Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник) - Наталья Павлищева

– Хорошо, – ответил Мономах. – Но ты должен обещать наш безопасный проезд до Переяславля.

– Обещаю, – тотчас проговорил Олег, по-видимому, не ожидавший столь быстрого согласия Мономаха.

– Готов ли поклясться на кресте? – сурово спросил его Мономах.

Олег на мгновение задумался.

Клятве на кресте на Руси придавали чрезвычайно важное значение. Так повелось, что нарушить крестное целование считалось делом бесчестным. И если становилось явью, что человек принес ложную клятву, то он не получал причастия даже при последнем издыхании. Такого человека до конца жизни преследовало презрение окружающих, ему не разрешали входить в церковь, ему плевали вслед. Русы были твердо убеждены, что клятвопреступники никогда не замолят своего греха и после своей смерти прямиком направятся на вечные муки в ад.

Именно поэтому князь тмутараканский ответил не сразу. Он взглянул на стан своих воинов, на войско половецкое, на город Чернигов, что-то прикинул в уме, потом сказал твердо:

– Да, я готов целовать крест.

– Хорошо. Я жду.

Олег снял с себя большой серебряный крест, перекрестился и трижды поцеловал его.

Мономах облегченно вздохнул.

– Да будет так, – сказал он. – Завтра в полдень я оставлю Чернигов.

Они разъехались, больше не сказав друг другу ни слова.

На следующий день все войско Олега и половецкие конники скопились возле главной башни городских укреплений. Ровно в полдень дубовые, обшитые железом ворота медленно отворились, в них показались дружинники Владимира Мономаха. Олегово войско отхлынуло в стороны, оттесняя половцев и освобождая проезд. Первым выехал Мономах. Сжимая рукоятку сабли и пристально вглядываясь в лица Олеговых воинов, отгородивших собой всадников на низеньких лохматых лошаденках, он хмуро наблюдал, как из-под пушистых треухов смотрели на них злые и жадные глазки степных разбойников, готовых, словно стая волков, в любой момент кинуться на соблазнительную жертву.

В конце людского коридора на белом коне, покрытом красной, расшитой серебряными нитями попоной, восседал Олег. На нем были блестящие доспехи и длинный, до самой земли, белый шелковый, с красной каймою плащ. Он в упор смотрел на Владимира Мономаха, рядом с которым ехали его жена Гита и пятеро сыновей. Мономах тоже не сводил упрямого взгляда со своего двоюродного брата. Так они разминулись, упорные в своей вражде и непримиримости.

XII

Владимир Мономах обосновался в Переяславле, центре крупнейшего русского княжества, расположенного на границе с половецкими землями. Надо было укреплять дружину, которая понесла большие потери в битве на Стугне и в противостоянии Олегу Святославичу. Большие работы были произведены по укреплению крепостных стен города.

В разгар всех этих хлопот, в феврале 1095 года, половецкие орды под командованием ханов Итларя и Китана вышли к Переяславлю, под стенами разбили станы, зажгли костры. Потом ханы направили послов к Мономаху с требованием уплатить богатые дары, тогда они снимутся и уйдут в степь, не разоряя русских земель. Послы вели себя нагло и весело. Видно, ханы были уверены в совершенной беспомощности Мономаха и своей полной безнаказанности.

Мономах решил потянуть время. Он стал говорить послам, что половцы нарушили договор, что он не может решить вопроса о войне и мире, не посоветовавшись с великим князем, а пока предлагает обменяться заложниками, чтобы ни у одной стороны не было сомнений. Послы согласились.

Наутро Владимир Мономах в качестве заложника отправил своего четвертого сына – десятилетнего Святослава. Никогда не приходилось ему провожать его в такую страшную дорогу. Сыну был подведен боевой княжеский конь, изукрашенный дорогой сбруей, покрытый красивым, шитым золотом чепраком. Сам Святослав был в червленом плаще, позолоченном шлеме. Несмотря на возраст, выглядел он строго и внушительно. Каждый, кто взглянул на него, сразу бы определил, что это не кто-нибудь, а княжеский сын.

В тот же день в Переяславль въехал хан Итларь с дружиной. Их разместили на приготовленном дворе воеводы Ратибора неподалеку от княжеского дворца.

Вечером из Киева от великого князя прискакал гонец, княжеский дружинник Славята, и передал речи Святополка, чтобы Мономах держался до последней возможности. Дело в том, что основная часть половецких сил ушла на Византию и под Константинополем была разбита греческими войсками, многие пленены и ослеплены, другие разбежались, так что помощи врагу ждать неоткуда. Под Переяславлем неприятель долго не продержится, убеждал великий князь, потому что зимой кормов им взять негде. Но сам Святополк помощи не обещал, отговариваясь нехваткой людей и своей скудостью.

