Исповедь блудницы (СИ) - Лоренц Катя

— Доминик! — искаженно стонет Адель, останавливаюсь, наслаждаясь тем, как она прекрасна: с растрёпанными волосами, как часто вздымается ее грудь.

Пара толчков, и я кончаю ей на живот, бело-красная жидкость, течёт по ее пупку вниз. Это охренительно просто! Зверь внутри меня доволен, он пометил свою самку.

Подхватывая её на руки, несу к себе в комнату. Делаю несвойственную для себя вещь, мою её, укладываю рядом с собой. Хочу ещё, словно не я утолил голод только что, но нельзя.

— Доминик…

— Всё, спи, Адель, — целую, крепко прижимая к своему телу, под ее ровное дыхание засыпаю.

Проснулся, не открывая глаз, шарю по подушке. Ее нет. Иду в ванную, там пусто. Ничего не понимаю, куда она подевалась? Не приснилось же мне это?

От воспоминаний о том, как она стонала, в штанах вмиг становится тесно. Я разбудил эту скромницу, утром хотел продолжения, но она сбежала, надеюсь, не дальше моего дома. Надеваю штаны на голое тело, спускаюсь вниз.

С облегчением выдыхаю. Адель готовит завтрак, на ней идеально выглаженная форма, длинные волосы заплетены в косу, при движении кончик косы поглаживает упругую аппетитную попку.

Подкрадываюсь сзади, обнимаю её, она отскакивает, роняет тосты на пол.

Что за ерунда? Она боится меня?

Адель у моих ног, собирает упавшие тосты, поднимает вверх невинные глаза, тонкие штаны выпирают в области паха, член буквально пульсирует. Её взгляд останавливается на выпирающем члене, кончик языка медленно облизывает губу, как завороженный, смотрю на соблазнительницу внизу. Хочется схватить её за косу, вогнать в ротик член и трахать, наслаждаясь стонами.

Её взгляд ласкает меня, уверен, ей нравятся кубики на моём животе, потом наши глаза встречаются, Адель замирает, краснеет, видимо, догадалась, о чём я думаю.

— Адель. — сажусь на корточки рядом с ней. — Зачем ты готовишь? Я вызову прислугу, она всё сделает.

— Мистер Льюис, — она испуганно смотрит, — вы меня увольняете? — глажу подушечкой большого пальца лицо, не могу понять, что творится с ней.

— Да, увольняю, — она разочарованно выдыхает.

— Почему?

— После того, что было между нами, ты не можешь быть моей прислугой.

— Вы помните? — киваю, если бы хотел, не смог забыть. Это лучшее, что было со мной. По её щеке катится слеза, она прячет лицо в ладошки. — Господи, как стыдно. Простите сэр, этого больше не повторится, — смотрит на меня пустым, безжизненным взглядом и говорит, как робот, слова слетают с губ, но она витает в своих мыслях. — Хорошо. Дайте мне десять минут, я соберу вещи.

— Что? — про что она говорит? Да я ни за что на свете ее не отпущу.

— Я говорю…

— Я понял, Адель, — поднимаю её, отвлекаюсь на шею, меня терзают противоречивые чувства: спокойствие и возбуждение. — Ты не уйдёшь никуда, я не отпущу.

— Но вы сказали… — она отодвигается и смотрит мне глаза.

Адель напоминает мне лань, а я хищник, и нам нельзя быть вместе, но попробовав её, уже не могу отпустить. Она приручила зверя внутри меня, без всяких БДСМ сессий утолила мой голод.

Не знаю, надолго мне хватит этих ванильных отношений, но ради неё, я готов попробовать измениться.

— Теперь ты моя, Адель и не должна заниматься уборкой, готовкой.

— Я не понимаю вы не сердитесь на меня? — ох, глупышка моя. Отрицательно качаю головой, кончиками пальцев невесомо касаюсь спины, с удовольствием замечаю, как от простого прикосновения Адель краснеет, часто дышит.

— А чего тебе хотелось?

— Я люблю детей, раньше хотела устроиться в садик, но отец был против моего обучения.

В моём животе заурчало.

— Простите, сэр, вы, наверное, голодный?

— Доминик, Адель.

— Доминик… — она с нежностью произносит моё имя, не хочется отпускать её, хочется всё время касаться, наслаждаться её смущением, видеть, как её щёки трогает розовый румянец. Я так долго сдерживался, что теперь мне всего мало.

Она накрывает на стол, украдкой бросает на меня взгляды, так мило улыбается.

Я ем, она стоит, нервно перебирает края белоснежного фартука.

— Садись, поешь со мной.

— Спасибо, сэр, — смотрю на неё с укором. — Ой, прости, Доминик.

— Так-то лучше. — она намазывает шоколадную пасту на тост, откусывает кусочек, на её губах остается след. Адель облизывает, сжимаю вилку.

Нет, я не смогу дождаться окончания завтрака, рядом с ней горю от желания.

Подлетаю к ней, впиваюсь в губы со вкусом шоколада. Она неумело мне отвечает, но это самый потрясающий поцелуй.

Хватаю её за попку, несу к кухонному островку, устраиваюсь между ее ног, расстегиваю форму, спуская её до половины. Хочется попробовать её соски на вкус, покатать во рту, прикусить, что я, собственно, и делаю, срывая рваный стон с ее губ. Она перебирает мои волосы, прижимает ближе, ёрзает на столе. Стягиваю с неё трусики, касаюсь мокрых складочек, толкаю палец внутрь.

— Больно?

— Чуть-чуть. — с разочарованием убираю.

— Нет, мистер… Доминик. Я хочу. — гладит меня, ведет вниз. Нежные ручки заползают внутрь, неуверенно касаются нежной кожи, она краснеет, закусывает губу. Мне жизненно необходимо внутрь.

— Адель… — одним толчком вхожу, и охреневаю, как же хорошо внутри, тесно, растягиваю её, выпиваю стон поцелуем. — Моя! — шепчу, наращивая темп, она обнимает меня за шею, дрожит, издаёт такие будоражащие стоны, что крышу сносит. — Девочка моя, сладкая. — покрываю поцелуями шею, сжимаю попку, насаживая её сильнее.

— Доминик! — кричит она, дрожит, растекается у меня в объятиях, глаза заволокло желание.

— Какая же ты красивая, Адель. — вторгаюсь ей в рот, обследуя каждый участок, продолжая двигать бедрами. Её стоны заводят, будоражат, по моим венам течет лава. Не могу выйти, не сейчас, кончаю внутрь. От осознания того, что моя сперма внутри, член наливается с новой силой, но я не хочу делать ей больно, не могу. Внутри меня всё переворачивается.

— Ник. — она утыкается сама мне в шею, вдыхаю. — Так хорошо… Но это всё неправильно. Это грех, а я блудница, прав был отец.

— Что за чушь ты вбила в свою хорошенькую голову? Ты мне нравишься, Адель. Желать мужчину — это нормально.

— Ты первый, с которым мне захотелось большего. — застёгивает пуговицы.

— Адель, собирайся, мы едем в магазин.

— Зачем? Мы с мистером Кристофом, вчера всё закупили.

— Нет, глупышка. За вещами. — щелкаю её по носу.

— Не нужно, Доминик. У меня всё есть.

— Мы сегодня идём в ресторан. Ты же не пойдёшь в униформе? Или в этой бабушкиной одежде?

— А что с ней не так?

— Адель, не спорь. Я так хочу.

— Хорошо, мой господин.

— Твою мать! Ты прикончить меня решила?

— Я думала, что тебе нравится, когда я так обращаюсь? — она хмурится.

— В том-то и проблема, очень нравится. Собираюсь, ещё одного разу ты не выдержишь.

Я оделся, жду Адель внизу, нервно поглядывая на часы. Хочу показать ей весь мир, хочу, чтобы она доверяла мне, стала сильнее, увереннее. Тогда я не буду бояться, что сломаю её своими играми. Может, тогда мы войдем в мою комнату?

Она спускается, нервно теребит кончики косы, переминается с ноги на ногу. На ней простая белая блузка, юбка до колена, на ногах балетки.

— Ты прекрасно выглядишь. — обнимаю её за талию, целую в висок.

Мы спускаемся вниз, Кристофер открывает ей дверцу машины, Адель улыбается ему, и останавливается возле двери.

— Как ваша мама, Кристофер? — впервые за семь лет, что он работает у меня, вижу искреннюю улыбку на его лице.

— Спасибо, Адель. Твой рецепт помог, маме лучше.

— Очень рада. — она улыбается ему, кладёт руку на плечо. Внутри меня бушует гнев.

Почему я не замечал раньше, как они общаются? Адель доверяет ему. Ему! Не мне! Хоть мы стали близки, всё равно остаюсь для неё хозяином, не в том смысле, в каком мне хотелось.

— Садись в машину! — рычу, как зверь. Она вздрагивает, вся скукоживается, в её глазах подчинение.

— Да, сэр. — глаза в пол, она сжимает кулачки так, что они белеют.