Культура Возрождения в Италии - Якоб Буркхардт

что ее придерживались большинство кондотьеров. Джакопо Кальдора{526} был весел в самой тяжкой болезни, потому что знал, что падет в битве, как оно на самом деле и случилось[1030]; Бартоломео Альвиано был убежден в том, что как доставшиеся ему ранения в голову, так и его должность военачальника выпали по предопределению звезд[1031]; Никколо Орсини-Питильяно{527} в 1495 г. запрашивает себе у физика и астролога Алессандро Бенедетто[1032]{528} благоприятный с точки зрения звезд час для заключения его договора о найме на венецианскую службу. Когда 1 июня 1498 г. флорентийцы в торжественной обстановке возвели в должность нового кондотьера Паоло Вителли, переданный ему командирский жезл был снабжен изображениями констелляций[1033], причем сделано это было по желанию самого Вителли.

Иной раз остается не вполне ясным, вопрошались ли звезды перед важными политическими событиями или же астрологи рассчитывали констелляции, господствовавшие в соответствующий момент, лишь впоследствии, из любопытства. Когда Джангалеаццо Висконти (с. 15) одним мастерским ударом захватил в плен своего дядю Бернабо и его семейство (в 1385 г.), Юпитер, Сатурн и Марс находились в доме Близнецов — так сообщает один современник[1034], однако мы не знаем, это ли определило его решение действовать. Нередко сами гадатели по звездам руководствовались политическими соображениями и расчетом в большей степени, чем обращением планет[1035].

Если уже на протяжении всего позднего средневековья вся сплошь Европа от Парижа до Толедо позволяла себя запугивать астрологическими пророчествами чумы, войны, землетрясений, наводнений и т. п., то Италия в этом отношении совершенно от нее не отставала. Несчастливому 1494 году{529}, навсегда отворившему Италию для чужеземцев, предшествовали недвусмысленно дурные предсказания[1036], однако нелишним было бы выяснить, не держались ли наготове такие пророчества на каждый будущий год еще задолго до него.

Однако в своей полной, античной последовательности эта система распространяется на такие области, где никто не ожидал бы с нею столкнуться. Если вся внешняя и духовная жизнь индивидуума определяется его гороскопом, то и большие духовные группы, например народы и религии, также находятся в подобной зависимости, а поскольку констелляции этих великих совокупностей подвержены изменениям, то им подвержены и сами совокупности. Идея того, что каждой религии определен ее век, проникает через это посредство астрологии и в итальянское образование. Соединение Юпитера, говорится здесь[1037], с Сатурном произвело на свет иудейскую веру, с Марсом — халдейскую, с Солнцем — египетскую, с Венерой — мусульманскую, с Меркурием — христианскую, а соединением его с Луной некогда будет произведена религия Антихриста. Уже Чекко д’Асколи{530} самым кощунственным образом рассчитал Рождество Христа и вывел из него его крестную смерть; по этой причине в 1327 г. ему выпало умереть во Флоренции на костре[1038]. Учения такого рода влекли за собой в отдаленной перспективе окончательное затуманивание всего вообще сверхчувственного.

Тем более высокую оценку следует дать той борьбе, которую вел просветленный итальянский дух против всех этих ложных хитросплетений. Рядом с величайшими монументальными прославлениями астрологии, такими, как фрески в Салоне в Падуе[1039], а также фрески в летнем дворце Борсо (Скифанойя) в Ферраре, рядом с беззастенчивыми восхвалениями[1040], которые позволял себе даже Бероальдо Старший, постоянно звучит громкий протест неодураченных и мыслящих. Также и с этой стороны в античности уже была проведена подготовительная работа, однако эти люди не вторят древним, а высказываются на основании их собственного здравого человеческого рассудка и своих наблюдений. Отношение Петрарки к тем астрологам, которых он знал лично, — это резкий сарказм[1041], он проницает всю их систему во всей ее злостной измышленности. Да и новелла, с самого ее появления, со «Ста старых новелл», астрологам почти всегда враждебна[1042]. Авторы флорентийских хроник мужественнейшим образом отбиваются от астрологии, даже если им приходится излагать эти басни, поскольку они вплетены в традицию. Джованни Виллани неоднократно повторяет[1043]: «Никакое сочетание звезд не может принудить к чему-либо свободную человеческую волю, как не может оно определить Божью волю». Маттео Виллани объявляет астрологию грехом, который флорентийцы унаследовали вместе с другими суевериями от своих предков, язычников-римлян. Однако вопрос этот не оставался в рамках чисто литературных обсуждений: партии, которые формировались вокруг него, открыто вели борьбу друг с другом. Во время ужасного наводнения 1333 г. и другого, случившегося в 1345 г., вопрос о зависимости судьбы от звезд, Божьей воле и каре очень подробно дискутировался астрологами и теологами[1044]. Доводы против астрологии никогда не переставали раздаваться на протяжении всего Возрождения[1045], причем их следует считать искренними, поскольку человек мог скорее угодить сильным мира сего через защиту астрологии, нежели нападками на нее.

В окружении Лоренцо Великолепного, среди славнейших его платоников, на сей счет господствовал раскол. Марсилио Фичино защищал астрологию и составлял детям из семьи гороскоп (и это, должно быть, тогда он предсказал маленькому Джованни, что тот станет папой — Львом X[1046]). Напротив того, Пико делла Мирандола вписывает яркую страницу в историю этого вопроса своим знаменитым опровержением[1047]. Он доказывает, что в вере в звезды коренится все безбожие и безнравственность: если бы астролог пожелал во что-то верить, ему прежде всего следовало бы почитать в качестве богов планеты, потому что это ведь от них исходит все счастье и все несчастье. Да и все прочее суеверие также находит здесь себе готовое на все орудие, поскольку геомантия, хиромантия и любого рода волшебство поначалу обращались к астрологии насчет правильного выбора часа. В отношении же нравов Пико говорит так: нет ничего, что бы до такой степени способствовало злу, чем когда само небо представляется изначальным его источником, ведь тогда должна полностью исчезнуть вера в вечное спасение и вечную погибель. Пико даже взял на себя труд проконтролировать астрологов с эмпирической стороны: из сделанных ими за один месяц предсказаний погоды на будущий день три четверти были неверными. Самое же главное, однако, состояло в том, что он (в IV книге) выдвинул положительную христианскую теорию управления миром и свободы воли, которая, как представляется, произвела на образованных людей всей нации большее впечатление, чем все проповеди раскаяния, которые зачастую более до них не доходили.

Однако прежде всего Пико отбил у астрологов охоту к дальнейшему публикованию их теоретических трудов[1048], а те, которые уже напечатали их перед этим, в большей или меньшей степени этого стыдились. Например, Джовиано Понтано в своей книге «О судьбе» (с. 339) признал всю лженауку в целом