Сказки и предания алтайских тувинцев - Эрика Таубе

Если нет специальных указаний, все названные местности расположены в районе сомона Цэнгэл (аймак Баян Улэгей МНР). Упоминаемый кооператив — всегда единственный в сомоне Цэнгэл кооператив "Алтайн оргил" ("Вершина Алтая"), в котором работают или работали большинство исполнителей. В случае, когда кто-нибудь из них живет уже не в районе Цэнгзла, а в другой части страны или если он родом из провинции Синьцзян (КНР), это специально отмечено.

Айыышы (Аюуш), Бадыделгернинг — тетя Ч. Галсана (см. Ш. Джурук-уваа) со стороны матери, очень приветливая; в 1966 г. ей было чуть за пятьдесят. Родилась в районе Цэнгэла, но в последнее время жила со своей семьей в Улан-Баторе, где я неоднократно посещала ее юрту. Умерла там же в 1971 г. В 1966 г. рассказала № 26 (тоол).

Арсыый — доярка кооператива. В 1966 г. ей было сорок лет с небольшим. Мы встретили ее в конце августа 1966 г. в Сарыг булаке и в начале августа 1967 г. в Ба- гы булаке. Осенью 1985 г. она жила у одного из своих сыновей на оз. Ишгинт нуур в Зуун бурэне (аймак Селенге): внезапные снегопады сделали невозможной тогда еще одну нашу встречу. Я записала от Арсыый множество пословиц и загадок, в настоящем издании ее тексты: № 11 (тоол), № 30 (тоол), № 45 (улегер).

Баайаа, Албачынынг — родилась в Цэнгэле, в 1967 г. ей было 70 лет. В конце 60-х годов жила у своих детей в сомоне Буянт аймака Баян-Улэгэй. Мы встретили ее случайно 24 августа 1967 г. в центре аймака Баян-Улэгэй, где она, возвращаясь после посещения родственников, в ожидании автобуса пила чай в юрте своих друзей. Мы тоже завернули в эту юрту родственницы нашего друга Ч. Галсана (Джурук-уваа), чтобы переночевать в ней во время нашего двухдневного пребывания в центре аймака. У меня не было с собой магнитофона, так как я приехала сюда для того только, чтобы купить книги. И все-таки мы спросили у Баайаа, знает ли она сказки, на что она сразу же ответила утвердительно и тут же принялась рассказывать. Когда мы попросили ее выпить чаю и немного подумать, она ответила: "Нечего мне думать, вся моя грудь полна ими!" И она сразу же рассказала нам шесть сказок подряд, живо и выразительно, и рассказывала почти до полуночи. Галсан записал последовательно действия, имена, формулы, особые выражения и др., по этим ориентирам он несколько позже записал эти сказки. На следующее утро, в 7 часов мы были уже у нее. Она рассказывает еще две сказки, поет песню, начинает еще одну сказку, но волнуется, что подойдет ее автобус, и обрывает ее.

Все свои сказки Баайаа слыхала в детстве от своего отца Албачы. Он умел читать не только по-монгольски, но и по-тибетски. Она назвала его хара Ьакшы, что означает человек, получивший начальное образование в ламаистском монастыре, а потом вернувшийся в светское сословие. О нем она сказала: "Вообще он был человек, доходивший до конца книг" (т. е. очень много читавший). Очевидно, он знал эпос о Джангаре, так как Баайаа вспоминала: "Когда я была маленькой, вечером, после того как были воскурены жертвы, он исполнил 61 историю Джангара (Джангырнынг алдан бир тююкюзю)", в них "ложь (т. е. вымысел) превратились в правду".

Возможно, с образованностью ее отца связан тот факт, что Баайаа, в соответствии с монгольской терминологией, называет сказки улегер, а не тоол.

Все рассказанные ею 24 и 25 августа 1967 г. тексты вошли в наше издание, это № 47, 32, 29, 53, 54, 6, 55, 34.

Байынбурээд (1903–1969). Во время нашей первой встречи в июле 1966 г. ему было 63 года, на нас произвел глубокое впечатление его веселый, спокойный и скромный характер. Он работал в кооперативе пастухом и охотником, был вдовцом и жил в верхнем (т. е. южном) конце центра Цэнгэла вместе с одним из своих многочисленных детей, поставив себе юрту недалеко от берега р. Ховд, а рядом у него была еще хижина, в которой он занимался кузнечным ремеслом. Раньше Байынбурээд был еще и шаманом, ртало быть, воплощал в своем лице единство (о существовании которого известно уже с раннего времени) шамана и кузнеца, а также единство шамана и рассказчика. Родом он из района Сундарык на р. Хава, расположенного за Алтайским хребтом (ныне — территория КНР). Уже в молодости во время войны казахов с китайцами (1927 г.) он пришел оттуда, а в Цэнгэле жил уже 35 лет.

К его репертуару, который он пел, относятся все самые распространенные среди тувинцев в Цэнгэле сюжеты: "Бёген Сагаан Тоолай", "Паавылдай Мерген с конем леопардовой масти", "Хара Буурул Дюжюмел" и вариант "Шаралдай Мерген с конем в желтых яблоках" под названием "Буга Джарын и Буктуг Гириш". Он слыхал и усвоил эти тексты еще в юности. Некоторые из них имеются и в репертуаре Б. Устээ- на, тоже происходящего из района, который относится сегодня к Китаю, и это говорит в пользу того, что у тувинцев Алтая существует общая, во многом единая фольклорная традиция. Байыноурээд начал свое первое исполнение 2 августа 1966 г. с "Хвалы Алтаю" ("Алдай мактаар", № 1). Таким образом, он и М. Хойтювек (ср. № 16) были единственными, кто при исполнении придерживался этого старого обычая.

