Генерал-адмирал. На переломе веков - Роман Злотников

Кроме того, две геологические экспедиции были отправлены на среднее течение Вилюя для поиска кимберлитовых трубок. И основной причиной тому было отнюдь не мое желание заработать на драгоценностях. Нет, алмазы мне нужны были по совершенно другой причине. Мое станкоинструментальное производство вышло на такой уровень, что мы начали производить алмазный инструмент. А поскольку ни о каких российских алмазах до сих пор и речи не было, нам пришлось закупать камни за границей. В связи с Англо-бурской войной и временным прекращением добычи алмазов в Кимберли, цены на них взлетели до небес, но в принципе мне это пошло на пользу. В Кимберли наступающие войска буров захватили несколько пудов необработанных алмазов, и Грауль сумел по-братски разделить их с бурским правительством. Все самые крупные и дорогие камни, которые было легко опознать, ушли бурам, а мы забрали себе остальные, по стоимости едва составившие десятую часть, зато по объему — девять десятых. Так что года на три-четыре дефицитным сырьем мой станкоинструментальный завод был обеспечен.

Кстати, вследствие подорожания алмазов, цены на подобный инструмент тоже взлетели, и мы могли выбирать рыночную стратегию — либо снять сливки прибыли, либо забрать себе рынок, выставив очень привлекательные цены. Ну и, естественно, я избрал рынок. Я в любых ситуациях придерживался стратегии создания избыточных мощностей и развития экспортного потенциала. Да и я не сомневался, что к тому моменту, когда закончатся те алмазы у которые мы сперли в Кимберли, у нас уже появятся свои собственные.

Кроме вышеперечисленных, я снарядил еще пару экспедиций. Одну к истокам реки Сырьяга, где в мое время стоял известный город Воркута, а вторую на реку Мульдай, где располагалось Быстринское месторождение полиметаллических руд, содержавшее железо, медь, серебро и золото. А еще начались изыскательские работы для строительства металлургического завода в Уссурийске, которому предстояло работать на угле Сучанского месторождения и Сахалина и на железной руде Маньчжурии. Медеплавильный завод планировалось строить где-нибудь между Читой и Быстринским месторождением или прямо на оном. Кстати, медеплавильный завод должен был строить не я, а Тесла, который закончил с плотиной и вывел наконец свои алюминиевые заводы на полную мощность. Так что Россия обещала стать с 1906 года мировым лидером в производстве алюминия, не просто обогнав вторую в списке страну, а сразу сделавшись производителем двух третей всего алюминия в мире. И теперь Тесла решил вернуться к электричеству, к которому испытывал неодолимую тягу, для чего и подыскивал сейчас себе новую площадку. Впрочем, кроме меня, сюда, на Дальний Восток, потянулась толпа предпринимателей. Настежь распахнутые ворота в Китай и Корею привлекали многих. Похоже, мои намерения насчет того, чтобы не строить в Маньчжурии и Корее высокотехнологичных предприятий, вскоре пойдут псу под хвост… Впрочем, я собирался надавить на Николая и добиться, чтобы все инвестиции, кроме как в сельское хозяйство, транспортную инфраструктуру, лесозаготовки и горнорудную промышленность, на территории Маньчжурии и Кореи обложили стопроцентным налогом. То есть вкинул рубль в дело — изволь столько же внести в казну. А чтобы корейцы и китайцы не сильно возмущались, отдадим эти деньги им. Вряд ли денег будет так уж много, но на порадоваться дополнительному доходу — хватит. А вот на территории севернее Амура и восточнее Уссури — наоборот, предоставим льготы. Но совершенной уверенности в том, что мне удастся это сделать, я не имел. Витте точно на дыбы встанет. Однако поборемся, поборемся…

Короче, заниматься перевооружением и реформированием армии времени у меня совершенно не было. Я пустил все военные дела на самотек. Ну, пока. Года три-четыре у нас есть, вот и попытаемся хотя бы запустить новый промышленный рывок, теперь уже на восточной окраине Империи, а там посмотрим.

Следующие несколько дней мы занимались прикидками, что нам может понадобиться в САСШ. Я почти пришел в себя, но все равно любое упоминание Эшли заставляло меня стискивать зубы и сжимать кулаки. На продвижение дел это, слава богу, влиять перестало. Так что спустя полторы недели из Санкт-Петербурга, Баку, Варшавы, Гельсингфорса начали уезжать за границу люди — одиночки и под видом семейных пар, а то и путешествующих компаний. Кто сразу в Нью-Йорк, а кто сначала в Лондон, Гавр, Штеттин, Кадис и уж потом в Нью-Йорк, Бостон, Филадельфию. Ехали те, кто заставит всех имевших отношение к смерти Эшли заплатить по счетам.

Глава 10

Капитан армии САСШ в отставке Абрахам Ричардсон был доволен собой. Он уже в довольно юном возрасте сумел правильно оценить себя и строил свою жизнь в соответствии с этой оценкой. Ричардсон знал, что он намного выше окружающего его быдла и заслуживает куда больше того, что дает ему этот несправедливый мир. Если подворачивалась возможность, он брал недостающее сам. А иногда он делал это, даже если такая возможность ему вроде как не подворачивалась. В подобных случаях приходилось изрядно поднапрячься, чтобы скрыть следы своих действий, и это ему не очень нравилось. Он же брал то, что принадлежало ему по праву — праву высшей личности, недооцененной окружающими. Поэтому необходимость скрывать свои действия изрядно его раздражала. Но иначе было нельзя. До предела ханжеское общество никогда не простило бы ему, если бы он начал действовать открыто. А ведь капитан жаждал не только богатства. Ему хотелось еще и признания. Признания окружающими того, что он — элита, что он достоин восхищения, что он — пример для подражания. И сейчас капитан считал, что находится в шаге от того, чтобы этого добиться. Или даже сделал этот шаг…

Утро началось как обычно. Капитан встал довольно рано, позавтракал, а затем вышел на верхнюю палубу и сел в шезлонг, чтобы выкурить сигару. Погода была отличная, почти неизменный на такой высоте и в открытом океане ветер заметно ослаблялся несколькими стенками открытых кафе, разбросанных по верхней палубе, и наклонными тентами, натянутыми то тут, то там. Выкурив сигару наполовину, Ричардсон вскинул руку и щелкнул пальцами. Рядом с ним почти мгновенно возник официант. Капитан еле заметно улыбнулся. Все-таки он вышколил этих лентяев. В начале путешествия ему иногда приходилось ждать по полминуты или щелкать пальцами несколько раз, а однажды он даже поскандалил: «Понабрали поляков,[70] кретины!» Зато сейчас…

— Кофе, — небрежно, сквозь зубы бросил Абрахам Ричардсон.

Официант так же мгновенно исчез. И появился спустя две минуты с дымящейся чашкой капучино. Это изобретение итальянских монахов-капуцинов капитан попробовал впервые здесь, на круизном лайнере «Тибр». Как, кстати, и русскую икру, и осетрину, и многое другое, на что он имел право изначально, но что раньше было ему недоступно. И вообще, сейчас, спустя две недели после того как взошел на борт этого корабля, капитан не сомневался, что, решив укрыться от возможной погони на «Тибре», он попал в десятку. Ну кто будет искать его посреди океана, да еще на лайнере, две недели пребывания на котором стоят годовой зарплаты среднего клерка? Его работодатели, представляющие угрозу в первую очередь, скорее будут выслеживать его где-нибудь на западном побережье или в глухих лесах Монтаны. Но только не здесь. А между тем именно здесь его настоящее место.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});