Радио «Морок» - Татьяна Мастрюкова

ПРИВЕЗЕТ, И ЖДИ ЕЕ ЕЩЕ НЕДЕЛЮ, КУКУЙ.

ТАК ВОТ ДЕД, КАК ЭТОТ НАХАЛЕНОК ЛЕШАКАТЬСЯ СТАЛ, СРАЗУ ЕМУ ЗАТРЕЩИНУ. А НЕ СМОТРИ, ЧТО СТАРЫЙ, РУЧИЩА ТЯЖЕЛАЯ, КРЕПКАЯ. И СЛЕДИЛ ВСЕГДА ЗОРКО, НЕ УБЕЖИШЬ. ПАРЕНЬ СНАЧАЛА ОБАЛДЕЛ ОТ ТАКОГО ПРИЕМА, ВРОДЕ ПРИСМИРЕЛ. ДАЖЕ ТРУДИЛСЯ УСЕРДНО, БУДТО БЫ ПРИВЫК.

А ПОТОМ ОПЯТЬ ИЗ НЕГО ПОЛЕЗЛО. С НЕПРИВЫЧКИ УХАЙДАКИВАЛСЯ НА ОГОРОДЕ ПАХАТЬ. У МАМКИ-ТО КАК КОРОЛЕВИЧ ЖИЛ, А ТУТ НИКАКИХ ПОБЛАЖЕК: С УТРА ВСТАЛ, РАБОТАЙ ДО САМОГО ВЕЧЕРА, ПОКА РУКИ НЕ ЗАДРОЖАТ. И ЕДА ТАК СЕБЕ, СПЛОШНОЙ ПОСТ.

ПАРУ РАЗ ОГРЫЗНУЛСЯ, ПОЛУЧИЛ ПО ЗАСЛУГАМ, И НАДУМАЛ БЕЖАТЬ.

ДЕД-ТО, БЕСПЯТЫЙ, КАК СМЕРКАТЬСЯ НАЧИНАЛО, СРАЗУ — В ИЗБУШКУ, ДВЕРЬ НА ЗАСОВ И ДО РАССВЕТА НА УЛИЦУ НОСА НЕ КАЗАЛ. ПРИСПИЧИТ НОЧЬЮ — ТВОЯ ПРОБЛЕМА. ТЕРПИ ДО УТРА, КАК ХОЧЕШЬ, А ВЫХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ, НЕ ПОЛОЖЕНО. ДЕД ЕМУ ЕЩЕ ГОВОРИЛ:

— ВЫЙДЕШЬ В ТЕМНОТУ, Я ТЕБЯ ИСКАТЬ НЕ ПОЙДУ, ХОТЬ ОРИ, ХОТЬ НЕ ОРИ. КАК ХОЧЕШЬ ВОЗВРАЩАЙСЯ. ТВОЙ ВЫБОР. КАЖДЫЙ САМ РЕШАЕТ: ЗДЕСЬ ЕМУ БЫТЬ ИЛИ ТАМ. НАЗАД ДОРОГИ НЕТ.

ПАРНЯ, ПОНЯТНОЕ ДЕЛО, ЭТО СНАЧАЛА ПУГАЛО, НО ПОТОМ, КОГДА ПООБЖИЛСЯ, ОПЯТЬ РАЗОПСЕЛ. И ВОТ НАОБОРОТ РЕШИЛ ПОПЕРЕК ДЕДОВОМУ ПРИКАЗУ СБЕЖАТЬ. ВЫБРАЛ ВЕЧЕР, КОГДА ЕЩЕ ДОСТАТОЧНО СВЕТЛО, НО БЕСПЯТЫЙ УЖЕ НАЧАЛ ИНСТРУМЕНТ УБИРАТЬ, ЧЕРЕЗ ОГРАДКУ СИГАНУЛ И ПО ЕДВА ЗАМЕТНОЙ ДОРОЖКЕ ПОМЧАЛ. КАК ЕМУ КАЗАЛОСЬ, ПО ТОЙ САМОЙ, ПО КОТОРОЙ МАШИНА ПРИЕЗЖАЛА ИЗ ДЕРЕВНИ.

