Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

нам опять придётся успокаивать друг дружку.

Алёна хихикнула и подняла голову. Её светло-зелёные радужки блеснули, и Влада в какой уже раз поразилась красоте этих глаз. Эти кудрявые волосы, эти пухленькие щёчки и губы, эта аппетитная форма грудей и добрый, светлый характер. Кто бы мог подумать, что после апокалипсиса вновь захочется улыбаться и смеяться?

– Ладно, подруга, уговорила. Что-то я действительно сопли распустила. Со мной такое редко бывает, то есть никогда, так что если кому-нибудь проболтаешься, я сяду тебе на лицо и не встану, поняла? – Они обе рассмеялись, не сводя друг с друга взгляда. Алёна начала вставать с постели (с совмещённых односпальных кроватей), не стесняясь открытости каждой части тела.

Она вытянулась как струнка, сплетя ладони и пытаясь коснуться ими потолка. В нашей жизни бывают моменты, которые кажутся совсем обычными, даже незначительными, но почему-то они крепко застревают в нашей памяти на всю оставшуюся жизнь. В такие секунды чувствуешь момент, ощущаешь себя здесь и сейчас, живой и настоящей. Такие же чувства испытывала Влада, сидя на помятой простыни, смотря на вышедшую из детского дома богиню. Сияние ламп окутывало тело Алёны подобно выставленным в музее прожекторам, что указывают на шедевр искусства. Каждый изгиб на теле был прекрасен. Мышцы спины… резкий переход от талии к широким бёдрам… даже ноги, самые обыкновенные ноги смотрелись невероятно эстетично. Глядя на эту красоту, Влада впервые задала сама себе один простой и в то же время сложный вопрос: что такого женщины находят в мужчинах, если сами женщины – истинное воплощение красоты? Просто нужно увидеть это. Да и в отличии от страсти к мужчине, страсть к женщине совсем другая – безумная, сумасшедшая, буквально фонящая запретом и оттого такая сладкая. Может, когда-нибудь «слабый» пол поумнеет и найдёт в своих сестрах достойных партнёров.

Алёна перестала потягиваться. Она подошла к шкафу, открыла его и выбрала свою одежду (вся остальная, по большей части, была предоставлена Святцами): короткие шортики и простенькая блузка на голое тело. Бюстгальтер Алёна предпочитала не носить.

В отличие от Влады.

– Слушай, подруга, вот я думаю, думаю и никак не могу придумать: что мы с тобой будем делать после того, как эти святоши приведут город в порядок и спустят нас с небес на землю? Ну, не заставят ли нас быть рабынями как в древнем Египте?

Влада рассмеялась и убрала волосы назад, чтобы ничто от неё не скрывало эти светло-зелёные глаза.

– Почему ты так думаешь? И почему именно Египет?

– Да хрен его знает, зайчик ты мой. – Игривая улыбка, но лишь на пару секунд. Алёна вновь стала серьёзной. – Я просто хочу сказать, что мне не нравятся этот Алексей – Боженьки! – Царёв и приблудни, которыми он себя окружил. Причём, не у одной меня такое мнение. Думаю, половина Чистилища уже обсуждает план побега из этого обезьянника.

– Здесь хорошие условия.

– В тюрьмах тоже бывают хорошие условия. Иногда даже слишком хорошие для некоторых мерзавцев, у которых между ног болтается кое-что лишнее. Твари бессердечные. – Алёна попыталась застегнуть пуговицу, нота вырвалась из пальцев и упала на пол, укатившись куда-то под совмещённые кровати.

Влада быстро поднялась, и прежде чем Алёна успела что-то сказать, обняла её.

– Не вспоминай про них, не надо. Было и было, слышишь? Тогда ты ещё была маленькой, не могла дать сдачи, но теперь-то ты не позволишь сделать с собой то же самое? Я здесь, видишь? Рядышком, ты всегда можешь на меня положиться. Ни один мужчина не увидит тебя такой, какой тебя вижу я.

Они поцеловались. Медленно, нежно, как это умеют делать только женщины. В этом поцелуе, в этих плавных движениях губ не было страсти – только неподдельная искренность и доверие. Именно доверие кочевало из одного рта в другой. Наверное, вот почему именно при поцелуе возникает доверие – ты находишься в самом близком контакте с человеком, вы буквально заглядываете в тела друг друга. А открыться перед женщиной ещё легче, ведь она поймёт тебя лучше, чем любой другой мужчина.

Губы Влады отпустили губы Алёны – нехотя, с явным нежеланием. Вне комнаты, где-то в коридоре раздавалось множество голосов, сливающихся в один общий гомон. Но несмотря на этот шум Влад чувствовала, что они с Алёной будто окутаны непроницаемой звуками сферой, и единственным, что разбавляло тишину, было их общее дыхание. Может, кто-то назовёт это глупыми бреднями, может, кому-то это покажется чересчур «ванильным», но всё же есть что-то волшебное в моменте, когда стоишь вместе с любимым человеком и вдыхаешь с ним на пару воздух после медленного поцелуя. Именно ради таких эмоций хочется жить.

– Я боюсь мужчин. – Алёна взяла ладони Влады и накрыла ими свои щёки. – Я могу с ними общаться, но в глубине души я боюсь каждого из них. Подруга, ты единственный человек на всей планете, которому я говорю это. Ты понимаешь, как это важно для меня?

Она понимала. Вместо ответа Влада просто обняла Алёну. Когда их груди соприкоснулись, каждая почувствовала биение чужого, горячего сердца.

– Может я и выгляжу всегда уверенной в себе, но блин… ни у кого не получается скрывать свои страхи постоянно. Кому-то всё равно нужно их доверить или просто сойдёшь с ума. Мы же не роботы, верно? Невозможно всё это дерьмо всегда держать в себе.

– Надо поделиться им с другими. – Они обе улыбнулись. – Не бойся доверять мне. Может, мужики привыкли править миром, но теперь-то всё будет по-другому. Совсем по-другому, Алён. Как только нас выпустят из Чистилища, мы убежим куда-нибудь далеко-далеко – туда, где нас никто не достанет. Без приключений, конечно, не обойдётся, но оно же и к лучшему, правда? Нас с тобой ждёт шикарная, просто охренительная жизнь! Ты только представь: тёплые лучи летнего заката согревают нашу кожу, а мы сидим на капоте старого пикапа и обнимаем друг друга, пока на ближайшие десять – нет! – пятнадцать километров и не пахнет мужчиной.

– Пикап? – Алёна не сдержалась и пропустила смешок. – Ты что-то совсем замечталась, подруга. Никто ж из нас водить не умеет.

– Да не важно, просто представь эту картину: закат, мы вдвоём, никого больше. Где-то вдали воздух прорезают крылья птиц. Птиц, которые счастливы так же, как и мы. Они кружат под пушистыми облаками, на фоне багряного заката они кажутся нам простыми силуэтами, тенями, но на самом деле каждая из них наслаждается свободой. Как и мы. Свобода – вот что нас ждёт впереди. Подобно этим птицам мы будем пролетать над автострадами, не замечая их, будем жить и любить, слушать музыку, создавать музыку, создавать нечто прекрасное и беречь это как зеницу ока. Ветер, вечерний ветер будет ласкать наши волосы: твои