Одинокие боги - Луис Ламур

Бискал кисло посмотрел на неподвижно лежащего у костра сообщника, потом перевел взгляд на другого.

— Это дело рук крошки, она застрелила его, — заметил он. — Он мертв.

— Такой маленький пистолет! — не мог успокоиться Иглесиас. — Кто бы мог подумать?! — Он посмотрел на Томадо. — А этот... старый дурак, да кто он такой, чтобы вставать у меня на пути?

Взяв ружье, Бискал направился к кустарнику, где были привязаны оставшиеся лошади.

— Она не могла далеко ускакать, — решил он. — Наши лошади найдут ее. Поехали!

Иглесиас посмотрел по сторонам:

— Приведи-ка сюда лошадей!

Когда Бискал отошел, Иглесиас наклонился над убитым и обшарил его карманы.

— Пятьдесят песо, — бурчал он. — У тебя было где-то пятьдесят песо... — Найдя деньги, Иглесиас направился к Томадо. Громко хмыкнув, он осмотрел его карманы.

— А у тебя не нашлось даже на глоток! И правильно, старик, что ты умер.

Томадо лежал без движения до тех пор, пока не затих стук копыт. Но, попробовав шевельнуться, почувствовал резкую боль, пронзившую его тело. Он полагал, что пули прошли навылет и поэтому под ним образовалась лужа крови.

Кофейник по-прежнему стоял на огне, они даже не затушили костер. Ни Бискал, ни Иглесиас не интересовались благородным напитком, думал Томадо, им мила была одна текила, а с каким бы удовольствием старик сделал бы сейчас глоток крепкого кофе!..

Медленно, осторожно озираясь, вышел из своего укрытия юноша, ведя за собой лошадь.

— Чем я могу помочь? — опустившись на колени около Томадо, спросил он.

— Сеньорите — ничем. Она сейчас — в руках Божьих. — Томадо взглянул на юношу. — И я, как и ты, тоже в Его власти.

— У меня нет опыта, сеньор.

— Выпьем немного кофе?.. Потом ты вскипятишь воду и обмоешь кожу вокруг моих ран. Не знаю, поможет ли, но, наверное, так будет лучше.

— Раны очень опасные, сеньор?

— Не думаю. Это ведь не первое мое ранение, — ответил он бодро. Но юноша видел, как посерело лицо Томадо, под глазами залегли глубокие тени. — В сумке осталось немного текилы. Дай, я сделаю глоток. После того как ты промоешь раны, протри их текилой. Не знаю, надо ли это делать, но посмотрим.

Томадо повернулся на спину и закрыл глаза.

— Здесь растут целебные травы. Моя добрая матушка знала все их названия. Я подумаю, я должен вспомнить. — Юноша положил под спину Томадо одеяло.

Они выпили по чашке кофе.

— Теперь, — сказал Томадо, — иди вскипяти воду.

Костер весело потрескивал, рассыпая брызги искр. Наполнив кофейник водой, юноша повернулся к Томадо и в страхе остановился.

В свете костра возник человек, но он был не похож ни на кого из их мучителей.

Ведя за собою лошадь, подошел ближе.

— Да, — произнес незнакомец, взглянув на юношу и старика. — Здесь, я вижу, было горячо. Не беспокойся, я осмотрю его. А пока буду это делать, ты расскажешь мне, что тут произошло.

Якуб Кан, а это был он, присел на корточки возле Томадо, сбросил свою куртку, потом острым, как лезвие бритвы, ножом разрезал окровавленную рубашку раненого.

— Говори все, парень, ничего не утаивай! Где та девушка, которая была с вами?

Пока юноша рассказывал, Кан перенес к костру свои седельные вьюки. Занимаясь привычным делом, он одновременно внимательно слушал. Когда вода закипела, обмыл раны на груди и спине Томадо.

Веки старика дрогнули, он открыл глаза. Нахмурив брови, недоверчиво всматривался в незнакомца.

— Не волнуйтесь, — успокаивал его Кан. — У меня есть опыт в этом деле. В свое время я повидал немало людей, получивших полевые ранения: порубанных саблями, затоптанных лошадьми... Хуже всего — последнее. Сейчас я сделаю все, что нужно.

На рассвете Томадо уснул.

— Пусть отдыхает, — сказал Кан. — Когда проснется, напои, парень, его отваром из сушеного мяса. Скоро я опять буду проходить мимо этой дорогой и загляну. — Он помолчал. — А ты... если меня не будет пять дней, отвези его домой...

Выбившись из сил, Мегги заснула беспокойным, прерывающимся сном. Начинался рассвет, и бескрайнее пространство пугало ее. Мегги проснулась у подножия горы среди деревьев, ее лошадь мирно щипала траву. Мучили жажда и голод, думать об этом не хотелось. Напившись из ручья и оседлав лошадь, Мегги направила свою лошадь дальше на юг.

Томадо умер, она теперь в этом уверена. А если и не умер, то пребывает в таком тяжелом состоянии, что помочь ему ничем уже нельзя. Юноша, если ему удалось бежать, тоже вряд ли знал, что надо делать в таких случаях. Не помог, верно, даже если бы был рядом, — и, очевидно, попытается вернуться домой.

Иглесиас и Бискал не оставят ее в покое. Они хорошо ориентируются, умеют по следам отыскивать человека и быстро догонят ее. Мегги предполагала, что, наверное, как-то можно скрывать оставляемые следы. Но даже если бы она и знала — как, у нее все равно на это не было бы времени. Что ей сейчас необходимо, так это какое-нибудь оружие. Пистолет у нее был, а вот заряжать его нечем. Но, может, все же в ее седельных вьюках случайно обнаружится хоть пара патронов?

Мегги старалась передвигаться по краю пустыни, по едва заметной тропе, оставленной, как ей казалось, индейцами. Предгорье, вдоль которого она ехала, было покрыто редким лесом.

Внезапно тропа проступила заметнее, и Мегги поскакала быстрее. Достигнув гребня возвышенности, поднялась на стременах, чтобы оглядеться.

Но что это там за пыль позади?..

Мегги посмотрела вперед: дорога спускалась, петляя между деревьями, потом вновь поднималась вверх по противоположному склону. Когда и она начнет карабкаться вверх, то окажется на виду. Но помощи ждать неоткуда, и она поскакала дальше, время от времени оглядываясь назад. Достигнув низины, Мегги уже собиралась было начать подъем, когда вдруг ее лошадь стремительно бросилась в сторону, едва не выбросив ее из седла.

Несколько секунд девушка едва удерживала ее, стараясь успокоить, чтобы можно было продолжать путь. Что стряслось с лошадью? Чего она испугалась? Горного льва? Волка? Медведя?..

Неожиданно слева от нее зазмеилась другая тропинка, ведущая из пустыни и сливающаяся с первой, по которой двигалась Мегги. Нахмурившись она снова взглянула вперед.

Никого! Но оглянувшись, заметила среди деревьев всадника. Боже! Иглесиас!..

Пришпорив лошадь, Мегги рванулась было вперед, но в тот же миг из кустов, как стрела, вылетела веревка, просвистев возле самого уха ее лошади. Та, встав на дыбы, неожиданно сбросила Мегги. Девушка тяжело рухнула на землю, ударившись головой о камень.

Мегги мгновенно почувствовала удар, ее окатила волна невыносимой боли, смешанной с ужасом. Потом наступила темнота.

Она потеряла сознание.