ТРОПА УХОДИЛА ПОД ОГРОМНЫЙ ВЫВОРОТЕНЬ. БОЛЬШУЩИЕ ДВЕ ЕЛИ, БЕРЕЗА И ЯСЕНЬ КОРНЯМИ, КАК ПАУТИНОЙ, ОБХВАТИЛИ ЗЕМЛЮ, А УДЕРЖАТЬСЯ НЕ СМОГЛИ. УДИВИТЕЛЬНО, ЧТО ЖЕ ЗА СИЛА ТАКАЯ СМОГЛА ИХ ВЫРВАТЬ ДА ПОВАЛИТЬ? ЕМУ Б ПОДУМАТЬ, А ОН ПЕРЕЛЕЗ, ЛЕШАКАЯСЬ ПО ГАДКОЙ ПРИВЫЧКЕ. НИЧЕГО НЕ ОСТАНОВИТ!

ВОПРЕКИ ОБЕЩАНИЮ БЕСПЯТЫЙ ЕГО ВСЕ ЖЕ КРИЧАЛ. ВОТ ПАРЕНЬ УХАХАТЫВАЛСЯ: «НУ, СТАРЫЙ ПЕНЬ, ПОПРОБУЙ ДОГОНИ, ТРУС! И НИЧЕГО-ТО СО МНОЙ НЕ ПРИКЛЮЧИТСЯ. ВСЕМ ПОКАЖУ, И ТЕБЕ, И МАМАШЕ. ОСОБЕННО С МАМАШЕЙ РАЗБЕРУСЬ ПЕРВЫМ ДЕЛОМ».

И ВОТ ОН В ТАКОЙ ЗЛОБЕ ЧУТЬ ЛИ НЕ ПОБЕЖАЛ, ДА СПОТКНУЛСЯ О КАКОЙ-ТО КОРЕНЬ И ПЛАШМЯ РУХНУЛ. ОТ БОЛИ АЖ ИСКРЫ ИЗ ГЛАЗ ПОСЫПАЛИСЬ. НОГУ ТРЕТ И СКВОЗЬ ЗУБЫ СТОНЕТ. И ТУТ ИЗ КУСТОВ ЕГО БУДТО КТО ПЕРЕДРАЗНИВАЕТ:

— М-М-М, М-М-М!

РАЗОЗЛИВШИСЬ НА ГЛУМЛИВОЕ, КАК ЕМУ ПОКАЗАЛОСЬ, МЫЧАНИЕ, ПАРЕНЬ ПОДСКОЧИЛ, СХВАТИЛ ПОПАВШИЙСЯ ПОД РУКУ КАМЕНЬ И ШВЫРНУЛ ПРЯМО В СТОРОНУ ЗВУКА, В ГУЩУ ТЕМНОЙ ЛИСТВЫ. И ТУТ ЖЕ ПОЛУЧИЛ ОТВЕТОЧКУ: УВЕСИСТЫЙ ПОЧТИ ЧТО БУЛЫЖНИК ТАК САДАНУЛ ЕМУ ПО ВИСКУ, ЧТО В ГЛАЗАХ ПОТЕМНЕЛО.

— ТВАРЬ ВОНЮЧАЯ! — ТОЛЬКО УСПЕЛ ПРОШИПЕТЬ, КАК СРАЗУ СО ВСЕХ СТОРОН ГРАД МЕЛКИХ КАМЕШКОВ ПОСЫПАЛСЯ, БОЛЬНО УДАРЯЯ ПО ЩЕКАМ, ЦАРАПАЯ РУКИ, КОТОРЫМИ ОН ПРИКРЫВАЛ ЛИЦО, ВПИВАЯСЬ В ТЕЛО СКВОЗЬ ТОНКУЮ ФУТБОЛКУ.

