Звезда заводской многотиражки 4 (СИ) - Фишер Саша

Не сказал бы, что пельмени здесь были каким-то кулинарным шедевром — тесто расползалось, фарша было маловато, никаких изысков, типа «в плотном мешочке теста кусочек фарша варится в собственном соку»... Никакой осетрины, крольчатины и всего такого прочего. Только пельмени. Только одного вида.

— Одну двойную со сметаной и... Даша, тебе сколько? — спросил я.

— Мне одну порцию, — сказала Даша. — Со сметаной и маслом.

На нас свежесваренная порция пельменей закончилась, и тем, кто занял очередь за нами, сообщили, что минут десять придется ждать. Кто-то плюнул в сердцах и ушел. Но большинство остались.

Мы втиснулись за один из столиков. Не отдельный, какое там! Отдельный столик в «пельмешке» в воскресенье после обеда — это непозволительная роскошь! Просто со свободными стульями.

Напротив нас оказались два очкарика, на вид типичных таких сотрудника типичного советского НИИ.

— Вань, я хотела спросить... — тихо проговорила Даша. — А зачем Прохор хочет тебя видеть?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Я его навещал недавно.

— Зачем? — переспросила Даша уже более удивленно, почти возмущенно.

— Рассказал ему про Игоря, — ответил я. — Про тебя. И про Аню тоже.

— Про какую еще Аню? — нахмуриалсь Даша.

— Вы разве не знакомы? — я подцепил один пельмень на алюминиевую вилку и обмакнул его в лужицу сметаны. — Да неважно. Просто подумал, что ему неплохо бы знать про все это.

— Почему ты мне не сказал? — прошептала Даша.

— А должен был? — нахмурился я. — Я посчитал, что ему неплохо бы знать про Игоря. Он вообще-то чуть не погиб.

— Как и мы... — одними губами проговорила Даша и побледнела. — Ой, а можно я сегодня у тебя переночую?

— Конечно, какой разговор, — я приобнял Дашу за талию и легонько прижал к себе. — Других вариантов и быть не может. Там же у твоего подъезда кто-то трется...

— Я не понимаю, ты что, шутишь так? — лицо Даши стало обиженным.

— Вообще ни капельки, — я серьезно посмотрел ей в глаза. — Хочешь, возьмем такси, съездим к тебе за вещами? И пока не разберемся с этим, ты поживешь у меня. У меня, конечно, так себе хоромы, но...

— А это будет... прилично? — снова нахмурилась она.

— Что-то тебя не очень волновали правила приличия, когда мы... — я наклонился к ее уху и прошептал несколько слов, слышать которые нашим соседям по столу было вовсе необязательно.

— Вааааня! — Даша прыснула, щеки ее порозовели, она оттолкнула мою руку и уткнулась в свою тарелку. Потом подняла голову. — Да, давай съездим ко мне. Только это на неделю, не больше!

— Как скажешь, милая, — согласился я.

Утром я накормил Дашу яичницей и отправил на работу, а сам повалялся еще полчасика и поехал в шестиэтажку. Съема была той же — я подхожу в десять утра к запасному выходу, бабушка меня встречает, переодевает в санитара и проводит в хирургию. Отвелкает медсестру на посту, а я прохожу в палату. Технически, можно было бы обойтись и без всех этих сложных танцев. У меня достаточно навыков пробиваться через самые разные кордоны-заслоны. Можно было, например, представиться журналистом криминальной хроники, нагнать жути, и меня бы тоже, скорее всего, пропустили. Хотя... фиг знает. Я привык работать в условиях, когда пресса все-таки уже писала, что хотела. А сейчас эти времена еще не наступили. Впрочем, у меня в кармане всегда был козырь импровизации...

Но с другой стороны, зачем что-то изобретать, когда есть Наталья Ивановна?

Я дождался, когда моя бабушка и медсестра на посту сцепятся языками, сосчитал до пяти и скользнул в дверь палаты номер один.

Внутри стоял полумрак, шторы плотно задернуты, а над кроватью Прохора склонилась женщина в белом халате.

По началу я чуть было не извинился и не выскочил. Но этот позыв у меня возник только на одно мгновение. Потому что девушка выпрямилась и оглянулась.

И я ее узнал.

Глава седьмая. ...вам имя — вероломство!

Аня отскочила от кровати, и что-то стеклянное зазвенело по полу.

