клуб подъехать, посидели бы с босодзоку, отдохнули. Я все равно там вечерами пропадаю.

— Пятница? Пятница… Да, можно. Аврал как раз закончится. На выходных с сятэйгасира по району будем мотаться, но вот вечером оттянуться вполне можно.

— Жду тогда. И еще раз поздравляю. У меня столько разных планов, смогу теперь по блату их проталкивать среди “братьев”.

Кэйташи улыбается и машет на прощание. Двери лифта закрываются, я иду к машине. Отлично, друг у меня головастый, повышение получил совершенно заслуженно.

Устроившись на заднем сиденье “крайслера”, сообщаю водителю:

— Симидзу-сан боссом становится. Правда, вид у него уставший, но это явно только сейчас, пока дела принимает. Надо будет ребят предупредить, что в пятницу вечером на пиво заедет. Посидим, отдохнем.

— Я знаю хороший клуб, где можно заказать гейш, господин, — предлагает Нобору, выруливая с подземной парковки.

— Нафиг гейш, нас за них Тошико-сан из клуба выгонит. Да и нет у Симидзу-сан проблем с женщинами. Времени свободного у него не хватает, вот это да… Давайте лучше подумаем, какой подарок сделаем. Что можно подарить человеку, у которого все есть? Даже “БМВ” у него есть.

Мда, придется голову поломать. И времени в обрез, на самом деле. Но мы обязательно придумаем. Очень у повод хороший, чтобы человеку приятное сделать.

***

В четверг на тренировке в школе меня удивили.

Подошел шкет размером чуть больше Шиджо Ватанабэ. Но тому двенадцать, а этот из первого класса старшей школы.