Версии Байынбурээда — относительно объемные тексты, все их он называет то- ол. Три из них образуют трилогию: "Хара Буурул Дюжюмел", "Буга Джарын и Буктуг Гириш" и "Сарыг Галдар", т. е. здесь уже произошла циклизация, характерная для эпической поэзии. Когда мы дали ему прослушать первую запись, он заплакал.

Так как сюжеты Байынбурээда, кроме относящегося к этой трилогии "Сарыг Галдара", представлены вариантами других сказителей и, кроме того, вскоре должен быть опубликован весь его репертуар, в нашем издании в записях от него представлен № 1 (№ 77, песня — тув. ыр "Былджын Хээр" Ч. Галсана, основанная на исполнении Байынбурээда 2 августа 1966 г.).

Об исполнении Байынбурээда см. Предисловие. См. ил л. 6 в ст.: Taube. Zur traditionellen Kleldung.

Балдын, по прозвищу Хара Балдын (Черный Балдын), которым он обязан отличающему его от других соотечественников особо темному цвету лица. Летом 1969 г. ему было 53 года, и он работал пастухом кооператива. Мы повстречали его 2 июля 1969 г. в Оруктуге, где остановились по пути в Аът баштыг. Тогда нам пришлось пешком с нашим багажом перевалить через горный хребет, так как водитель, не знавший местности, высадил нас не в той долине, куда мы направлялись, а в соседней. Хара Балдын вышел нам навстречу вместе со своими сыновьями, когда мы — уже босиком — одолели болотистое подножие горы, и пригласил нас в свою юрту (позже он и его сыновья проводили нас через хребет). Хара Балдын был видный мужчина, в голубом бархатном тоне, какого я ни у кого больше не видела (снимок на с. 2 статьи Таубе "Volksmusik im Herzen Asiens", он сидит в середине). Он оказался прекрасным знатоком малых форм народной поэзии, от него мы записали девять благословений (алгыш) и три хвалы (мактаар), две из них — в технике пения хёёмей (одновременное извлечение двух звуков, горловое пение), ибо Хара Балдын слыл большим мастером и такого пения. Кроме того, от него были записаны варианты текстов № 77 и N9 50 настоящего сборника. 2 июля 1969 г. он рассказал № 4, № 57 (Сагыш — букв.: "мысль", в данном случае нечто вроде текста для детей, рассчитанного на догадку), № 75 и № 74.

Из сказителей он назвал нам старого тувинца Джымба Бакшы, от которого слыхал многое; зачин сказки он слыхал 36 лет назад от старика Самыджаба.

Буянтогтох, Сембининг — сын сказителя Б. Семби, летом 1982 г. он был пятнадцатилетним школьником. Тем летом юрта его родителей стояла в Аът баштыге. Он слыхал много сказок не только от своего отца, но и от деда Байынбата, в том числе и сказку, рассказанную нам 24 июля 1982 г., "Гежээ" ("Кто сильнее?", № 56). В тот же день мы записали от него короткую сказку "Бёйжи хаан оол" на магнитофонную ленту.

Гакай (монг. Гагаа), Джылбактынг. В конце 60-х годов, когда я познакомилась с ним и мы были гостями в его юрте в Цэнгэле, он был заместителем председателя сомона. 26 октября 1985 г. я снова встретилась с ним — тогда ему был уже 71 год — в Хбх даваа в сомоне Заамар (Центральный аймак), где он живет теперь и где жил его старший брат Олджей (монг. Олзий), в свои 77 лет еще пасший овец кооператива в Заамаре. Оба они — уважаемые, сведущие люди, хорошо знающие старые традиции и хранящие их. Гакай учился в 20-е годы в Иркутске; наряду с монгольским он знает и казахский язык (как и большинство тувинцев в Цэнгэле) и узбекский. Он показал даже свое знакомство с латинским шрифтом. Он и его брат Олджей, дополняя друг друга, а иногда еще и при поддержке жены Назынджаб (около 65 лет) рассказали различные предания о Сардакбане (ср. № 61), Джаагай

Шапкане (ср. № 70) и сказки о тарбагане (ср. № 50–52). При этом каждый сопро вождал рассказ другого знаками одобрения. Предание о возникновении тувинского языка принадлежит главным образом Олджею (№ 66), в то время как в рассказе о происхождении скороговорки (N9 76) участвовали в основном Гакай и Назынджаб.

Галсан, Чинагийн — см. Джурук-уваа.

Гупан, Сембининг — сын сплавщика и сказителя Б. Семби; официальное монгольское имя, данное ему в школе. Октябрь. Когда я познакомилась с ним в Аът баштыге, ему было 17 лет (см. Б. Семби), и, как все дети Семби, он был быстрым и сообразительным. 21 июля 1982 г. он живо и уверенно рассказал "Мергелдей" (№ 41; тоол), который слышал от своего деда Байыноата. Через несколько дней, 27 июля 1982 г., нам удалось записать от него на магнитофонную ленту сказку "Буга Джарын" (тоол), вариант сказки "Шаралдай Мерген с конем в желтых яблоках" (№ 11).