Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей

— Покупать сырьё, продавать изделия, это мы проходили, — кивнул Лёшка. — «Англия вывозит необработанным только то, что нельзя обработать». А что если я поступлю ровно наоборот. Сыграю, так сказать, от противного. Буду продавать предметы роскоши всяким набобам, чиновникам, и скупать продукцию у бедных бенгальцев. Таким образом, деньги вытащенные поборами из карманов простых людей, вернутся к ним, а мы останемся с прибылью. Знать получит драгоценности, народ деньги, мы комиссионные и все будут довольны.

— Драгоценностей там своих хватает, — припомнил я. — «Сокровища Агры», «Наследник из Калькутты», «Не счесть алмазов в каменных пещерах».

— То камни, а меха? — ухмыльнулся Лёшка. — Сейчас они получают русские меха через Китай или того хуже через Лондон, а значит, платят втридорога. Мы же скинем пару рупий и все дела. Но это так, коммерческого баловства ради. Если уж играть в справедливость, то в чём нуждаются люди, чтобы купить товар?

— В деньгах.

— Вот и нужно вези туда деньги. Ну, пушнины, конечно, для пробы, ещё чего-нибудь, а больше рассчитывать на монету. Тогда нам принесут всё, что захочешь и полюбят, как братьев. Причём монету лучше везти английскую, другую британские власти наверняка понизят в курсе, и прибыль перекочует к ним.

— Осталось найти деревья, на которых растут шиллинги, — пробурчал я. — Вообще-то у меня есть небольшой запас. Могу ссудить. Идея не лишена смысла, только вот деньги, которые ты впрыснешь в туземную экономику, всё равно отожмут британцы. И потом — идти с грузом в один конец невыгодно. нужен встречный товар.

— О выгодах на время нужно забыть! — провозгласил Лёшка.

— Это-то меня и беспокоит. Ты наступаешь на те же грабли что и австрийцы. геополитика, демонстрация флага, то сё, а в результате остаются в долгах и всё распродают по дешевке.

— Нам всё равно придётся везти туда людей, оружие, боеприпасы, — пожал он плечами. — Факторию следует укрепить. Так что для товара места останется мало. А излишки оружия можно будет всегда толкнуть каким-нибудь повстанцам.

— Англичане тебя за это повесят. Как смутьяна и контрабандиста. У тебя и так там птичьи права. Фактория расположена на территории пресловутых Двадцати Четырех наделов, которые они считают своими. А ты еще пушки намереваешься повстанцам толкать.

— Значит наделов останется двадцать три, только и всего, — ухмыльнулся Тропинин. — Давно мечтал с ними схлестнуться.

— Не надейся выиграть войну у британцев, — я постарался настроить товарища на серьёзный лад. — Они выставят против твоей куцей экспедиции целую армию. Кабы не опасности путешествия, я бы вообще посоветовал отправиться туда с голыми руками. Сражаться нужно на бумажном фронте. Твой козырь — частная собственность. Когда мои агенты составляли купчую и прочие документы, я указал им сделать на этом акцент. Ты владеешь не только факторией, а недвижимостью — каждым домом, каждым сараем, каждым плетнём на этом куске земли и что важно — самой землёй. Британцы глотку порвут за торговые привилегии, но частная собственность для них что-то вроде священной коровы. Глотку порвать могут, конечно, однако сперва начнут судебное разбирательство. Это позволит выиграть время, осмотреться, нащупать подходы.

— Подходы? — Тропинин задумался. — Я когда-то читал, будто в Индии много армян. Среди купцов, среди чиновников и даже среди высших офицеров. Может через них как-то попытаться?

— Греческие купцы, я слышал, есть даже в Калькутте. К русским они сейчас должны быть расположены. Армянские наверняка тоже есть. Но только это не те армяне, что говорят по-русски и в советском кино снимаются. «Я тебе умный вещь скажу, но только ты не обижайся». С другой стороны, конечно, всё испробовать надо. Почему бы и не через армян.

