Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

Сумомо понимала, что положение ее непрочно.

– Да.

– Хирага ваш любовник?

Глаза Сумомо превратились в щелки.

– Хирага является… являлся моим женихом до того, как… до того, как покинул дом, чтобы служить сонно-дзёи.

Мама-сан удивленно моргнула.

– Самурай из Сацумы позволяет своей дочери стать невестой самурая из Тёсю – будь он сиси или нет, ронин или нет?

– Мой отец… мой отец не дал согласия. И моя мать тоже, хотя Сёрин дал. Я не одобрила того, кого они выбрали для меня.

– А, прошу прощения. – Норико опечалилась, очень хорошо зная, что это означало неослабное давление, заточение в стенах дома или даже что-нибудь еще хуже: – Вас изгнали из семьи?

Сумомо не шевельнулась, ее голос остался спокойным.

– Несколько месяцев назад я приняла решение последовать за моим братом и Хирагой-саном, чтобы избавить отца от такого стыда. Теперь я – ронин.

– Но это же безумие! Женщины не могут быть ронинами.

– Норико, – сказала Сумомо, доверяясь своей интуиции. – Я согласна, что мы должны стать кровными сестрами. – В ее руке возник тонкий кинжал.

Норико опять моргнула, она не увидела, откуда он появился. Она смотрела, как Сумомо уколола себе палец и протянула кинжал ей. Без колебания она сделала то же самое, и они соприкоснулись пальцами, смешав свою кровь, потом поклонились друг другу с торжественными лицами.

– Для меня это большая честь. Благодарю вас, Сумомо-сан. – Мама-сан с улыбкой протянула кинжал назад. – Теперь я самую-самую маленькую капельку самурай, да?

Нож исчез в ножнах, спрятанных в рукаве.

– Когда император вернет себе всю власть, он сделает самураями тех, кто этого достоин. Мы будем просить за вас, Хирага-сан, Ори и я.

Норико снова поклонилась, бормоча слова благодарности, ей очень понравилась эта мысль, но она была уверена, что это лежит за гранью осуществимого и ее века не хватит, чтобы увидеть то, чего нельзя было даже представить себе: день, когда сёгунат Торанаги перестанет существовать.

– От имени всего моего рода, благодарю вас. А сейчас саке!

– Нет, благодарю вас, прошу прощения, но сэнсэй Кацумата заставлял женщин, которые учились у него, отказываться от саке, говоря нам, что оно навсегда притупит наше мастерство и лишит руку верности при ударе. Пожалуйста, где сейчас Хирага-сан?

Пряча улыбку, Норико смотрела на нее.

– Кацумата? Великий сэнсэй? Вы учились у него? Сёрин говорил нам, что вы владеете мечом, ножом и сюрикэном. Это правда?

С головокружительной быстротой рука Сумомо нырнула в ее оби, появилась оттуда с сюрикэном и метнула маленький стальной кружок с пятью острыми, как бритва, лезвиями через комнату; тот со злобным «твакк» вонзился точно в середину одного из столбов. Сама девушка при этом едва шевельнулась.

– Пожалуйста, где сейчас Хирага-сан? – мягко спросила она.

17

Эдо

В эту ночь Хирага, двигаясь быстро и бесшумно, первым из своего маленького отряда перелез через частокол одного из княжеских дворцов во втором кольце, опоясывавшем снаружи стены замка, и бросился бегом через сад к заднему входу в дом. Сверху равнодушно светила луна. Шестеро сиси были в одинаковых коротких черных кимоно, предназначенных для ночных схваток, без доспехов, которые гремели и стесняли движения. Все были вооружены мечами, ножами и удавками. Все были ронинами из Тёсю, которых Хирага срочно вызвал из Канагавы для сегодняшнего нападения.

Раскинувшиеся вокруг главного дома казармы, конюшни и помещения для прислуги, в которых обычно размещалось пятьсот воинов, а также семья и слуги даймё, стояли зловеще пустые. Заднюю дверь охраняли всего двое полусонных часовых. Они заметили сиси слишком поздно, чтобы поднять тревогу, и умерли. Акимото переоделся в одежду одного из них, потом оттащил тела в кустарник и присоединился к остальным на веранде. Они ждали, застыв неподвижно, вслушиваясь в темноту. Никаких криков тревоги, при первом из которых они тут же были готовы ретироваться.

– Если нам придется отступить, не беда, – говорил Хирага в наступивших сумерках, когда все остальные прибыли в Эдо. – Достаточно того, что мы сумеем проникнуть так близко к замку. Цель сегодняшней вылазки – это ужас, убить и посеять ужас, чтобы все они думали, будто нет такого человека и нет такого места, до которого не добрались бы мы или наши шпионы. Ужас. Быстро туда и назад, как можно неожиданнее и никаких жертв с нашей стороны. Такая возможность, как сегодня, выпадает нечасто. – Он улыбнулся. – Когда Андзё и старейшины отменили санкин-котай, она вырыли могилу сёгунату.

– Мы подожжем дворец, брат? – радостно спросил Акимото.

– После того, как убьем его.

– А он кто?

– Он старый, волосы седые и их совсем немного, сам худой, маленького роста – Утани, один из старейшин родзю.

Они все ахнули, пораженные.

– Даймё Ватасы?

– Да. К сожалению, сам я его никогда не видел. А из вас кто-нибудь видел?

– Думаю, я узнаю его, – сказал восемнадцатилетний юноша. Одна сторона его лица была изуродована длинным глубоким шрамом. – Он щуплый, как дохлый цыпленок. Я однажды видел его в Киото. Стало быть, сегодня мы отправим в дальний путь старейшину, а? Даймё, а? Хорошо! – Он ухмыльнулся и почесал шрам, память о неудавшейся попытке Тёсю захватить Дворцовые Врата в Киото прошлой весной. – После сегодняшней ночи Утани уже никуда не будет бегать по ночам. Он выжил из ума, если решился спать за стенами замка да еще не сумел сохранить это в тайне! И без охраны? Глупец!

Дзёун, которому было семнадцать, всегда самый осторожный среди них, сказал:

– Извините меня, Хирага-сан, но вы уверены, что это не ловушка, в которую нас заманивают ложными сведениями? Ёси прозвали Лисом, а Андзё еще хитрее. За наши головы назначены большие награды, а? Я согласен с моим братом, как Утани может оказаться настолько глупым?

– Потому что у него здесь тайное свидание. Он любит мальчиков.

Они недоуменно уставились на него.

– Зачем ему понадобилось это скрывать от кого-то?

– Этот мальчик – один из тех, к кому ходит сам Андзё.

– Со ка! – Глаза Дзёуна заблестели. – Тогда, думаю, и я держал бы это в секрете. Но зачем красивому мальчику отдавать себя кому-то вроде Утани, когда у него уже есть могущественный покровитель?

Хирага пожал плечами.

– Деньги, что же еще? Нори скряга, Утани же щедр безмерно – разве его крестьяне не обложены налогами больше других во всем Ниппоне? Разве его долги не выросли до небес? Разве не известно всем, что он поглощает золотые обаны, как зернышки риса? Скоро, тем способом или иным, Андзё оставит этот мир. Возможно, этот смазливый мальчишка полагает, что Утани выживет и ему стоит рискнуть – Утани ведь пользуется влиянием при дворе, а? Коку! Почему же нет? Его семья, наверное, обнищала и утопает в долгах – разве не почти все самураи рангом ниже хиразамурая живут в бедности?