Газета Завтра 51 (1203 2016) - Газета Завтра

Схоластика интеллектуалов зашла в тупик, потому что, помимо прочего, раздробилась на большое количество отдельных дисциплин, у которых не было "универсального лексикона" для диалога друг с другом. Кстати, почти то же самое происходит с наукой сегодня. Огромное количество дисциплин, которые плохо связаны друг с другом и не обладают универсальным лексиконом, раздирают её. Сегодня наука как форма рациональной организации знания, похоже, повторяет судьбу схоластики.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Пока Лютер швырялся чернильницами, в очередной раз была открыта Америка. Начался отсчет новейшего периода в истории цивилизации.

Андрей ФУРСОВ. Вы правы, Андрей Александрович. Америку открывали не раз, туда плавали и финикийцы, и египтяне, и викинги. Но при жизни Босха её открыли значимо, и это стало экономическим фактором развития Европы. Трудно сказать, сумел ли Босх оценить значение этого открытия. Думаю, скорее всего, нет, но сам факт открытия Америки привёл к тому, что империя Карла V, отца Филиппа II, вобрала в себя Мексику и часть Южной Америки. Европа закончила эпоху Средневековья, и развернулся "длинный XVI век" с империей Карла V. В этот "век" произошло нечто очень важное, изменившее ход истории Евразии и мира. На западной оконечности Евразии, на её уткнувшемся в Атлантику полуострове Европа случилась историческая мутация — возникли капитализм и североатлантическая мир-система. До XVI века Евразия жила континентальными циклами. В XVI веке начала оформляться североатлантическая, морская, в силу своей морской устремлённости, система, которая начала жить своими ритмами и которая уже в XVII веке вступила в борьбу с Евразией как у себя на Западе, в Европе, так и на Востоке, в Азии. Северная Атлантика выскочила за пределы евразийского типа развития и оформила свой собственный, персонификатором которого стала Англия. Персонификатором евразийского развития стала Россия. Само развитие европейского исторического субъекта в XVI веке раздвоилось: с одной стороны — самодержавие, с другой — капитал и государство/state; с XVIII века к ним добавятся наднациональные группы мирового согласования и управления, и для России возникнет новое издание трёхглавого Змея-Горыныча, только не на востоке, а на западе.

Возвращаясь к империи Карла V, отмечу: она превосходила империю Карла Великого. Однако Карл V и его сын Филипп проиграли голландцам, а по сути — союзу капитала и "чёрной аристократии". Венеция и Генуя финансировали и Карла V, и Филиппа II, и голландцев. Им это нужно было для того, чтобы Испания не стала по-настоящему сильной державой, а находилась в финансовой зависимости от них.

Те же венецианцы впоследствии сыграли большую роль в подъёме Англии. Произошла смычка северного и южного капитала, голландцев с англичанами при активнейшей роли еврейского капитала. Так родилась линия торгового капитала, которая начала противостоять классическим монархиям. Филипп II не был тем садистом, о котором мы читаем у Шарля де Костера. Мерзавцами были как раз голландские, английские купцы и пираты.

Подобное перевёртывание смыслов — типичный пример исторического вранья, шельмования Средних веков, Испании, католиков. На протяжении сколького времени нам рассказывают, как католики жгли людей! Но исследования последних пятидесяти лет показывают, что протестанты сожгли людей намного больше, чем католики.

Англо-голландская, протестантская склонность к фальсификации начала проявляться в борьбе с Испанией, затем в войне Англии и Франции и, наконец, предстала перед нами во всей красе в борьбе англосаксов с Россией и Советским Союзом. И это психоис­торическое информационное оружие тоже породил "длинный XVI век".

Андрей ФЕФЕЛОВ. Кстати, картина Босха "Сад земных наслаждений" была приобретена испанским монархом Филиппом II . Она висела у него во дворце. Возможно по ней он учился читать шифры всемирной истории.

Андрей ФУРСОВ. Возможно, хотя вряд ли. Но даже если не вникать в смысл картины, она образно завораживает. Собственно, что и должно делать большое искусство.

Меня впечатляет "Триумф смерти" Брейгеля-старшего. Брейгель тоже кое-что увидел, почувствовал. Это были особенные художники, что-то упрямо вводило их в дискомфорт. Ломалась эпоха, и они сталкивались с очень многими непонятными для их чувств вещами. Это что-то, столь ощутимо, болезненно чувствуемое ими, они и пытались изобразить, как могли.

Андрей ФЕФЕЛОВ. "Триумф смерти"   — нападение скелетов на людей. Популярный голливудский сюжет.

Андрей ФУРСОВ. В нашем противостоянии Западу, англосаксам нужно помнить, что в их сознании эстетика смерти и жестокости играет очень большую роль. Повторю: в русской сказке можно договориться со злом, посмеяться над ним. Если у нас оно носит относительный характер, то в западной традиции зло — это абсолют. Будь то западноевропейские сказки, или Саурон Джона Толкина, или Моби Дик в романе Германа Мелвилла — в них зло абсолютно, и договориться с ним нельзя.