— Привет, дорогая, — сказал я и шагнул вперед. — Что это ты такое здесь делаешь, можно узнать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не твое дело, — прошипела она и побледнела. Стрельнула глазами в сторону двери, прянула в сторону, пытаясь меня обойти. Но палата была совсем маленькая, так что ей это не удалось. Я ухватил ее за руку и притянул к себе. Она попыталась вырваться, полоснула ногтями другой руки мне по щеке. Поцарапала, кажется. Но меня сейчас такие мелочи не волновали. Я смотрел на Прохора. Он или спал, или был без сознания. Аня старательно вырывалась из моих крепких объятий, но делала это молча, будто не хотела производить лишнего шума.

— Эй! Кто-нибудь! Врача сюда! — закричал я.

— Заткнись... — прошипела Аня и задергалась с бешеной силой. Очень чувствительно всадила пятку мне в голень, затрещала ткань ее белого халата.

Но когда дверь распахнулась, она вдруг сменила тактику. Яростное сопротивление прекратилось, она обмякла у меня в руках, чуть не повалившись на пол.

В палате стало как-то сразу очень тесно. Пожилая медсестра, та самая, чье внимание отвлекала Наталья Ивановна, торопливо подбежала к кровати и склонилась над Прохором. Вслед за ней в палату ввалились еще двое. В дверях замаячило обеспокоенное лицо моей бабушки.

— Она ему что-то вколола! — выкрикнул я.

— Он все врет! Я только зашла его навестить, а он на меня напал!

— Павел Геннадьевич! Павел Геннадьевич! — заголосила постовая медсестра. — Позовите Павла Геннадьевича! Он в ординаторской! Так, все посторонние быстро вон из палаты!

— Позвоните в милицию! — сказал я, но на меня, внезапно все перестали обращать внимания. Я поискал глазами Наталью Ивановну. Рослый медбрат раскинул руки и стал оттирать меня и Аню к двери. Хитрая девица, воспользовавшись ситуацией, попыталась вырваться.

— Куда это ты, милая? — прошептал я ей на ухо. — Почему ты от меня убегаешь, мы же такие хорошие друзья...

— Отпусти меня, ты ничего не понимаешь, идиот, — прошипела она в ответ.

— Ну почему же, кажется, теперь понимаю чуть больше, чем раньше, — я усмехнулся. И тут же получил локтем под дых. А хорошо, что она попала не совсем в нужную точку, удар был очень даже силен. Не уверен, что ребро не треснуло.

— Наталья Ивановна, вызовите милицию! — сказал я, найдя глазами свою бабушку. Та поспешила к посту.

— Не слушайте его, не надо милицию, у него просто фантазия разыгралась! — Аня снова рванулась. — Да отпусти ты меня, куда я теперь-то уже денусь?

Из палат на шум начали высовываться любопытные пациенты.

— Что за шум? Случилось чего?

— Мужику из первой палаты плохо стало...

— А этот чего? Новый санитар что ли?

— А милицию кто звал?

— Парень, ты бы девушку отпустил, некрасиво так с девчонками-то!

Аня снова затрепыхалась, пару раз всхлипнула, шмыгнула носом пару раз.

— Скажите ему... — со слезами в голосе проговорила она, обращаясь теперь уже к публике. — Ему что-то показалось, и он меня схватил. И вообще он псих!

— Сейчас милиция приедет и разберется, кто тут псих, — сказала Наталья Ивановна и положила трубку.

Аня зарыдала в голос и безвольно повисла у меня на руках. Начала бессвязно бормотать что-то про своего дядю, которому стало плохо, что она хотела позвать на помощь, а тут я вломился в палату и ее схватил.

— Не слушайте ее, она врет, — сказал я, но голос мой потонул в поднявшемся гомоне. Нда, действительно. Молодой здоровяк держит симпатичную хрупкую девушку. Которая плачет и зовет на помощь. Угадайте, на чьей стороне будут симпатии публики?

— А ну отпусти девчонку! — скомандовал пузатый дядька в синих трениках и майке-алкоголичке. Его плечо замотано толстым слоем бинтов. — Никуда она уже не убежит!

«Это вы ее плохо знаете...» — зло подумал я и чуть в сердцах не сплюнул.

— Ты же не убежишь, Анюта? — негромко спросил я ее в самое ухо. — Дождемся милиции? Ты там кажется шприц в палате выронила...