Тёплый сахар - Хайнлайн

на самом ли деле его звали Хэвоном или нет. Он мог назвать другое имя так же, как это сделала она. Она чуть было не произнесла настоящее, но на полуслове поправилась, так что из фамилии и половинки имени получилась «Суджин». Ей даже понравилось это имя… Понравилось быть той свободной, смелой девушкой, которой хватило духу поехать в отель с незнакомым парнем — просто потому, что он ей понравился, — а потом заняться с ним сексом.

Су Джинён с детства была ответственной, правильной, рассудительной, и эта рассудительность всегда велела ей заниматься более важными делами, чем отношения или даже просто свидания. У неё был брат, которого надо было поддерживать, и начальница, постоянно чего-то требовавшая. Ей некогда было думать об отношениях, некогда было заниматься поисками парня. Для этого надо было как минимум где-то бывать кроме дома и работы, а Су Джинён почти ничего и не видела кроме них, если не считать посещений салона красоты через квартал от дома: несвежий маникюр для секретаря директора Ли был делом непростительным.

Джинён так и не дочистила зубы — обычно она считала до двухсот, но сегодня сумела дойти только до ста пяти. Пустое место там, где были вещи Хэвона, не давало покоя. Она прополоскала рот и вышла из ванной.

В гостиной Хэвона не было, не было и ноутбука, который обычно лежал на рабочем столе. Она проверила в гардеробной — чемодан и все прочие вещи исчезли.

В состоянии, слишком похожем на испуг, она остановилась в дверях гардеробной, чтобы отдышаться. Ей не хватало воздуха, потому что в груди что-то сжималось, стук сердца в груди был пугающе быстрым.

Он ушёл. Исчез среди ночи, даже не попрощавшись…

Но ведь она знала, что это произойдёт, так? Знала, что это ненадолго, и они скоро расстанутся… Так почему же так горько, словно её кто-то обманул? Он говорил о номере в гостинице, ни о чём больше. Большего захотела она… Так откуда тогда эта боль?

Джинён медленно подошла к кровати, провела рукой по скомканному одеялу, разглаживая складки, и только тогда заметила белый листок рядом со своим телефоном.

Она вскочила на ноги и схватила записку.

«Было очень жаль тебя будить!

Оставайся в номере, сколько тебе нужно, он забронирован до понедельника. Думаю, что погода исправится даже раньше. И легко тебе добраться до места»

И больше ничего. Джинён понятия не имела, что бы ещё она хотела прочитать в записке. Не признание же в любви. Но от этих доброжелательных, заботливых, но по сути ничего не значащих слов стало лишь хуже. За ними была холодная пустота. Хэвон этой запиской делил её жизнь на до и после, указывал, что за пределами этого номера начинается другая жизнь, где у них нет и быть не может ничего общего. Намёк, что всё кончено и продолжение невозможно.

На столике с другой стороны кровати зазвонил телефон. Джинён взяла трубку и еле сумела произнесли «Слушаю» — горло как будто перехватила и сжимала чья-то тяжёлая рука.

Её спросили, пора ли подавать завтрак или она желает прийти в ресторан.

Джинён завтракала в номере, как и раньше, и потом ела, не чувствуя вкуса еды.

Вся эта роскошь без него словно потускнела.

Держа чашку с кофе в руках, она подошла к окну. Небо закрывали тяжёлые тучи, но ветер. кажется, был уже не настолько сильным.

Она прижалась лбом к стеклу, забрызганному каплями недавнего дождя. Не надо о нём думать, не надо, не надо… А если и думать, то просто вспоминать то, как он улыбался, как целовал её, как шутил за последним их ужином, и не сожалеть об ином. О большем. О том, чего она никогда не узнает. Чего у них никогда не будет.

Снова зазвонил телефон. Это была директор Ли. Перечислив, что ей нужно в ближайшие полчаса, а лучше немедленно, начальница спросила, когда её в конце концов ждать.

А Джинён даже не знала, что ответить. Последние два дня она не реже чем раз в час проверяла погоду и последние новости, но сегодня… Она проснулась почти час назад, и до сих пор даже не проверила, прислала ли что-то авиакомпания. Быстро заглянув в сообщения на телефоне, Джинён ответила:

— Рассчитывают, что аэропорт заработает к десяти вечера.

— Постарайся не опоздать на свой рейс, — посоветовала директор Ли.

Допив кофе, Джинён начала собирать вещи.

В ванной она задержалась. Посмотрела на баночки и флаконы и нашла тот, которых пах так же, как прошлой ночью пахло её тело и волосы… Густой обволакивающий аромат ванили и чего-то сладкого и тёплого, но не приторного.

Она постаралась его запомнить. Так пахла лучшая ночь в её жизни.

Перед тем, как выйти из номера, она ещё раз посмотрела на расправленную кровать… На примятую подушку со стороны Хэвона и откинутое к ногам одеяло.

Если бы она смотрела на свою половину постели, то, возможно, заметила бы в щели меж кроватью и ночным столиком белый прямоугольник бумаги — карточку Хэвона, которую она сбросила вниз, пока наощупь искала звонящий телефон.

Глава 6

На следующее утро после празднования дня рождения Кан Мёнгука, главы их семьи и основателя компании, Хэвон приехал в офис в половине седьмого утра. Он не был здесь почти две недели и, хотя большинство вопросов решал удалённо, кое-какие дела всё равно накопились. Разобравшись с самыми важными, он велел секретарю узнать, когда в главный офис приезжает господин Хван из службы безопасности. Секретарь позвонила ему меньше, чем через минуту.

— Господин Хван уже в офисе. Вы хотите поговорить с ним по телефону или вызвать его сюда?

— Нет, нет нужды отвлекать его от работы. Я всё равно поеду сегодня в главный офис на совещание, передайте ему, что мне нужно встретиться с ним сразу же после.

В «Кёнгидо Пластикс» была собственная служба безопасности, но её функции были несколько ограничены: она сосредоточилась на охране производства и офисов, контролировала допуск сотрудников на территорию, занималась противодействием промышленному шпионажу… Она же делала проверку новых сотрудников, если должность была не очень значительной или кандидат не вызывал подозрений. Если же он метил на высокий пост или же требовалась дополнительная проверка, то данные таких кандидатов передавали в службу безопасности всего конгломерата в головной офис. Их возможности были гораздо шире, а личные связи с полицией и прочими ведомствами помогали узнать то, что узнать законным путём было невозможно. За это как раз и отвечали господин Хван и его небольшая команда.

Сам