* * *

Я оформил факторию Банкибазар на Тропинина, но упустил одну важную деталь, которая неожиданно всплыла во время подготовки к походу. Обладая документами на владения в Индии, сам Тропинин не имел никакого удостоверения личности. Конечно, я мог бы состряпать что-нибудь на коленке. Вряд ли британское представительство в Бенгалии будет направлять запросы в Российскую Империю. А если и направят, то пройдут годы, прежде чем где-то в недрах бюрократии соизволят ответить, что, мол, паспорта на такое имя выдано не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Обычно для ведения дел в иностранных портах хватало судовых документов, выписок об уплате пошлин, а люди как бы прилагались к кораблям и товарам. Разумеется у шкипера имелся патент, а у купца паспорт, но на них мало кто смотрел, если не требовалось заключать договор. Однако ситуация в Бенгалии обещала быть сложной и лучше было прикрыть все возможные дыры. Как говорится, чем больше бумаги, тем чище задница.

Провернуть серьёзную операцию с подлинными документами я уже не успевал. Создание новой личности или заимствование чужой не составило бы труда, с помощью Копыта или кого-то вроде него. Однако из Тропинина требовалось сделать человека со статусом, лучше всего купца первой гильдии, имеющего право на ведение иностранной торговли, а это означало объявление капитала, уплату гильдейских сборов, запись в городской посад, выправление различных справок. Целый ворох документов, настоящая полоса препятствий из инстанций, множество подводных камней, ловушек, возможностей потерпеть провал.

Крутить такое тем более в отсутствие самого Тропинина было бы нелегко и во всяком случае потребовало бы много времени.

Чтобы закрыть тему я отправился в Нижнекамчатский острог. Тамошний приказчик давно был у меня в кармане. Я проводил через него регистрацию некоторых новых кораблей, выплачивал пошлины за промыслы, оформлял всё, что требовало одобрения властей. Сделать из «родства не помнящего» купца приказная изба, разумеется, не имела власти, зато она выдавала казакам разрешения на торговлю с туземцами, промыслы на островах и дальних берегах. Этим я и воспользовался. Документ, однако, составил так расплывчато, что за туземцев можно было запросто выдать бенгальцев, а под понятие заморских земель подвести самою Индию. Нет, ну а что? Чем она не дальний берег?

Совершив должностной подлог и получив мзду, приказчик вдруг наморщил лоб.

— Тропинин, говоришь? — Он полез в ящик с бумагами и рылся в нем довольно долго. — Как же это я… вот здесь же лежало… или нет…

Делопроизводство в Нижнекамчатске было не на высоте. Класть под сукно документы не требовалось, они запросто терялись сами. За исключением папки с особо важными делами, за которые приказчику могли снести голову, всё остальное хранилось грудой без какой-либо систематизации. И копилось годами.

— Вот! — обрадовался приказчик, выуживая большой пакет с имперским гербом и протягивая его мне.

Пакет уже был распечатан, а значит чёртов казнокрад знал содержимое. Я вытащил несколько листов плотной бумаги, заполненных размашистым почерком. Это оказались всего лишь копии, сделанные в Иркутской канцелярии.

Бюрократический аппарат империи действует неторопливо. Только теперь довелось узнать о реакции властей на давнюю заварушку в Калифорнии.Почта, которую мы отправляли после дела с испанцами, всё же дошла до адресатов. И вот теперь, несколько лет спустя, старая история получила неожиданное продолжение.

Нас не обвинили в самоуправстве, развязывании войны с нейтральной державой, что уже выглядело победой. Нас даже не велели допросить с пристрастием, дабы выяснить подробности. На нас неожиданно обрушились милости.

Окунев, Рытов и Кривов как «зейманы», а Комков, как «прикащик», были пожалованы золотыми медалями. Мещанин Тропинин удостоился монаршей благодарности. А мой «племяш», как человек служивый, получил «по особому Высочайшему усмотрению» личное дворянство.

— Так что с тебя, Иван, магарыч, — довольно произнес приказчик.

Это было смешно. Я был ненастоящим. Мой племянник был ещё более ненастоящим. И вот теперь он, то есть я, получил дворянство, которое на фронтире не имело никакого значения. Хорошо, что ни в какую родословную книгу запись о личном статусе не вносили, не то могли бы возникнуть проблемы.