Андрей Белый - Валерий Демин

Носителем второго типа «морали» в романе «Москва» выступает гротескный обыватель Грибиков – злобный старик «с видом скопца и старьевщика», олицетворяющий торжествующее мещанство, воинствующую пошлость и воистину сатанинское зло. Этот отвратительный персонаж потребовался писателю, дабы наглядно показать, даже самому неискушенному читателю, к чему может привести обывательская этика одномерного человека, сдавленного тисками тоталитарного режима: он становится трусливым мещанином, доносчиком, извергом и палачом. Нравственные «ценности» таких людей сливаются со всемирным злом, носителем которых является злокозненный демон Ариман – воплощение вселенского дьявола. В людях и литературных персонажах, подобных Грибикову, как в капле воды, отображена та воистину апокалипсическая ситуация, когда силы зла начинают одерживать победу над силами добра и превращаются в принципы государственной политики, с коей, увы, каждодневно приходилось сталкиваться и Белому, и его адресату – Иванову-Разумнику. Отсюда вытекает также высказанная Белым идея о необходимости революционной борьбы «космэтики» с мировым мещанством, коренящимся в мировом зле.

Свою абсолютно крамольную мысль автор «Москвы» формулирует следующим, несколько абстрактным, образом:[60] «<…> Ведь образ урегулированного государства, „этического“, подсматривающего поступки других, доносящего и изыскивающего средства к их пресечению путем закона, и есть Грибиков, человек-паук, человек-удав; если хотите, Грибиков, т. е. мелкий мещанин, есть бредовой образ по всей земле водворившегося принципа государственности, построенного на „морали“ и только морали. Грибиков, конечно, – предел дегенерации „морали мещан“; но он и „мораль“, отрезанная от космического ритма, – одно и то же».

Упоминание в данном контексте «космического ритма» тоже не случайно. Эта тема занимала и глубоко волновала Белого на протяжении всей его жизни. Проблема ритма, как ее понимал Андрей Белый, – классическая философская проблема ВРЕМЕНИ. Просто ритм – не абстрактное, а конкретное смодулированное время, а космический ритм – упорядоченная гармония Вселенной. В обыденной жизни ритмика проявляется в конкретных и хорошо известных формах – музыке, танцах, пении, стихосложении, в «застывшем» виде – в орнаменте. При этом проблема заключается не только в том, как понять и определить ритм (здесь известны, по крайней мере, три взаимоисключающих подхода), но и в том, кто и как этот ритм создает. В земных, так сказать, координатах: ритм творит человек – от самых примитивных выражений (например, ударов барабана или бубна, плясок и танцев) до самых величественных (например, симфоний или церковных ораторий). Человек и есть творец ритма – это понятно без каких-либо разъяснений. Но кто, в таком случае, создает ритмику и гармонию Вселенной? Тоже Творец? Но, как известно, природа творит самое себя, она есть causa sui (является «причиной самой себя»). Следовательно, космическая ритмика и гармония заложены в самом фундаменте Мироздания и проявляются в творческой деятельности конкретных индивидов, являющихся неотъемлемой частью самого этого Мироздания.

Макрокосм (Вселенная) проявляется в Микрокосме (Человеке); это – прописная истина. А. Белый и раньше утверждал: «Появление Макрокосма в развеянном микроскопическом мире есть знак; <… > Макрокосм, к нам спустившийся, не обычный эмпирей, он есть эмпирей, или страна существа, обитающего под коростой понятийной мысли, где нет ни материи, ни мысли, ни мира в ветшающем смысле. <… > Макрокосм проступает во всем; передвигаются всюду пороги сознания к истокам познаний, где древним хаосом запевают в нас „физики“: Анаксимандр, Гераклит… <…>»

Но и Микрокосм творчески влияет на Макрокосм, создавая в нем новые структуры и формы (здесь выводы А. Белого совпадают с идеями о ведущей роли Микрокосма по отношению к Макрокосму таких русских космистов, как Л. П. Карсавин и П. А. Флоренский). А. Белый же в данной связи писал: «Каждый человек должен выработать свой собственный ритм отношения к Космосу (это ближайшая задача); и потом уже выявится ритм ритмов (a la научный принцип)». Космический ритм Вселенной А. Белый чувствовал как никто другой, и уникальный дар этот обнаружился и развился в нем с раннего детства. Вселенскую временную ритмику он улавливал и в «застывших» стихотворных строках, совершенно справедливо полагая, что в них отображены числовые законы Мироздания, поддающиеся не только расшифровке и рациональному объяснению, но и целенаправленному, сознательному использованию в поэтическом творчестве. Эти идеи он внедрял в собственной практике и преподавании ритмики, в многочисленных печатных работах и устных выступлениях. В конечном итоге его размышления на эту тему получили свое систематизированное отражение в написанной чуть позже специальной монографии «Ритм как диалектика» (М., 1929). В полном соответствии с духом эпохи он видел в космической ритмике сущность четвертого измерения пространственно-временного континуума, коим выступает время.

Подобный подход сближал его с античным пифагорейством (величайший мыслитель древности – Пифагор – как известно, учил: число правит миром, а в основе Вселенной заложены музыкальные ритмы). В Новое время пифагорейская концепция вдохновила Кеплера, учившего, что вычисленные им эллиптические орбиты планет отражают музыкальную ритмику Космоса. А. Белый и сам признавал (все в том же письме Иванову-Разумнику): «Пифагорейские тенденции к ритму, к гармонии сфер и в древнем мире, и в эпоху Возрождения, и ныне (выделено мной. – В. Д.)… <…> бросают в лоб широчайшие перспективы». И, исходя из этого, провозглашал: «Я хочу быть пифагорейцем!» Он им и стал. Впрочем, космизм Белого всегда носил пифагорейский оттенок. В поэме «Первое свидание» о становлении своего философского мировоззрения он писал: «Мне музыкальный звукоряд / Отображает Мирозданье…» Это и есть чисто пифагорейский подход к пониманию сущности Вселенной.

Раньше Белый сосредоточивался в основном на первоматерии, охваченной космическими вихрями и слитой со вселенским духом. Теперь же его космистское миропонимание дополнилось строгим математическим анализом числовых, метрических и музыкально-ритмических закономерностей Макро– и Микрокосма, находящихся в неразрывном единстве. С этой точки зрения числовые законы мироздания, преломляясь через сознание человека-творца, проявляются в стихотворных и прозаических формах и ритмах, в музыкальной гармонии и благозвучии, танцевальной пластике и эстетически оформленных жестах, в эвритмии (как говорили антропософы) – ритмизации, имеющей глубинную космическую природу, основанной на взаимодействии «физического», «эфирного» и «астрального» тел, другими словами – всюду, где являет свою ноосферную мудрость высший Космический Разум.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});