Культура Возрождения в Италии - Якоб Буркхардт

быть объяснены логическими выводами из их пророчеств. С этих пор никто больше не опасается обращаться с запросами к звездам; не только государи, но также и отдельные городские общины[1014] содержат при себе заправских астрологов, а в университеты[1015] с XIV по XVI в. на работу принимаются особые профессора этой лженауки, даже помимо астрономов в собственном смысле. Папы[1016] по большей части открыто исповедуют вопрошание звезд; правда, Пий II составляет здесь достойное исключение[1017], и точно так же он с презрением относился к толкованию снов, необычных природных явлений и колдовству. Однако сам Лев X, как представляется, относит к великим заслугам своего понтификата то, что астрология процветает[1018], а Павел III не проводил ни одного заседания консистории[1019] без того, чтобы звездочет не назначил ему часа.

Что касается лучших людей, то мы вполне могли бы предполагать, что они ни в малейшей степени не позволяли звездам определять свой способ поведения, что существовала граница, на которой религия и совесть давали приказ остановиться. На деле же достойные и набожные люди не только принимали участие в этом помрачении, но и сами выступали в качестве его представителей. Таким был маэстро Паголо из Флоренции[1020], у которого мы сталкиваемся едва ли не с таким же намерением привить астрологию морали, какое явно заметно у позднего римлянина Фирмика Матерна[1021]{525}. Жизнь его была в полном смысле жизнью святого аскета: он довольствовался самой малостью, презирал все мирские блага и собирал одни лишь книги. Как сведущий врач он ограничивал свою практику одними своими друзьями, однако ставил им то условие, что они непременно должны исповедоваться. Общение его ограничивалось нешироким, однако прославленным кругом людей, собиравшихся в монастыре Анджели вокруг фра Амброджо Камальдолезе (с. 336), а кроме того, беседами с Козимо Старшим, по крайней мере в последние годы его жизни. Ибо Козимо также ценил астрологию и пользовался ею, пускай лишь для определенных, скорее всего второстепенных целей. Вообще же Паголо давал астрологические советы одним только наиболее близким своим друзьям. Однако и не обладая такой нравственной строгостью, гадатель по звездам вполне мог быть уважаемым человеком и быть принятым в любом обществе, причем в Италии их имелось куда больше, чем в остальной Европе, где они встречаются лишь при наиболее выдающихся дворах, да и то не при всех. Всякий, кто устраивал себе в Италии дом на широкую ногу, держал, как только рвение на этот счет стало достаточно большим, также и астролога, который, разумеется, мог подчас и голодать[1022]. Через посредство литературы по данной науке, получившей чрезвычайно широкое распространение еще до возникновения книгопечатания, к тому же возник дилетантизм, в меру сил подражавший признанным мастерам в этой области. Наихудшей категорией астрологов были те, которые обращались за помощью к звездам лишь для того, чтобы связать с нею магические искусства или же скрыть их за нею.

Однако и без такого добавления астрология является достойным сожаления аспектом тогдашней итальянской жизни. Что за картину являли собой все эти высокоодаренные, разносторонние, уверенные в себе люди, когда слепая жажда знать будущее и на него воздействовать сразу торжествовала над их могучей индивидуальной волей и решимостью! А ведь между тем, когда звезды возвещали что-то уж слишком неблагоприятное, они собирались с силами и действовали независимо, говоря при этом: Vir sapiens dominabitur astris[1023], мудрец будет властвовать звездами, — и все лишь для того, чтобы вскоре снова впасть в прежнее ослепление.

Прежде всего всем детям из видных семейств составлялся гороскоп, и, случалось, полжизни человек влачил, ожидая исполнения никчемного предсказания событий, которые так и не наступали[1024]. Далее, звезды вопрошались насчет каждого важного решения наделенных властью лиц, особенно в отношении часа, когда следует начать действовать. От этого зависел отъезд царственных особ, прием иноземных послов[1025], закладка фундамента больших зданий. Красноречивейший пример последнего рода мы встречаем в жизни вышеупомянутого Гвидо Бонатти, которого на основании всей его деятельности, а также значительного созданного им систематизирующего труда[1026] можно считать возродившим астрологию в XIII в. Чтобы положить конец партийной борьбе гвельфов и гибеллинов в Форли, он уговорил здешних жителей заново возвести стены их города, приступив к этому в торжественной обстановке под указанным им сочетанием звезд: если в таком случае люди из обеих партий в один и тот же момент бросят в фундамент по камню, в Форли навек позабудут, что такое партийная вражда. Для этого дела было выбрано по одному гвельфу и одному гибеллину. И вот светлый миг настал: тот и другой держали в руке по камню, рабочие приготовили свои инструменты, и Бонатти подал сигнал. Гибеллин тут же бросил свой камень вниз, а вот гвельф замешкался, а потом и наотрез отказался это делать, поскольку сам Бонатти считался за гибеллина и вполне мог втайне замыслить какую-то каверзу против гвельфов. Ну и поносил же его астролог! «Да покарает Бог и тебя, и твою партию гвельфов с вашей недоверчивой злокозненностью! Да такой констелляции над вашим городом не будет теперь в ближайшие 500 лет!» И действительно, после этого Бог погубил гвельфов в Форли, однако теперь (пишет хронист около 1480 г.) гвельфы и гибеллины полностью здесь примирились и не приходится больше слышать названий их партий[1027].

Следующим, что попадает в зависимость от звезд, оказываются решения, принимаемые на войне. Тот же Бонатти помог великому вождю гибеллинов Гвидо да Монтефельтро одержать целый ряд побед, указывая ему верный по сочетанию звезд час для выступлений; когда же Монтефельтро более не имел его при себе[1028], его покинуло все мужество для продолжения борьбы за свою тираническую власть и он удалился в миноритский монастырь, где и можно было его видеть на протяжении долгих лет — собирающим милостыню. Еще в Пизанскую войну 1362 г. флорентийцы поручили астрологу определить час своего выступления[1029]; они едва не опоздали, потому что внезапно был рекомендован путь в обход. Так, в предыдущих случаях они выезжали в поле по Виа ди Борго Сан Апостоло, и результаты были всякий раз неутешительными; очевидно, с этой улицей, когда они выходили на бой с пизанцами, было связано дурное предзнаменование, и потому на этот раз войско вышло через Порта Росса. Но поскольку здесь не были сняты натянутые для защиты от солнца шатры, им пришлось (снова недобрый знак) нести знамена опущенными. И вообще астрологию невозможно было отделить от военного дела хотя бы потому,