И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Иван Павлов

Таким образом, я устроился в Институте и мог приступить к работе. Для этого необходимо было выбрать тему. Иван Петро вич предложил мне сначала присмотреться к тому, что делается в лаборатории, и, хотя в 1894 г. число работающих у И. П. Пав лова было значительное, я через некоторое время уже ясно пред ставлял, какие вопросы разрабатываются в лаборатории.

Не успел я решить вопрос о выборе темы, как в октябре 1894 г. Медицинский департамент предложил мне командировку в г. Уральск для борьбы с эпидемией дифтерита. Здесь я пробыл до мая 1895 г.

С осени того же года возобновилась моя работа у Ивана Пет ровича. Он дал мне тему по физиологии слюнных желез, кото рая была связана с вырезыванием их и последующим физиоло гохимическим анализом на содержание азота.

Вся операционная часть лежала на Иване Петровиче, а хими ческая — на мне. Нужно было изучить химическую методику, ознакомиться с литературой. Опыты делались сериями из 10 со бак; таких серий (до начала мая 1896 г.) я провел 6. Эта тема отняла у меня не менее 8 месяцев и стоила жизни 60 собакам. Тут произошло событие, которое заставило Ивана Петровича и меня бросить эту тему и взяться за другую, совершенно новую, с новой методикой и с новыми животными — лягушками.

Среди всех месяцев года в Военномедицинской академии май отличался обилием диссертаций. Немалая часть их относилась к физиологии и физиологической химии, по которым неизмен но выступал оппонентом И. П. Павлов. Каждый раз после защи ты диссертации он приходил в Институт и делился с нами свои ми впечатлениями по поводу самих работ и их результатов.

Профессором физиологической химии был А. Я. Данилев ский. Между ним и Иваном Петровичем не раз происходили во время защиты диссертаций различные столкновения. В один и майских дней выступил из лаборатории А. Я. Данилевского Д. И. Кураев с диссертацией на тему «О белковом состоянии мышц покойных и деятельных». В этой работе Д. И. Кураев кос нулся очень важного вопроса: за счет чего протекает работа мы шечной ткани? Несовершенство методики повело к неправиль ным расчетам и выводам. Получилось впечатление, что в работе мышц участвуют белки. Вся отрицательная методическая сто рона так сильно задела физиолога Ивана Петровича Павлова и показалась ему с научной точки зрения недопустимой настоль ко, что он, считая себя правым, решил немедленно проверить свои взгляды, и чем скорее, тем лучше. Приблизительно в таком смысле он изложил перед нами свои соображения. Он очень за интересовался этой темой, очень горячо и заманчиво рисовал пе ред нами перспективы. Сначала он обратился ко всем с опросом, кто желает взять данную тему? Молчание. Тогда он обратился ко мне с этим предложением как наиболее свободному по време ни и обещал всяческое содействие. Я подумал о своей почти на половину проделанной работе и сравнил ее с новой. Как ни жаль было бросать ее, я все же учел, что новая тема представляется более важной по своей научной значимости и обещает более ско рые результаты. В конечном итоге, думал я, она обогатит мой фи зиологический опыт. Я согласился и немедленно приступил к подготовке всего необходимого для специальных опытов над мышцами лягушек. Не буду здесь останавливаться на этой ра боте, так как все это было описано в моей диссертации.

Для доказательства основных положений, выдвинутых темой, пришлось провести 20 серий опытов, каждая из которых состо яла из 10 групп по 6 лягушек. Таким образом, для каждой се рии потребовалось 60 лягушек, а всего — 1200.

Здесь для меня появилась возможность ознакомиться с мето дом раздражения нервов электрическим током (санный аппарат), вырезывания икроножных мышц из обеих ножек и последую щим химическим анализом мышц на их вес, плотный остаток, содержание углеводов и белков.

Иван Петрович и я горячо взялись за работу, а когда я в до статочной степени усвоил методику, то дальнейшие опыты ста вил и проводил самостоятельно, докладывая ему периодически результаты.

Одновременно с этим я знакомился с литературой, по преиму ществу немецкой. Уже в первые месяцы 1897 г. начали обрисовываться выводы, вполне подтверждающие ранее высказанные И. П. Павловым взгляды.

В марте все опыты были закончены, обработаны, составлены таблицы, диссертация написана, просмотрена, отпечатана в нуж ном числе экземпляров (500) и представлена к защите в Военно медицинскую академию. После официального одобрения был назначен и срок защиты. С большим нетерпением Иван Петро вич и я ждали этого дня, а после защиты мы чувствовали себя победителями.

Конечно, было бы смелостью считать, что этот вопрос был окончательно решен моей работой; он был настолько сложным, что требовал постановки новых комбинаций опытов, и все же можно признать, что эта работа уточнила вопрос об израсходо вании безазотистых веществ при мышечной работе.

Защитой диссертации закончилось время моего пребывания в Институте экспериментальной медицины, и моя жизнь пошла по иному руслу. Моя связь с Институтом слабела, интересы ув лекали меня далеко в сторону от лаборатории Ивана Петровича Павлова, тем не менее память о моей работе под руководством И. П. Павлова осталась у меня на всю жизнь. Могу смело сказать, что Иван Петрович вызвал во мне такой глубокий интерес к физиологии, который в значительной степени способствовал правильному подходу при решении тех или иных вопросов общей гигиены (гигиены питания, гигиены умственного труда и др.).

За трехлетний период работы у Ивана Петровича для меня выявился целый ряд особенностей его личности, с одной сторо ны, как научного руководителя, с другой — как научного работ ника.

Прежде всего нужно отметить, что И. П. Павлов предоставлял широкую свободу каждому работающему в пополнении своих знаний, в изучении методики, но требовал от каждого добросо вестного и честного отношения к своей работе. Он приучал нас относиться ко всяким неудачам терпеливо и всегда помнить, что мы учимся на неудачах и что плохо тому, у кого все идет благо получно.

Не менее одного раза в неделю он беседовал с каждым из нас и старался, чтобы в таких беседах принимали участие все ра ботники. Благодаря этому мы всегда были в курсе тех работ, ко торые проводились в лаборатории. Все факты подвергались всестороннему обсуждению и самой строгой критике. Если об наруживалась малейшая небрежность, невнимательное отношение к работе, поспешное заключение, Иван Петрович набрасывался на виновного и делал ему замечание в резкой форме. Та кая резкость, в особенности в первое время, задевала меня, и я реагировал на нее весьма болезненно. Потом, когда я убедился, что гнев у Ивана Петровича через четверть часа совершенно осты вает и он забывает обо всем, обращаясь с виноватым постарому, я стал относиться к этому гораздо спокойнее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});