Корабли Мериора - Дженни Вурц

Дакара трясло. Он закрыл глаза и с удовольствием заткнул бы себе уши, чтобы не слышать стонов Таррика. Это был честный, неподкупный и преданный Бридионам офицер, знающий свое дело. Братья не желали верить, что против коварства Аритона не устоял бы ни один алестронский караульный.

Только ощутив у себя на загривке чью-то забинтованную руку, Дакар сообразил, что рассуждает вслух.

— Что ты сказал? Повтори! — услышал он требовательный голос Меарна.

Младшему Бридиону не сиделось на месте. Он расхаживал взад-вперед. Свой щегольской бархатный камзол он сменил на ярко-красный кожаный наряд для верховой езды с медными наплечными пластинами. Огонь опалил Меарну локон, погоня за Аритоном стоила ему расцарапанной щеки, поврежденной пятки и обожженных кистей рук. Все это делало младшего из братьев еще более вспыльчивым и раздраженным.

Дакар попытался отделаться невразумительным бормотанием.

— Повтори! — зарычал Брансиан и слегка махнул рукой. Угрюмый рябой человек, исполнявший роль палача, замер с поднятой плеткой. Стало тихо.

— Я вас уже предупреждал, что вы имеете дело с магом. А сейчас я сказал, что вы наказываете ни в чем не повинного человека.

— Неужели?

Герцог подался вперед и ухватил болтающийся хвост плетки. Торопясь провести дознание, он даже не умылся и не снял с себя закопченных доспехов. Зажав в кулаке окровавленные ремни, недавно гулявшие по спине Таррика, Брансиан вырвал плетку из рук своего приспешника.

— Если Таррик не виновен, значит, виноват ты. Брансиан слегка качнул рукояткой плетки, и сейчас же двое усердных холуев бросились к несчастному Таррику.

— Уберите его с ковра, — приказал Брансиан. — Но руки пока не развязывать.

Один глаз герцога распух и заплыл. Второй, полуприщуренный, изучающе разглядывал Дакара.

— Итак, ты тоже впутан в это дело. Сам знаешь, какой ущерб нанес нам этот Повелитель Теней. Кто он? Как ты познакомился с ним? И самый главный вопрос: почему ты его предал?

— Если хочешь выбраться отсюда живым, тебе придется выложить нам все начистоту, — добавил Меарн.

Дакар не сводил глаз с тяжелых пальцев Брансиана, мявших ремни плетки. Облизав пересохшие губы, он торопливо произнес:

— Я расскажу обо всем. С чего начать?

Но излишняя готовность услужить Бридионам не спасла Дакара. Братья жаждали мести. Кельдмар и Парин только что вернулись после омовения. Оба слегка прихрамывали, якобы от полученных увечий; братьям даже пришлось сменить кожаные камзолы на бархат и шелка. Вода не могла смыть их гнев. Оба брата быстро сообразили, что дубовый стол — вполне подходящее место для экзекуции Дакара. Если допрос затянется и понадобятся пытки — они выдержат и это. Стулья здесь мягкие и удобные, а слуги по первому зову принесут вино и холодную баранину.

Подручные герцога хорошо знали нрав своего господина. Таррик был своим, а Дакар — чужаком. Здесь дозволялись определенные вольности. Не дав Безумному Пророку произнести ни слова, они поставили его на ноги, перерезали веревку, стягивавшую руки, и поволокли к столу. На этот раз им пришлось попотеть. Дакар извивался всем телом, сопротивляясь солдатским ремням, больно врезавшимся в его запястья и лодыжки. Сообразив, что он уже достаточно позлил подручных герцога и они готовы отдубасить его, Дакар испугался и торопливо заговорил.

Врать Безумный Пророк умел и частенько пользовался для своих целей мешаниной из полуправды и откровенной лжи. Но одно дело врать, сидя где-нибудь в таверне и попивая эль, и совсем другое — лежа на столе связанным по рукам и ногам. Мысли разбегались, и он замолкал. Иногда его охватывало отчаяние. Дакар чувствовал, что самое изощренное хитросплетение из слов не убережет его от печального конца. Скорее наоборот. Герцог Брансиан наверняка уже решил, что выслушает все его речи, а затем передаст подозрительного «торговца драгоценностями» в руки алестронского палача.

И вдруг Дакара осенило. Он вспомнил цепь событий, пережитых четырьмя братьями за неполные сутки: пожар, взрыв в дорогом их сердцу арсенале, долгий и кровавый допрос начальника караула. Все это, естественно, должно было пробудить в них желание выпить. Оставалось лишь сделать это желание навязчивым и ненасытным. Задача не являлась сложной; с ней бы справился любой мальчишка-послушник, только начавший постигать магию.

Правда, навязывание людям чужой воли противоречило Закону Всеобщего Равновесия. Но такое противоречие казалось Дакару пустяком по сравнению с перспективой быть четвертованным в качестве сообщника Аритона Фаленского.

Однако поза, в какой сейчас находился Безумный Пророк, не очень-то располагала к занятиям магией. После нескольких безуспешных попыток он кое-как ухитрился большим пальцем ноги начертить в воздухе нужные символы. Ободранные колени и волдыри в местах ожогов мешали сосредоточиться. Подручные герцога так переусердствовали, привязывая его к столу, что любая попытка шевельнуть рукой могла окончиться вывихом. Бридионы захлестывали Дакара лавиной вопросов, и каждый из братьев требовал, чтобы пленник вначале ответил именно на его вопрос. Безумный Пророк едва успевал реагировать, то и дело теряя нить произносимых заклинаний. Замысел, еще недавно казавшийся ему спасительным, таил в себе нешуточную угрозу: а что, если выпитое вино сделает братьев более подозрительными и жестокими?

Когда слуга принес затребованный Кельдмаром холодный ужин, Дакар скосил глаза и, рискуя вытолкнуть их из орбит, сумел-таки мельком увидеть содержимое подноса. Братьев ожидал графин вина, пять бутылей темного эля и три кувшина светлого.

Сухощавый, беспокойный Меарн от пережитого совсем потерял аппетит, не говоря уже о желании выпить. Он почти с нескрываемым презрением следил за старшими братьями, насыщавшимися пищей и наливавшимися вином. В канделябрах потрескивали и догорали свечи. Трое Бридионов вовсю уплетали сыр со специями и мясной пирог. Меарн сверлил пленника глазами. Он не верил ни одному слову Дакара.

— Как же, рассказывай! Чтобы такое дерьмо, как ты, — и зналось с магами Содружества? Это даже не смешно, это просто глупо!

Поскольку ученичество у Асандира было единственной неопровержимой правдой во всей словесной мешанине, нагороженной Дакаром, издевательский тон Меарна задел его за живое.

— Даркарон вас всех побери! Да если б вы хотя бы раз встретились с моим учителем… Я бы никому не пожелал очутиться в моей шкуре. Про такое не соврешь, даже если бы очень захотел. Язык не повернется.

Брансиан потянулся к последней бутыли с темным элем, на которую уже положил глаз ненасытный Парин.

— Можешь нести нам любую околесицу, — бросил он Дакару. — Можешь даже назваться призраком из подземелий Альтейнской башни. Мне на это ровным счетом наплевать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});