Закон о детях - Иэн Макьюэн

– Благодарю, мистер Картер.

Грив сел, и, опираясь на трость с серебряным набалдашником, одышливо поднялся Джон Тови, адвокат Адама Генри. Он продолжил перекрестный допрос:

– Вы, разумеется, провели какое-то время в беседах с Адамом наедине.

– Да.

– У вас сложилось впечатление о его умственных способностях?

– Безусловно, умен.

– Он ясно выражает свои мысли?

– Да.

– Его мыслительные способности, его рассудок не пострадали из-за его физического состояния?

– Пока нет.

– Вы говорили ему, что он нуждается в переливании крови?

– Говорил.

– И каков был его ответ?

– Он твердо отказывается по религиозным соображениям.

– Вам известен точный его возраст – годы, месяцы?

– Ему семнадцать лет и девять месяцев.

– Спасибо, мистер Картер.

Бернер поднялся для вторичного допроса.

– Мистер Картер, напомните еще раз, как долго вы специализируетесь в гематологии?

– Двадцать семь лет.

– Каков риск неблагоприятных последствий переливания крови?

– Очень мал. Ничтожен по сравнению с тем, какие мы будем иметь без переливания.

Бернер показал, что у него больше нет вопросов.

Фиона сказала:

– По вашему мнению, мистер Картер, сколько у нас есть времени, чтобы решить этот вопрос?

– Если я не смогу дать мальчику кровь до завтрашнего утра, положение станет очень опасным.

Бернер сел. Фиона поблагодарила доктора, и он с коротким и, по-видимому, возмущенным кивком адвокатам покинул свое место. Встал Грив и сказал, что вызывает отца. Мистер Генри занял свидетельское место и спросил, может ли он присягнуть на Новом Всемирном переводе[12]. Секретарь сказал, что есть только Библия короля Якова. Мистер Генри кивнул, присягнул на ней и выжидающе посмотрел на Грива.

Кевин Генри, ростом под метр семьдесят, выглядел пружинистым и сильным, как воздушный гимнаст. Наверное, он хорошо управлялся с экскаватором, но и в отличном сером костюме с салатовым галстуком чувствовал себя так же комфортно. Вопросы Лесли Грива были выстроены так, чтобы получить от Кевина картину его трудной молодости, а потом расцвета любящей, крепкой, счастливой семьи. Кто бы в этом усомнился? Они поженились молодыми, девятнадцатилетними, семнадцать лет назад. Первые годы, когда Кевин был рабочим, дались трудно. Он был «немного необузданным», сильно выпивал, плохо обращался с женой Наоми, хотя никогда ее не ударил. В конце концов его уволили из-за частых опозданий. За квартиру задолжали, младенец плакал ночи напролет, супруги ссорились, соседи жаловались. Их угрожали выселить из квартиры в Стретеме.

Спасение пришло в виде двух вежливых молодых американцев, однажды заявившихся к Наоми. На другой день они снова пришли и поговорили с Кевином, хотя сначала он отнесся к ним враждебно. В конце концов – визит в ближайший Зал Царства[13], радушный прием, знакомство с симпатичными людьми, которые вскоре сделались друзьями, полезные разговоры со старейшинами собрания, а затем изучение Библии, трудное поначалу, – и мало-помалу в их жизни воцарились мир и порядок. Кевин и Наоми стали жить в истине. Они узнали о будущем, которое Бог приуготовил человечеству, и исполняли свой долг – несли Слово. Они узнали, что будет рай на земле, и они могут попасть туда в числе привилегированных, известных свидетелям как «другие овцы»[14].

Они начали понимать драгоценность жизни. Они стали более хорошими родителями, и сын сделался спокойнее. Кевин поступил на государственные курсы – учиться управлять тяжелой техникой. Вскоре после окончания нашел работу. По дороге в Зал Царства, куда шли с Адамом, чтобы возблагодарить Бога, супруги сказали друг другу, что опять полюбили друг друга. На улице они держались за руки, чего с ними никогда не бывало. С тех пор прошли годы, Генри жили в истине, в истине растили Адама внутри замкнутой отзывчивой группы друзей – свидетелей Иеговы. Пять лет назад Кевин завел собственную компанию. У него несколько экскаваторов, самосвалов, кран и девять рабочих. Теперь Бог послал лейкоз Адаму, окончательное испытание веры для Кевина и Наоми.