И ПОНЯЛ СЕЙЧАС, ЧТО НАЗАД ДОРОГИ НЕТ. БЕСПЯТЫЙ НЕ ВРАЛ, СПАСАТЬ НЕ БУДЕТ. И НИКОМУ-ТО ОН ТАКОЙ НЕ НУЖЕН. НИКОМУ, КРОМЕ МАТЕРИ.

— МАМА, ПРОСТИ!

A POT СЛОВНО НАБИТ НИТКАМИ. ОН ПОПЫТАЛСЯ ПОРВАТЬ ИХ, ВЫТОЛКНУТЬ ЯЗЫКОМ, НО НИТКИ ТОЛЬКО СИЛЬНЕЕ ЗАПУТЫВАЛИСЬ, СТЯГИВАЛИ ЩЕКИ СШИВАЛИ ГУБЫ.

ЗАМЫЧАЛ: «М-М-М, М-М-М», ЗАДЕРГАЛСЯ, И СВОИМИ ВНЕЗАПНО ДЛИННЫМИ, СЛИШКОМ ДЛИННЫМИ, ТОНКИМИ, СЛИШКОМ ТОНКИМИ НОГАМИ, ЗАДЕВАЯ ВЕРХУШКИ КУСТОВ, ПОБЕЖАЛ ПРОЧЬ, В ГЛУБИНУ ЛЕСА. ЖЕРДЯЙ.

МАТЬ-ТО ЕЩЕ ЖДЕТ, НАДЕЕТСЯ. ДА ТОЛЬКО ЧТО, КАКОЙ ОН ЖИВОЙ СПУСТЯ ТАКОЕ ВРЕМЯ. ЛЕЖИТ ГДЕ-НИБУДЬ В ТРАВЕ, ВО МХЕ. ЧЕРВЯКИ ЕГО ТОЧАТ, ПАУКИ КУСАЮТ.

— Мне это напоминает историю про мертвых младенцев. Очень жуткую, — задумчиво, будто и не нам, сказала мама, глядя перед собой на дорогу.

Дяденька энергично кивнул, словно знал, о чем речь. Мне, разумеется, немедленно захотелось услышать эту жуткую историю про младенцев, тем более что радио, как специально, замолчало, давая нам возможность поговорить. Но Леся сделала несчастное лицо и заканючила:

— Ну не надо сейчас жуткую! Не надо, потом. Мамочка, не рассказывай! Инка, молчи!

Мама рассеянно кивнула и продолжать не стала. Мне оставалось только рассерженно зашипеть на эту трусиху, мою сестру, а дяденька обернулся и внимательно так на Лесю посмотрел.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Как и в Сырых Дорогах, для въезда в Жабалакню надо было проехать через кусок неинтересного леса, такого же неприглядного и зябкого. Но вот вдалеке показался просвет, и в полуоткрытое окошко ворвался чисто деревенский запах: сырая глина с острой ноткой навоза, мокрое старое дерево, из которого сделаны заборы, клейкий аромат свежей весенней листвы, вкусный, едва уловимый дымок и прелая листва, вроде бы и плесневелая, но все равно приятная. И все это щедро приправлено бензиновыми выхлопами «жигулей».

Попискивали какие-то птицы, безошибочно узнаваемые по голосу, поскольку всегда слышимы в любом лесу и вообще в любой загородной местности. Но я пока не встречала ни одного человека, кто бы мог сказать их название. Как-то мы с дедушкой нарочно искали голоса самых распространенных птиц в интернете, нашли и опознали знакомый посвист, очень обрадовались и буквально через неделю напрочь оба забыли, как эту птицу зовут.

Я специально высматривала указатель, чтобы хоть на этот раз не упустить и запечатлеть на телефон забавное название, но уж никак не ожидала, что на краю леса у въезда в деревню нас встретит делегация местных жителей. Какая честь! То есть это мне так сначала показалось.