Рейтинговые книги
Читем онлайн Зона вечной мерзлоты - Анатолий КОСТИШИН

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 44

– Ничего, – задыхаясь, хрипло подтвердил я.

– Синяки тогда откуда?

– Упал, – невозмутимо ответил я, не моргнув глазом.

– И Комаров упал? – глаза Остапыча продолжали меня буравить.

– Да, скользко здесь, – утирая кровь с носа, подтвердил Валерка.

– Ну-ну, – грозно произнес физрук. Он еще некоторое время оценивающе смотрел на меня, потом рявкнул на всю раздевалку громовым, как у вулкана Кракатау, голосом: «Марш всем из раздевалки». Через десять секунд всех как ветром сдуло, правда, Буек успел нам пригрозить:

– Валите из класса, пока еще не поздно!

– Уже побежали, – сказал я с напором и силой, каких никогда за собой не замечал.

Мы остались в раздевалке одни.

– Пошли, – сказал я Валерке, когда мы немного привели себя немного в божеский вид.

– Ты, вообще, как, нормально? – поинтересовался Комар.

Очевидно!

И мы расхохотались до колик (хотя было больно), пока слезы не заблестели в уголках глаз. Согнувшись в три погибели и поддерживая друг друга, мы, пошатываясь, направились к двери. В коридоре стоял Элл, он в нерешительности оторвался от стенки, Валерка с ехидством посмотрел на него.

– Тихий, – промямлил он. – Я не хотел тебя ударить, так получилось.

Обиды на Элла у меня не было, я его прекрасно понимал.

– Ладно тебе, – миролюбиво произнес я и пошел с Комаром дальше, оставив Элла в коридоре.

– Ты ему простишь такое? – глаза у Валерки округлились по пять копеек.

– Не убить же его за это?

– Я бы не простил, – уверенно заявил Комар. – Он не наш человек! – Я с удивлением посмотрел на Комара, но ничего не сказал. – Тихий, зачем ты за меня заступился? – неожиданно спросил Валерка и остановился.

Я отрешенно посмотрел на Комара. Ну, почему он иногда простой, как дверь, к чему задавать такие глупые вопросы.

– Заступился и заступился, – психанул я. – Не устраивай мне допроса.

Комар в нерешительности застыл передо мной.

– Спасибо, Тихий! – сказал он нервно. – За меня никто еще не заступался. Чморить – чморили, а вот заступиться…

– Значит, я первый, – ответил ему я.

И вроде бы ничего особого не изменилось в наших с Валеркой отношениях, но они перешли в другую, более доверительную стадию развития. Почему – я не знал, просто смутно чувствовал, что Комар настоящий друг.

Всю следующую неделю Буек, завидев меня и Валерку, неприятно улыбался, и его лыба нас нервировала.

Здесь небольшое отступление. После уроков Матильда попросила меня остаться.

– Как книга? – тихо спросила она меня, словно боялась, что нас могут услышать.

– Пишется, – коротко ответил я.

– Если ты хочешь сделаться писателем, ты не должен стать мелким торгашом словами. Самое главное – это понимать, что люди думают, а не то, что они говорят. Что может быть хуже писателя, которому нечего сказать, – патетически заключила она. Ее лицо стало чрезвычайно строгим, как на утреннем построении.

– Матильда Дмитриевна, я скоро дам вам прочитать доклюшкинский период, – заверил я. – Только моя книга не будет веселой. Сегодня утром я задал себе вопрос, – сбивчиво принялся я объяснять, – жил ли до сих пор я или это было существование?

– И что?

– Думаю, что жил, – я слабо улыбнулся, – и сейчас живу, и думаю, что и для будущего я еще не потерян.

– Это осмысление, это хорошо, – восторженно произнесла Матильда, глаза ее загорелись. – Главное, не останавливайся, обязательно пиши, – ее лицо стало задумчиво-сосредоточенным. Губы дрогнули, словно от боли. – Мой покойный сын тоже писал книгу, она так и осталась у меня незавершенной.

Меня словно по голове ударили кувалдой. Я не мог поверить, что у Матильды был сын, это как-то не вязалось одно с другим.

– Что с ним случилось? – хриплым голосом спросил я.

– Афганистан, – Матильда беспомощно разжала и снова сжала в кулак руку. Ее лицо, не отличавшееся яркостью красок, стало совсем серым, каменным.

Мое сердце переполнилось болью, в горле стоял комок. Я словно почувствовал всю глубину одиночества Матильды и ее отчаяния. Я сбивчиво стал ей рассказывать о книге, что она меня засосала, словно трясина. Мой мозг кишел образами, сце ойР‹озгР:ишелР›бразамиЬ AцеП=амиЬ 4ействиямиР8Р›ниРBоропилисьР1ытьР2ыложеннымиР=аР1умагуЮ нами, действиями и они торопились быть выложенными на бумагу.

Когда я закончил говорить, то увидел на глазах Матильды слезы. Я ошеломленно смотрел на любимую учительницу и не мог понять, что с ней?