На каждый наводящий вопрос адвоката Кевин давал обдуманный ответ. Вел себя почтительно, но без благоговения перед судом, как многие другие. Он откровенно говорил о прегрешениях молодости и, без смущения вспомнив, как они держались за руки, спокойно употреблял в этой обстановке слово «любовь». После вопроса Грива он часто адресовался прямо к Фионе и смотрел ей в глаза. Она машинально пыталась определить его выговор. Что-то от кокни, с легким налетом западных графств – уверенный голос человека, не сомневающегося в своей компетентности, привыкшего отдавать распоряжения. Так говорили некоторые британские джазисты, ее знакомый тренер по теннису, фельдшеры, бригадир-нефтяник, однажды присутствовавший на суде. Не те, кто правит миром, но те, кто держит мир в исправности.

Грив сделал паузу, обозначив конец пятиминутной предыстории, и мягко спросил:

– Мистер Генри, не объясните ли суду, почему Адам отказывается от переливания крови?

Мистер Генри помедлил, словно обдумывал вопрос впервые. Он отвернулся от Грива и обратился к Фионе.

– Вы должны понять, – сказал он, – что кровь – это сущность человеческого. Это душа, это сама жизнь. И как жизнь священна, так же и кровь. – Он как будто закончил речь, но тут же добавил: – Кровь означает дар жизни, за который должна быть благодарна каждая живая душа. – Он огласил это не как заветную мысль, а как констатацию факта – тоном инженера, объясняющего конструкцию моста.

Грив ждал, показывая своим молчанием, что на его вопрос не ответили. Но Кевин Генри не собирался продолжать и смотрел прямо перед собой.

Грив дал подсказку:

– Итак, если кровь – дар, почему ваш сын не принимает его от врачей?

– Смешивать свою кровь с кровью животного или другого человека – это загрязнение, порча. Это значит отказаться от Божьего чудесного дара. Вот почему Бог особо запрещает это в Бытии, в книге Левит и в Деяниях.

Грив кивал. Мистер Генри прозаически добавил:

– Библия – это слово Божье. Адам знает, что его надо слушаться.

– Вы и ваша жена любите сына, мистер Генри?

– Да. Мы любим его. – Он сказал это тихо и посмотрел на Фиону с вызовом.

– А если отказ от переливания крови станет причиной его смерти?

Кевин Генри опять смотрел прямо перед собой, на стену, обшитую деревом. И сдавленным голосом ответил:

– Он займет свое место в небесном царствии на Земле, которое наступит.

– А вы и ваша жена. Каково будет вам?

Наоми Генри по-прежнему сидела выпрямившись, выражение глаз нельзя было понять из-за очков. Она сидела, повернувшись к адвокату, а не к мужу на свидетельском месте. Фионе даже не было видно, открыты ли у нее глаза – такие маленькие за толстыми линзами.

Кевин Генри сказал:

– Он поступит так, как правильно и истинно, как велел Господь.

Грив снова выдержал паузу и, понизив голос, спросил:

– Ведь это будет горе для вас, мистер Генри?

Из-за притворной доброты в голосе адвоката отец сам потерял голос. Он смог только кивнуть. Фиона увидела, как он двинул кадыком в усилии совладать с собой.

Адвокат сказал:

– Этот отказ – решение Адама или на самом деле ваше?

– Мы не смогли бы его отговорить, если бы даже захотели.

Несколько минут Грив продолжал допрос в том же духе, стремясь показать, что на мальчика не оказывали давления. В больнице его навещали двое старейшин. Мистеру Генри не предлагали при этом присутствовать. Но позже в больничном коридоре старейшины сказали ему, что их впечатлило и тронуло понимание мальчиком ситуации и его знание Библии. Они были довольны тем, что он принял решение и живет, приготовясь умереть, в истине.

Фиона почувствовала, что Бернер хочет возразить. Но он знал, что она не будет тратить время и объяснять, что показания с чужих слов не принимаются.

Последняя серия вопросов Лесли Грива была подсказками мистеру Генри, чтобы он мог подробнее охарактеризовать эмоциональную зрелость Адама. Он сделал это с гордостью, и в тоне его теперь совсем не слышалось, что он думает о потере сына.

Марк Бернер приступил к перекрестному допросу только в половине четвертого. Он начал с того, что выразил сочувствие мистеру и миссис Генри в связи с болезнью сына и надежду на его полное выздоровление – верный знак, по крайней мере, для Фионы, что дальше он церемониться не будет. Кевин Генри потупил голову.

– Для начала проясним простой вопрос, мистер Генри. Упомянутые вами книги Библии – Бытие, Левит и Деяния святых апостолов – запрещают вам есть кровь, а в одном случае призывают воздерживаться от нее. В переводе Нового Мира книги Бытие, например, говорится: «Только не ешьте плоти с ее душой – с ее кровью».

– Верно.

– Но ничего о переливании крови.

Мистер Генри терпеливо ответил: