Мемуары гейша - Maryna Ostromyr

Ведьму чокнутую.

— Окей! — видимо ведьма приземлилась удачно.

Макс стоял и смотрел в разные стороны. Ночь была безлунная, освещенных окон мало, фонарь далеко. Да что это такое, что ж за повторение, это… как его… дежавю. Он в черной шапке стоит и смотрит по сторонам, пока кто-то более сильный, более инициативный, более крутой залез в чужой дом. Было очень страшно. Он же уже один раз попался за такое, еле выкрутился… А если попадется теперь, то будет куда хуже — вся эта эльвирина прошпа наверняка куда более тяжкое преступление, чем вынести у богатеев модный телевизор… А справочник даже не упоминает промышленный шпионаж, потому, что это справочник для нормальных, честных жуликов, а не для чокнутых ведьм и непонятно каких шпионов. У них свои справочники, они в тюрьме их читают, на пожизненном…

Так размышлял несчастный Макс, глядя на часы — “От Виолетты с любовью”. Ну, никто не поверит ведь, что часы он честно в подарок получил, подумают, что украл. А если скажет про Виолетту, то такое потом вылезет, все делишки… И налоги он не уплатил с этих часов, а ведь наверное, должен, дорогие… Ворох правонарушений, больших и малых, совершенных Максом за время его сотрудничества с ведьмой, в его памяти превратился в огромный ком, ком катился, как говорят, по наклонной. Наклонная приводила в дом с решетками на окнах… Наверное, стоило бы не идти с Эльвирой тогда из того клуба, а честно отсидеть за тот телевизор, раз суждено Максу в тюрьму попасть… Уже бы вышел за примерное поведение. Он вообще очень примерный, он такой послушный мальчик… Что она там делает?

— Тяни меня! — прошептала сзади ведьма

Макс вытянул ее из окна и они побежали к машине. Эльвира, не смотря на свой рост и некоторую полноту, бежала довольно быстро и не задыхалась.

— Я каждое утро бегаю в парке, — похвасталась, — Видишь, как пригодилось.

— Ну, как? — спросил Макс, когда отъехали

— Все отлично. А теперь быстрее гони в ресторан, там хозяин дома меня ждет, я носик вышла попудрить… Прошло пятьдесят минут. Как бы не обиделся.

— Зачем тебе это надо, Эльвира? — спросил Макс, — Ты же не работаешь в поле, только руководишь.

Эльвира что-то там возилась в сумке, потом Макс услышал характерное сопение. Ох, у нее еще и кокс с собой!

— Деликатное дело, не хочу никого нанимать, ты знаешь мои принципы бизнеса… К тому же…. У меня сложный период, Максик. Личные чувства. Стресс. Я так его снимаю. Адреналин, чувство собственной важности, все дела…

— Личные чувства? У тебя? Нету у тебя никаких чувств.

— А вот и есть! — обиделась Эльвира.

Приехали к ресторану. Эльвира побежала внутрь.

— Эй, — вдруг обернулась, — Если тебе нужен тантрический секс на сегодня, то подожди меня тут час. Я того отправлю и приду.

Слабовольный и слабохарактерный болван снова не смог сказать “нет”. Ну, почему он должен отказываться от своей премии за риск?

Секс получился совершенно обыкновенный, нетантрический. Эльвира очень извинялась, ей, как профессионалу, было неудобно. Оправдала свой низкий профессиональный уровень тем, что ее неразделенная страсть сосредоточена на объекте ее любви, а оттого майтхуна с кем попало — “извини, Максик, ничего личного, такова наука страсти” — не идет…

У Эльвиры любовь? Да не смешите людей!

1.4

Весь этот внутренний раздрай очень напрягал. Макс не знал чего хочет, чего боится. Снова страдал от того, что слабовольный и слабохарактерный. Ему не с кем было поговорить. У него не было друзей, только приятели — собутыльники или спортсмены, не было девушки — секса и на работе было достаточно, а любовь все не попадалось. Он не мог поговорить даже с психотерапевтом за деньги, так как был связан соглашением о неразглашении и не знал, обязан ли психотерапевт рассказывать властям про эльвирин бизнес.

И позвонил “номеру два”. Начал снова ныть в телефон. “Номер два” ласково сказала, что он взрослый человек, должен принимать моральную и прочую ответственность за то, что делает. Судя по тому, как часто он цитирует юридический справочник, Макс отдает себе отчет в своих действиях и их последствиях..

— Я не могу сказать ей “нет”. Я слабовольный и слабохарактерный.

— Не думаю так. Вы ленивый и безынициативный, очень слабо работаете со своими потенциалом и путаете его с потенцией, но совсем не слабохарактерный. И “нет” вы говорите мадам Эльвире куда чаще, чем другие сотрудники, не смотря на ее… эээ… харизматичность. Не валите ответственность на Эльвиру, подумайте лучше, почему вы отвечаете ей “да”.

— И почему?

“Номер два” немного помолчала, видимо, надеялась, что он сам ответит. Но потом сказала ленивому и безинициативному:

— Потому, что вам это нравится. Есть такие люди. Они выбирают таких людей и такую жизнь, потому, что это им подходит. Вы из таких.

— Откуда вы знаете?

— Потому, что и я тоже.

Первый раз Макс узнал что-то о личности “номер два”. Его всегда удивляло, как такая деликатная и интеллигентная женщина из общества попала в их команду фриков и мелкоуголовных элементов во главе с чокнутой, но такой офигенной, бандершей?

— Я ничего о вас не знаю, — сказал Макс, — Почему?

— Из соображений безопасности мне запрещено раскрывать свою личность. Вы же знаете правила мадам Эльвиры, поэтому не пытайтесь наладить со мной личные отношения, это вредит работе… Я вам не мама, Макс, я даже не ваш друг. Как консультант фирмы, могу проконсультировать вас по рабочему вопросу, могу дать житейский совет, чтобы сохранить для фирмы вашу работоспособность и результативность. Но я не буду снимать с вас ответственность за то, что вы делаете, это ваше решение и ваш выбор… Еще раз могу рекомендовать, если будете продлевать контракт, внести пункт о том, что вы можете выбирать дело, каким заниматься — это несколько успокоит вашу совесть. Вам тяжело даются плохие роли… Спокойной ночи!

“Номер два” выключилась, оставив Макса с тем, что он не любил больше всего — с ответственностью за самого себя. Макс подумал, что еще не готов он к этому, к ответственности этой. Пусть Эльвира за него