– Матильда Дмитриевна, – робко спросил я, – что с вами?

– Ничего, – она уже платком вытерла слезы. – Я счастлива, что у меня есть такой ученик, как ты. Пиши свою книгу, я тебя умоляю. Эта книга вылечит тебя, – уверенно произнесла она, и счастливо улыбнулась.

– От чего? – непонимающе нахмурился я.

– От воспоминаний прошлого! – почти шепотом произнесла Матильда.

И у меня на душе от ее слов вдруг стало необыкновенно легко и весело. С этой ночи я жил в двух параллельных мирах. Первый, внешний, был черно-белым, как и все в Бастилии. Во втором, астральном, в котором я писал книгу – жизнь вспыхивала красками и в небе сверкала радуга.

По-настоящему я, оказывается, родился 23 февраля, хотя в свидетельстве о рождении значилась совсем другая дата – 30 января. Я долго не мог понять, почему в одном документе одна дата рождения, в другом – другая. Только сейчас я знаю, что при усыновлении разрешается ребенку менять не только фамилию, имя и отчество, но и дату рождения, и место рождения. Это и называется тайна усыновления. Слава богу, что мои усыновители выбрали для меня 30 января, а не 29 февраля. Они запросто могли бы со мной проделать такую шутку, чтобы не разоряться мне на день рождения ежегодно, а раз в четыре года – дешево и сердито – сплошная экономия.

Когда ты еще ребенок, из твоего дня рождения делают настоящее событие: ты получаешь подарки, родители покупают конфеты для одноклассников, тебя поздравляют соседи, знакомые, словно твой день рождения – государственный праздник: поэтому и ждешь его с таким нетерпением. Хочется хоть раз в году быть в центре внимания, чувствовать себя Вселенной, вокруг которой кружатся спутники. Но с каждым годом ты взрослеешь. Когда тебе исполняется 14 лет, ты понимаешь, что тебе уже не 13, ты смотришь на себя в зеркало и видишь перед собой все свои мечты, надежды и фантазии. В какой-то момент ты перестаешь ждать начала своей жизни и понимаешь, что уже живешь ею. Теперь ты можешь делать с ней все, что пожелаешь.

В день моего настоящего рождения мне хотелось чего-то необычного, но чего конкретного я не знал. Я с интересом стал себя разглядывать в зеркало и самое поразительное, я сам стал нравиться, чего раньше за мной такого не наблюдалось.

– Валерка, – я повернулся к Комару. – Хочу обесцветить волосы, как у тебя, – с хрипотцой произнес я.

– О, как глубоко все зашло, – Комар с прищуром посмотрел на меня и оживленно поднялся с дивана. – В принципе твоя идея мне по душе. Сколько можно быть таким забубенным.

– Пентагон мне этого не простит!

– Забей на него, – насмешливо хмыкнул Валерка. – Если с тобой не будет разговаривать Буек или Цыплакова, для тебя это будет трагедия?

– Да нет, – безмятежно пожал я плечами. – Это я преспокойно переживу.

– Вот ты уже произнес нечто умное, – Валерка улыбнулся.

– Не дави на меня, – возмутился я напору Комара. – Пойми, я жил другой жизнью. Мне пока непривычно и страшно жить, как живешь ты, – мой голос звучал надтреснуто и напряженно.

– Конечно! – ехидно воскликнул Комар. – Ты живешь по принципу «надо», а я – «хочу». Тихий, жить, как они, могут все, а как я – единицы. Не хер так просто пол топтать. Живи так, как тебе нравится. Будь всегда самим собой. Живи свободно, пусть остальные тебе завидуют, потому что ты сильнее их.

Мне, по правде говоря, было страшновато кардинально менять свой имидж, но проснулся такой дух авантюризма, что дыхание захватывало. Было решено Пентагону дать с утра от нас отдохнуть. Сначала мы пошли к Валеркиному знакомому парикмахеру домой. Им оказался молодой пацан с серьгой в ухе. Когда он спросил, что делать с моим париком, я пожал плечами.

– Сделай так, – вмешался Комар, – чтобы не стыдно было пойти на вечернюю дискотеку. У нас в Пентагоне сегодня праздник для мальчиков, – весело просветил он своего знакомого.

Через два часа у меня были обесцвеченные гидропиритом волосы и умопомрачительный выщип на голове.

– Класс! – восторженно воскликнул Комар.

– А ты думал, – довольно засмеялся парикмахер. – Делаем не хуже, чем в лучших домах Лондона и Парижа, и дорого не берем.

Мы по-свойски попрощались, Валерка отвел знакомого в сторону, они о чем-то пошептались и, довольные, расстались.

– Теперь на рынок! – скомандовал Комар.

Мы купили мне уматную рубашку, кроссовки и по мелочи. Конечно, я был доволен обновками, но внутри меня мучил вопрос, на какие шиши все это куплено. Я не удержался и напрямик спросил об этом Комара.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 44
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Зона вечной мерзлоты - Анатолий КОСТИШИН бесплатно.

Оставить комментарий