Абсолютизация зла в случае подчинения человека или общества последнему оборачивается безостановочной деградацией по логике "если нас изгнали из рая, то мы будем грешить по полной". С 2015 года в целом ряде областей Германии открыты публичные дома для зоофилов — привет монстрам Босха… Что-то мне подсказывает, что расплата Западной Европы, а со временем и Северной Америки за их "сад земных наслаждений" близится. И она будет страшной. "Миграционный кризис" — это новый тип военных операций геоисторического типа. Африканцы, арабы — это чуждые европейцам существа, врывающиеся в их некогда уютный мир, подобно оркам в Хоббитании. Со своей толерастией-педерастией-мультикультурастией североатлантические европейцы вступили на совершенно определённую дорогу — "а в конце дороги той — плаха с топорами". Или ещё что похуже — как на полотнах Босха.

В 2012 году в Лондоне Обама заявил, что XXI век будет веком возникновения новых наций. Этот процесс уже начался в Западной Европе, и скорее он будет похож не на "длинный XVI век", а на тёмные века, на переселение народов V–VII вв. нашей эры. Тот "микс" привёл к подъёму Западной Европы, её народов, потому что их объединяла одна культура и, пусть разделившаяся, но одна религия. Теперь же мы видим рвущихся в Европу мигрантов — людей иной религии, иной расы, иного этноса, всего иного. А потому "микса" и подъёма не будет, а будет упадок и мясорубка. Здравствуй, Босх.

Мы являемся свидетелями конца Модерна, кровавой зарёй которого было время Босха. Что придёт ему на смену? Что-то подсказывает мне как историку, что это будет очень невкусное и агрессивное смешение предыдущих эпох, которое попытается прорваться и в наш русский мир, и нужно быть готовыми при всей нашей миролюбивости сурово насупить брови и встретить его "в лоб", секирой сверху — до пояса.

Апостроф

Апостроф

Георгий Судовцев

Николай АНИСИН. От Сталина до Путина. Зигзаги истории. — М.: Книжный мир, 2016. — 422 с.

Эта книга — своеобразный творческий автопортрет Николая Михайловича Анисина: известного журналиста, талантливого писателя, просто честного и здравомыслящего человека, "брянского крестьянина", как он часто сам себя называет. Но за плечами у этого "крестьянина" — два вуза и аспирантура МГУ, работа директором школы и спецкором ещё советской "Правды", затем почти два десятилетия — на линии информационного фронта необъявленной гражданской войны вместе с газетой "День"—"Завтра"…

Каждое из вошедших в данное издание произведений с честью прошло испытание временем. Это и поразительный по своей внутренней исповедальности, а также по системности собранного материала "Звонок от Сталина", раскрывающий — через представленный в авторской оптике многогранный образ сталинского порученца Тихона Лукича Щадова — не только эволюцию "еврейской темы" в политике Советского Союза, но и причины видимого краха "красного проекта". Это и пророческая, едва ли не впервые сказавшая, что Путин — это всерьёз и надолго, статья "Бонапутизм" (1999), из которой вырос "Путин и призрак Черчилля". Это и, кажется, единственная(?!) за четверть века публикация в российской прессе ("Где наручники?"), посвящённая проблеме бывшей советской собственности за рубежом — не каким-то отдельным объектам, а именно проблеме в целом, —она тоже принадлежит перу Николая Анисина. Перечитывая его "Шлях во тьму", написанный ещё в 1991 году, лучше понимаешь истоки и кровавые русла украинских "майданов". В 1997 году, в промежутке между позорными президентскими выборами 1996 года и не менее позорным дефолтом 1998-го, Николай Анисин, давая характеристику Ельцину как продолжателю и завершителю дела Хрущева—Брежнева—Горбачёва, писал в статье "Кадры решают всё": "В двадцатые России нужна была Личность, отвечающая её запросам, — и она вручила всю полноту власти Сталину. Наш новый лидер будет похож на Сталина. Похож тем, что он тоже будет Личностью. Откуда ждать его появления? Сегодня идеалы сталинской империи так же являются идеалами восьмидесяти процентов российских граждан, которые хотят иметь сильное, ни перед какой "большой семёркой" не заискивающее государство; хотят, чтобы им платили по труду; хотят, чтобы власть, как и прежде, содержала школы, науку, культуру, армию и защищала от произвола. Идеалы большинства не изменились. Но изменилось качество этого большинства… Какого вождя Россия в лице самого волевого и энергичного пласта населения выбрала в двадцатые, такого она выберет и теперь… Будущий вождь может не быть центром словопрений, но он не может не быть центром в постановке дела". И этот анисинский прогноз тоже полностью подтвердился, тоже прошёл испытание временем. Да, скоро сказка сказывается и нескоро дело делается — но делается же!