Рождественский кинжал - Джорджетт Хейер

– Надеюсь, что не увижу, – пробормотала Матильда.

– Ах, ты ничего не понимаешь, – отмахнулась Пола. – Я знаю его куда лучше тебя. Деньги я получу. Обязательно!

– Не надо тешить себя иллюзиями. Ты их не получишь!

– Обязательно получу!

Ройдон неуверенно перевел взгляд с ее пылающих глаз на суровое лицо Матильды и подавленно произнес:

– Пожалуй, пойду переоденусь. Хотя толку от этого…

Пола кивнула:

– Я тоже пойду. И толк непременно будет, Уиллоби. Поверь мне. Я всегда добиваюсь своего.

«Счастливого Рождества!» – подумала Матильда, глядя им в спину. Она достала сигарету из лежавшей на столе коробки, закурила и села у огня, чувствуя упадок сил. Сколько переживаний! Конечно, это не ее дело, но бедняга драматург, хотя и довольно нудный, вызывал у нее искреннее сочувствие, а неистовая Пола хоть кого втянет в свои делишки. Да и не могла же она просто сидеть и смотреть, как этот ужасный вечер закончится полной катастрофой. Надо было спасти хотя бы то, что от него осталось.

Впрочем, Матильда нехотя признала, что пока не имеет представления о том, как его спасать. Если их не угробит безумие Полы, то доконает прекраснодушие Джозефа. Остановить обоих нет никакой возможности. Пола думает лишь о себе, а Джозеф никогда не примирится с мыслью, что его сладкий елей больше похож на кислоту. Он считал себя миротворцем, да и теперь «миротворствовал», доводя Натаниэля до безумия своими благоглупостями и еще больше подливая масла в огонь, разумеется, из самых лучших побуждений.

В коридоре открылась дверь, и Матильда услышала голос Натаниэля.

– Да отвяжись ты от меня, ради Бога! Говорю тебе, я вышвырну их всех на улицу вместе с багажом!

Матильда улыбнулась. Ну конечно, опять Джозеф!

– Старина, не говори так! Давай обсудим все спокойно!

– Не хочу я ничего обсуждать! – орал Натаниэль. – И не называй меня стариной! Спасибо уже за то, что пригласил их всех в мой дом и превратил его в базар! Бумажные гирлянды! Ветки омелы! Может, ты еще нарядишься Санта-Клаусом? Я терпеть не могу Рождество, слышишь? Не выношу! Ненавижу!

– Не говори так! – попросил Джозеф. – Ты просто старый брюзга и немного раздражен, потому что тебе не понравилась пьеса Ройдона. Если честно, я и сам от нее не в восторге, но, дружище, надо быть терпимее к молодежи!

– Только не в моем доме! И хватит за мной ходить! Ты мне надоел!

Матильда услышала, как он зашлепал по ступенькам к лестничной площадке. Потом раздался грохот, и она безошибочно угадала его причину: Натаниэль споткнулся о стремянку.

Матильда поспешила к двери. Действительно, стремянка валялась на площадке, а Джозеф бережно помогал Натаниэлю подняться.

– Дорогой, мне так жаль! Прости, это моя вина, – запричитал Джозеф. – Что я за болван! Надо было закончить с украшениями пораньше.

– Убери их отсюда! – приказал Натаниэль, задыхаясь от ярости. – Все долой! Немедленно! Чертов неумеха! Мой радикулит!

Эти ужасные слова пригвоздили Джозефа к месту. Натаниэль поплелся наверх, хватаясь за перила, как инвалид.

– О Господи! – пролепетал Джозеф. – Я не предполагал, что она кому-то помешает!

Натаниэль со стоном продолжил подъем. Матильда услышала, как хлопнула дверь спальни, и рассмеялась. Джозеф быстро обернулся.

– Матильда! Я думал, ты наверху. Господи, ты видела, что произошло? Какая досада!

– Видела. Я знала, что твоя стремянка кого-нибудь угробит.

Он с печальным видом поднял лестницу.

– Не хочу никого обижать, дорогуша, но Натаниэль бывает просто невыносим. Он нарочно сбил ее! Сколько шума из-за пустяков!

– Все-таки жаль, что ты ее тут оставил, – вздохнула Матильда. – Теперь весь остаток вечера будет посвящен радикулиту.

Джозеф улыбнулся, покачав головой.

– Нет-нет, ты к нему несправедлива. У него действительно радикулит, и весьма болезненный. Нам нужно придумать совместный план…

– Без меня, – оборвала его Матильда.

– Душенька, я на тебя рассчитываю. Ты нравишься Натаниэлю, и мы должны успокоить его. Давай, я уберу эту стремянку от греха подальше, а потом мы решим, что можно сделать.

– Что касается меня, – произнесла Матильда, – я иду переодеваться.

Глава пятая

Джозеф потащил лестницу в бильярдную, а Матильда вернулась в гостиную за сумочкой. Но когда она уже почти поднялась наверх, Джозеф догнал ее и, запыхавшись, подхватил под руку.

– Даже не представляю, что мы будем без тебя делать!

– Бесполезно меня уговаривать, – заявила Матильда. – Я не собираюсь приносить себя в жертву.

– Приносить в жертву! Какая странная мысль! – Они прошли мимо спальни Натаниэля, и он понизил голос: – Дорогуша, помоги мне спасти этот вечер!

– Никто его не спасет. Максимум, что ты можешь сделать, – убрать с глаз долой гирлянды и омелу.

– Тихо! – Джозеф оглянулся на дверь спальни. – Ты же знаешь Натаниэля. Он всегда такой. Его не волнуют мои гирлянды, боюсь, дело гораздо хуже. Честно говоря, я не в восторге от того, что Пола привезла сюда этого молодого человека.

– Мы все не в восторге, – заметила Матильда, направляясь к своей комнате. – Но пусть тебя это не волнует, Джо. Разумеется, он добавил масла в огонь, но причина совсем не в нем.

Джозеф вздохнул:

– Я надеялся, что Валери понравится Натаниэлю.

– Ты неисправимый оптимист.

– Знаю, знаю. Но бедняге Стивену и так приходится несладко. Правда, я сам немного разочарован в Валери. Пытался ей объяснить, как обстоят дела, но… она не хочет помогать.

– Что поделаешь, это в генах, – сухо заметила Матильда.

– И тут еще эта проблема с Моттисфонтом, – продолжил он, нахмурив брови.

– А что случилось?

– Ох, милая, не спрашивай! Я ничего не смыслю в бизнесе. Кажется, он чем-то сильно разозлил брата, но подробности мне неизвестны. Моттисфонт мне что-то об этом говорил, хотя больше намекал и напускал туману. Дело не в этом! Натаниэль всегда больше бранится, чем сердится, и я думаю, гроза скоро пройдет. Нам нужно, чтобы он находился в хорошем настроении. Сейчас не время лезть к нему с проблемами Моттисфонта.

– Джозеф, – серьезно сказала Матильда, – ты всегда можешь на меня положиться, но вот тебе мой совет: не приставай к нему ни с какими делами!

– Милая, но на меня все так рассчитывают, – возразил он и расплылся в одной из своих причудливых улыбок.

Видимо, он и впрямь считает себя незаменимым человеком, подумала Матильда, но она уже устала от всей этой суеты и от его роли великого миротворца.

– Что-то я не заметила, – буркнула она.

Джозеф был уязвлен, но ничто не могло смутить его надолго. Через несколько минут, откручивая кран в ванной, она услышала, как он напевает в соседней комнате. Это была какая-то старинная баллада, и исполнял Джозеф ее так фальшиво, что Матильда, с ее музыкальным слухом, не выдержала и постучала в дверь, умоляя его прекратить это безобразие. Она быстро об этом пожалела, потому что, обнаружив, что они могут переговариваться через дверь, Джозеф начал болтать без умолку и засыпал ее сентиментальными воспоминаниями о своей беспечной юности. Иногда он спрашивал, хорошо ли она его слышит, однако комментарии его не слишком интересовали, и он преспокойно продолжал травить свои байки спустя долгое время после того, как она вышла из ванной. Обнаружив, что минут десять разглагольствовал перед пустой комнатой (из спальни Матильда едва слышала, как он что-то бубнит за дверью), Джозеф, не обиделся, а лишь рассмеялся и заметил, что глубоко погрузился в прошлое и пора возвращаться в скучную реальность. Затем он снова принялся за свою балладу и мычал ее до тех пор, пока Матильда не стала подумывать о самоубийстве.

– Джозеф, ты уверен, что никогда не выступал в Гранд-опера? Например, в роли Зигфрида? Представляю, как бы неистовствовала публика.

– Злючка-колючка, – игриво пропел Джозеф, и Матильда поняла, почему Стивен ему всегда грубит. – Ты уже оделась?

– Почти. А что?

– Может, спустимся вниз вместе? У меня возникла одна идея.

– Я не собираюсь играть в твои игры. Забудь об этом.

Он ответил ей смешком, но, очевидно, держал ушки на макушке, потому что, как только Матильда открыла дверь, Джозеф мгновенно выскочил из комнаты и воскликнул, довольно потирая руки:

– Ага, скверная девчонка, ты не проведешь своего старого дядюшку!

– Позволь заметить, что ты не мой дядя, и даже самые близкие друзья не называют меня «девчонкой».

Он взял ее под руку.

– Разве не сказал бессмертный Бард: «Нет, для меня стареть не можешь ты!»[6]

Матильда в изнеможении закрыла глаза.

– Не вздумай играть со мной в цитаты, или тебе не поздоровится, – предупредила она. – Кстати, я вспомнила одну песенку, где говорилось: «Был у родителей твоих хороший шанс: младенца утопить в ведре с водой».

Посмеиваясь, он сжал ее ладонь.

– Обожаю твой острый язычок! Впрочем, не важно. Я не обижаюсь. Ничуточки! Теперь слушай, что я придумал. После ужина ты сыграешь в пике с Натаниэлем.