Княгиня Ольга. Истоки - Лада Отрадова

а всё, что уцелеет…

Этим Инг мог распорядиться по своему собственному усмотрению, не говоря уже о щедром авансе.

Таких отчаянных и безумных женщин он ещё не встречал! И чем ей все не угодили?

— Скользят вперёд снеки, Хольмгард уже около…

Свернёт махом Инг шею его сокола!

* * * * *

1) Рало — земледельческое орудие, близкое к плугу. Основная функция рала — рыхление почвы. Имело деревянную основу и металлический наконечник ральник. Обладало дышлом, в которое впрягался скот. Тягловой силой для рала были волы или лошади;

2) См. Глава XVI: Сон и Морок. Часть I;

3) Шуровёшка (диал.) — в северо-русских говорах то же, что и головастик, личинка безногих земноводных;

4) Бабр — тигр;

5) Пардус — леопард, гепард;

6) Сакс — массивный нож с односторонней заточкой, который обычно имели почетные граждане в северо-восточной Европе. В силу веса колющие удары саксом были страшны по силе. Он протыкал и хорошую кольчугу, и кожаный доспех.

Более длинная, в полуметр, разновидность именуется скрамасакс.

7) См. Глава XIV: Суета сует;

8) Оратай (возвышенно) — пахарь;

9) Подробнее об Инге Трёхпалом можно узнать в книге "Трофей для братьев";

10) Синдактилия — врождённый порок, генная наследственная болезнь, проявляющаяся в полном или неполном сращивании пальцев кисти/стопы в результате не наступившего их разъединения в процессе эмбрионального развития.

Глава XXXIV: Сердце Воина (II)

ГЛАВА XXXIV: СЕРДЦЕ ВОИНА (II)

— Как присягнул мой отец этой земле, а народ — ему, так и я обещаю служить во благо Новгороду и преумножать его богатства, — кожу на ладони рассекает лезвие меча, и на траву падает несколько багровых капель. — Клянусь кровью рода своего. Повелеваю не на словах, а на деле скрепить наш договор. Клянётесь ли вы?

Ещё дюжина алых, похожих на лалы (1) капель касается контрастной изумрудной зелени и на мгновение повисает на краю длинного листа осоки, будто чего-то ожидая, прежде чем поддаться силе земного притяжения и оказаться на холодной сырой тверди.

Ждёт и Игорь, чей воспалённый взгляд скользит по одному за другим восставшим подобно скопе над рекой. Хватит ли у него силы? Низвергнут ли его увещевания войско голодранцев?

— Клянётесь?

Застигнутые врасплох предложением перемирия, уставшие и раненые, они затихают и глядят то на отошедшего в мир иной Кулоту, лежащего в луже собственных мозгов, то друг на друга, то на посадское войско. Без предводителя восставших всё тело армии смутьянов и впрямь будто оказалось обезглавлено, поэтому они, взволнованные и перепуганные, сами не знали, как действовать дальше.

Ловушка это? Хитрая игра? Или они и впрямь могут просто взять и вернуться домой?

— Я пощадил ваши жизни и дал вам шанс искупить свою вину. Взамен я требую лишь верности, — князь, в голове которого от напряжения стучит кровь, а перед глазами мелькают мушки, старается держаться гордо и властно несмотря на захлестнувшую его тело и дух слабость. — Встаньте передо мной на колени и присягните на верность государю! Клянётесь?!

Мятежники обмениваются неуверенными взглядами, но один за другим опускаются на колени, доказывая тем самым абсолютное смирение и послушание. Воины Некраса напрягаются, готовые к любым признакам сопротивления, но ни малейшего ропота, ни какого-либо опасного движения со стороны бунтовщиков не наблюдается.

Головокружение усиливается, а боль в ноге становится всё нестерпимее. Игорь, стиснув зубы, делает последний шаг навстречу к люду и заявляет:

— Вставший бок о бок с предательством однажды сядет рядом с потерей и окажется на одном ложе с погибелью. Так… говорил мой учитель, бахарь (2) Веремуд. Но куда больше мне запомнилось другое его наставление: тот, у кого в голове есть свой ум, берёт уроки из чужого прошлого. Я взял урок у отца и не поступил подобно ему, сохранив ваши жизни. Вы же не повторяйте ошибок Вадима и забудьте о смуте. Ступайте к себе домой, обнимите своих жён, успокойте детей — и помните об оказанном вам милосердии. Некрас…

— Слушаюсь, княже!

— Пусть сейчас же бросят своё оружие, потом пусть сотник с воями сопроводит их до посада. Проверит, чтобы… вернулись к семьям они… и вели своим людям, тем, что всю ночь в городе сражались с недругами, донести до каждого угла, до каждого конца (3) мою волю.

— Что до нас, то, похоже, придётся вернуться в детинец, — тяжело выдыхает Вещий Олег: только сейчас, после законченной сечи, он заметил взвившийся над крепостью дым. — Чует моё сердце, неладное там творится.

Дыма без огня не бывает.

* * * * *

— Чего не может быть? — спрашивает Сверр у Бранимира и уже в который раз трясёт старика за плечи: тот словно находился не здесь, рядом с остальными, а где-то далеко — не то во времени, не то по расстоянию. — Слышишь меня?!

Ставший громче голос дружинника выводит воеводу из оцепенения, и он, вздрогнув, наконец-то приходит в себя. Мысли роятся в голове как мошкара над вечерним прудом, жужжат и хаотично проносятся то туда, то сюда.

Нет, не может такого быть в помине. Совпадение — не более того, иначе как после стольких лет…

— Ничего… Волнуюсь за Ари, — отвечает он и хмурится, всё ещё неотрывно глядя на раненого воина. — Нужно придумать, как добраться до конюшни незамеченными, если и правда остался там кто-то из наших — шансы на победу нашу становятся чуть больше, чем никакими.

Милица смотрит сначала на Сверра, потом заходит в угол, куда последний оттащил тело одного из захватчиков и морщит лоб, обдумывая варианты. Пожалуй, как минимум один у неё точно есть.

— Давайте-ка разденем его, — заявляет она, брезгливо глядя на усопшего. — Мёртвым одежда ни к чему, а вот нам может пригодиться.

Несколькими минутами позже переодетый в облачение мертвеца Бранимир вместе со Сверром выскользнул из зала, где остались женщины и Ари. Отважившись на вылазку, дружинники не только сумели добраться до пустого двора, усеянного трупами обеих сторон, но и по пути слегка увеличили их количество: одного недруга они прикончили на крепостной стене, сттолкнув к берегу реки, второму же тихо свернули шею на ведущей вниз лестнице и уволокли под стог сена.

Главное правило — не оставлять следов.

Мерный стук кулаков по толстым дверям конюшни не принёс ровным счётом никаких результатов. Воевода, прикусив губу, осматривается по сторонам и убеждается в том, что никого из людей в чёрном поблизости нет.

— Щука… — молвит он и, вздохнув, говорит громче. — Щука, отвори двери! Бранимир это!

— И Сверр здесь!

Узнавший голос второго по старшинству в дружине ратника конюх щурится на него и его спутника зелёным глазом из крохотной щели, не понимая, к чему