Я не робот «Служу себе» - Сергей Валентинович Хабаров

она считается основателем нового рода, а не я. Долбанный матриархат. Но так как она несовершеннолетняя, а совершеннолетие на Крите наступает с двадцати пяти, вопрос раздела имущества нам не грозит. Сейчас матриархом дома считается наша старшая дочь — Клео. Старшая она потому, что я также усыновил Диту, Геру и Ло. Юридически, я имею на это право.

Я снял с себя белый халат и повесил его в шкаф. Под ним у меня были удобные штаны, не стесняющие движения и рубашка. Сейчас мы были в моей клинике на Лапуте, здесь мы придерживались местных стандартов моды. Поскольку основными обитателями Лапуты были реабилитированные нумеры, занимающиеся фермерским хозяйством, то они предпочитали простую и удобную одежду, которую легко чистить. Ненадолго я выглянул в окно, там были зелёные поля, на которых рос клевер. По полю меланхолично бродили козы, пощипывая травку. Создавалось такое впечатление, будто зелёный горизонт уходит на много километров в даль. На самом деле всё это обман. Здание клиники, имитирующее обычное здание с архитектурой Фив, находилось в центре специального поля радиусом в километр внутри Лапуты. Горизонт всего лишь голографическая иллюзия, облака, проплывающие над нами — тоже. Тут потолки всего лишь сорок метров. Всё это нужно было, чтобы создать у проходящих здесь лечение пациентов мнение, будто они находятся на планете в закрытой клинике. Пациенты могут гулять вокруг здания спокойно, могут даже поиграть с невиданными ранее животными, это поощрялось, так как входило в программу терапии, все животные были ручные и опасности не представляли.

Спустившись на первый этаж, мы увидели пациентов, ходящих в удобных белых робах, на груди которых были написаны их временные имена и номера их медицинских карт. Лица пациентов закрывали специальные маски, оставляющие открытым только рот. Главное правило моей клиники была полная анонимность её пациентов. Каждый новый пациент, проходящий последний этап излечения и получающий возможность общаться с остальными пациентами, обязан был строго придерживаться этого правила. А иначе лечение продлиться только в закрытой комнате четыре на четыре метра. Каждый пациент получал одежду с именем на груди, маску и «фамильяра», последним было животное, птичка, кошка, собака, да хоть обезьяна, постоянно следующая за своим хозяином. Официально это было нужно, чтобы помочь пациенту расслабиться. А на деле фамильяром был киборг в обязанности которого входили присмотр и шпионаж за своим хозяином. Киборг проследит, чтобы пациент не нарушал правила клиники и не совался туда куда не надо, а главное — не навредил сам себе. В зависимости от случая, пациентам запрещено есть некоторые продукты и заниматься любовью. Да, бывали случаи. То, что человек очень богатый — это не значит, что он разумный, а контакт с посторонними генетическими образцами может пустить насмарку месяцы работы и лечения. Истинное предназначение тотальной анонимности в клинике, это то, что толстосумы с Крита и мутанты из Мара проходят терапию рядом друг с другом. Ну, не создавать же мне вторую клинику полностью повторяющую функционал первой на одном и том же корабле. Легче было ввести строгие правила и организовать надзор, чтобы аристократические верхи и дно Крита не передрались в межклассовом порыве.

Правда бывали и строго противоположные случаи. Пару недель назад пациент из Далоса влюбился в пациентку из Мара. Мужчина и предположить не мог, что эффектная красавица раньше была двухметровым монстром, похожим на ходячий комок водорослей, увешенный щупальцами и когтями на спине, у которого были два споровых мешка, убивающих испускаемыми ядами всё вокруг. Даже мутанты Мара не сразу признали в ней человека, и сначала попытались убить, но существо говорило хоть и толком о себе ничего не помнило. Да и Бипа с Бопой безошибочно признали в существе человека, хоть и очень уродливого. Пришло оно в себя, когда сады нургла под поверхностью, начали увядать. Было всеядным и обладало просто лужёным желудком, позволяющим легко переваривать как мясо не первой свежести, так и растительную пищу. Поэтому с выживанием у существа проблем не было. А вот с общением — было. Одинокое существо тосковало по компании, но было настолько ядовитым, что убивало всех к кому притронется. Ко мне сюда её доставили в герметичной колбе, я даже не знал, как это лечить, я даже пол установить не смог. В специальной медицинской капсуле я удалил 99 % её тела, оставляя не повреждённым мозг и центральную нервную систему, а потом начал вокруг этого наращивать новое тело. И то пришлось выкрутиться, чтобы запихнуть уже нечеловеческую нервную систему в человеческое тело. Когда пришлось определяться с полом будущего существа, я тупо бросил монетку. Всё равно существо о себе ничего вспомнить не могло. Для создания её тела я использовал магданианское ДНК. Так что тело было очень красивым. Получившаяся девушка пользовалась вниманием со стороны мужчин и к несчастью разболтала своему поклоннику кто она, что она, и откуда на самом деле. От полученной информации поклонник впал в шоковое состояние, а когда вернулся оттуда, ударил бывшую мутантку чем-то тяжёлым по голове и попытался убежать за территорию. Местные работники его поймали и доставили обратно. Уже в клинике ему вкололи амнизиак, и на следующий день он ничего не помня снова признавался той девушке в любви. Но в отличие от него, она всё помнила и извлекла хороший урок молчания.

В основном, наша медицинская деятельность была направлена на генетическое лечение. На полисах Крита был высокий уровень здравоохранения, лечащий практически все возникающие там болезни. Оставшийся процент населения, страдающий от неизлечимых болезней, был коммерчески не пригоден, чтобы им заниматься. Мы же лечили то, с чем было принято мириться: деградация потомства от близкородственных браков, мутации среди аристократии тоже случались, лечение редких генетических заболеваний, коррекция личности путём воздействия на физиологию. Последнее было особенно интересно потому, что путём небольших, но очень тонких вмешательств, наши технологии могли вызвать у человека определённую реакцию на определённые вещи. Например, аллергию на какой-нибудь фрукт, или боязнь чёрного цвета. Или такая ситуация: некая пациентка имеет детей не от своего мужа, ей грозит большой скандал и полное отречение от обеспечения. Мы можем сделать так, чтобы генетические непотомки стали генетическими потомками, и обман не раскроется потому, что любой тест покажет, что это твои дети. Особо мы в эти скандальные дела не вникали, но недавно в Минетах прогремел скандал. Женщина из торгового сословия заявляла, что родила ребёнка от влиятельного аристократа. Тот отпирался. Заявлял, что в первый раз её видит, но генетическая экспертиза подтвердила, что ребёнок его. Наша это работа или нет, но надо в следующий раз более подробно подходить