У Мономаха собрался совет. Он сказал:

– Великий князь советует держаться сколько можно долго, дескать половцы скоро уйдут из-за бескормицы. По нашим подсчетам, они привезли на возах столько сена, что хватит на месяц, а то и больше. К тому же по окрестностям у смердов награбят премного. Так что на быстрый их отход рассчитывать нечего. А долго мы не продержимся, у нас нет ни сильной дружины, ни запасов продовольствия. Что будем делать, господа военачальники?

Первым выступил Ратибор, бывалый и опытный воевода. В свое время он был посадником в Тмутаракани, но его изгнал оттуда Олег, потом служил тысяцким в Киеве, а теперь руководил войсками Мономаха.

– Прав князь, – густым басом проговорил он. – Не резон нам затевать войну с язычниками. Но и дань платить накладно. Откупиться – это значит отдать последнее. Тогда мы не создадим нового войска, не изготовим нового оружия, не будет средств на обновление крепостных стен.

– Тогда надо напасть и разгромить степняков в поле! – горячо высказался Иван Войтиш.

– Нарушить договор, который только что скрепили? – возмущенно спросил Мономах. – Где это видано, чтобы русский князь не держал слова? Кто же нас после этого уважать будет? Кто пойдет на переговоры? Лучше погибнуть, чем опозорить свое имя!

– Смотря с кем имеешь дело! – не сдавался Войтиш. – Ну с венграми или поляками я понимаю, не говоря о русских князьях. Так у нас принято. Но с половцами? Сколько раз они нас обманывали! Да вот хоть на этот раз, разве не пришли они под Переяславль в нарушение недавнего договора?

Действительно, после поражения на Стугне великий князь Всеволод вынужден был просить мира у половцев. Для установления дружеских отношений он высватал за себя дочь хана Тугоркана – владыки правобережных половцев. Вскоре состоялась свадьба, половчанка стала великой княжной Руси. Несмотря на это половцы вновь появились в русских землях.

– Разве в первый раз не соблюдают они соглашения? – с возмущением продолжал Войтиш. – Сегодня заключают, завтра нарушают. Как им выгодно, так и поступают. Даже брачные союзы для них ничего не значат. Видно, с ними следует воевать по-другому, чем с венграми и поляками. Порой мне кажется, не следует придерживаться вообще никаких правил войны. Они хитрят, а ты должен быть еще хитрее. Они идут на обман, так ты их трижды обмани!

– Верно, боярин, – неожиданно поддержал Войтиша Ратибор. – Они поставили нас в безвыходное положение своей бессовестностью, а мы о чести говорим!

– Значит, и ты, Ратибор, настаиваешь на нарушении договора? – удивился Мономах.

– Настаиваю, князь. Каков привет, таков и ответ.

– И другие воеводы и бояре так думают?

Все дружно закивали головами.

Мономах устало опустился на кресло. Потом – тихо:

– А как же мой сын?

– Выкрадем! – тотчас ответил Войтиш. – Половцы ничего не подозревают, настроены безмятежно. Пошлем небольшой отряд и похитим Святослава. А потом на спящих навалимся и перережем!

– Складно говоришь…

– Другого выхода нет, – как отрубил Ратибор.

– Хорошо, – чуть подумав, согласился Мономах. – Давайте обсудим все подробно.

Следующим днем повезли люди Мономаха теплую шубу для Святослава, потому что наступили холода и в шатре княжич мог простудиться. Не заподозрили половцы никакого умысла в этом и провели русов прямо в шатер, где содержался сын Мономаха. Место его пребывания было установлено.

Ночью несколько воинов незаметно выскользнули из крепости и направились в половецкий лагерь. Среди них были русы и торки, хорошо говорившие по-половецки, все они были одеты в половецкое платье. В стане противника на них никто не обратил внимания. Они открыто подошли к шатру, где содержался княжич, и закололи беззаботно беседовавшую у костра охрану. Одна часть ворвалась в шатер, а другая стала пускать в ночное небо огненные стрелы.

Тут же открылись крепостные ворота и к половецкому лагерю понеслась конная дружина русов. Удар был столь неожиданным, что степняки ничего не смогли понять. Началась паника. Хан Китан с телохранителями был окружен, и все они были изрублены. Кочевники метались между шатрами и гибли под русскими мечами. Лишь немногие ушли в ночную степь. Войско Китана перестало существовать.