Солярис - Лиа Фэ

я караулила любимого возле порога его дома, тот работал на военной базе. Он даже не был зол, просто расстроен и удивлён. Эдвард ушел тогда от кинотеатра, чтобы хорошенько обдумать увиденное, а потом у него появились неотложные дела. При первой же возможности парень вернулся домой и сразу получил записку, якобы от меня. Там говорилось что-то вроде: «Наши отношения были ошибкой. Я тебя не люблю, и никогда не любила. Пожалуйста, не ищи меня. Мне будет лучше без тебя», — Любона Ванифатьевна глубоко вздохнула, даже сейчас, спустя много лет, в её глазах стояли слёзы.

Я не знала, что и сказать. Лишь смотрела в бабушкины пустые глаза. Пока она не продолжила:

— Не знаю, кто писал записку, но он попал точно в цель. Потому что другие слова не смогли бы убедить его уехать. Элеонор сказала, что после этого Эдвард словно превратился в живого мертвеца. Война не пугала его, даже наоборот, казалась спасением. Ты, наверное, спросишь, к чему я всё это рассказываю?

Я догадывалась. Теперь, когда её история была закончена, я понимала, к чему клонит бабуля. И всё же, ответом на её вопрос был лёгкий кивок.

— Никогда не верь чужим словам. Против вас с Алеком могли сговориться десятки, сотни людей. Но единственные, кто знает правду — ты и он.

— Я просто хотела, как лучше. Лучше для него.

— Эдвард думал, что наша разлука лучше для меня.

— Но так говорилось в записке, подписанной твоим именем. Алек же ничего мне не сказал, я лишь смотрела в лицо фактам.

— Действительно ли это были факты, или всё же догадки? — я нахмурилась. — Мила, ты говорила, что хотела бы, чтобы был выход. Откуда ты знаешь, что Алек не нашел его?

Теперь всё моё тело напряглось. А бабушка тем временем продолжала.

— Ты так привыкла всё контролировать, что сделала этот выбор за вас обоих. Но ты должна была довериться своему любимому.

— Я… Я просто испугалась, что он разобьёт мне сердце. Не уверена, что мне хватит клея, чтобы вновь склеить его. И к тому же, вдруг у Алека нет решения? Вдруг он просто предпочёл бы бросить семью ради меня?

— Тогда Алек будет знать, что принял это решение самостоятельно. Ты думаешь, что поступаешь благородно — жертвуешь собой, ради счастья любимого. На самом же деле, ты лишаешь его права голоса. Алек — не ребёнок, он взрослый мужчина. Я уверена, что перед тем, как сделать свой выбор он не раз всё взвесил и обдумал.

— Но если этот выбор — ошибка?

— Вы оба не узнаете это, пока не попробуете.

— А если это конец? Если у него нет решения?

— Тебе всё равно следует с ним поговорить.

— Но почему?

— Потому, что каждый заслуживает возможности объясниться и потому, что ты любишь его. И если есть хоть малейший шанс на то, что еще можно всё исправить — ты должна воспользоваться им. Иначе, может стать слишком поздно.

Я вновь представила могилу Эдварда и бабушку, стоящую перед ней на коленях с мокрыми от слёз щеками. Меня передернуло.

— Все думают, что я сильная и смелая, причём, еще и постоянно об этом напоминают. Но правда в том, что мне страшно. И мне стыдно за этот страх. Я сбежала, как последняя трусиха. Вот ты, ты боролась за свою любовь. Я же просто уехала, спряталась.

— Смелый не тот, кто ничего не боится, а тот, кто, несмотря на страх, продолжает идти вперёд. Да, возможно, твоё сердце будет необратимо разбито. Но также есть шанс, что ты станешь самой счастливой девушкой на свете. Реши для себя, стоил ли игра свеч. Ведь, возможно, проще и вправду забыть всю эту историю и жить дальше. Просто подумай об этом. Не обязательно принимать решение сейчас.

— Хорошо, — медленно кивнула я, смотря на голубое небо. — Эй, бабушка?

— Да?

— Как ты оправилась после потери Эдварда?

В этот миг её взгляд наполнился тоской, она мягко произнесла:

— А кто сказал, что я оправилась?

— Но дедушка…

— Я любила твоего деда не меньше. И я была с ним очень счастлива, но в глубине души я продолжала любить и Эдварда тоже. Сейчас их обоих не стало, но их любовь, она по-прежнему живёт внутри меня.

— Спасибо, что рассказала, — мягко улыбнулась я. — Ты была права, мне намного лучше.

— Для чего еще нужны бабушки, — легко усмехнулась она, пожимая плечами, словно и не рассказывала только что самую печальную историю в своей жизни.

Теперь, глядя на неё, я видела человека, пережившего большую трагедию. Теперь я восхищалась ею еще больше.

Подул прохладный ветер. Я осталась сидеть на качелях, погруженная в свои мысли и переживания. Сейчас я чувствовала, что пустота, разрастающаяся внутри меня все эти дни, уменьшилась, а голова заполнилась мыслями. В словах бабушки о том, что мне нужно поговорить с Алеком был толк. Я и сама не раз об этом думала. Но теперь я поняла, что просто боялась. Боялась встретиться с ним всё это время. Но сейчас, я, кажется, была готова. Тем более, я знала точно — игра стоит свеч.

* * *

Разговор с бабушкой здорово изменил ход моих мыслей, и всё же я не побежала покупать билет домой. Прежде чем покинуть греческий дом, я должна была убедиться — решение о разговоре с Алеком принято на холодную голову. Поэтому предпочла переждать пару дней, снова и снова хорошенько всё обдумать, и лишь потом вернутся в мир моих страхов.

Однако вечером произошло то, чего никто не ожидал.

Мы с бабушкой накрывали стол для ужина, весело напевая греческие песни, когда мой мобильник завибрировал. Это был звонок от мамы.

— Да? Привет, мам, — начала я, придерживая телефон плечом и расставляя тарелки.

— Мила, тебе срочно нужно вернуться в Солярис, — отрезала она ледяным тоном, без какого-либо приветствия.

— Что случилось? — испуганно воскликнула я.

Бабушка резко повернула голову в мою сторону и замерла, прислушиваясь к каждому слову.

— Твоя сестра… — продолжила мама и запнулась — с Ариной случилась беда.

Глава 24

Авария. Автомобильная авария. Вот что мама подразумевала под словом «беда». Какой-то придурок, ехавший с высокой скоростью, сбил Арину на своём драндулете. Больше подробностей я не знала. Впрочем, как и моя мать.

Ей позвонил санитар скорой помощи, когда те забирали сестрёнку с места столкновения. Сразу после этого мама связалась со мной, только вот говорить ей пришлось по громкой связи, так как в ту секунду она была за рулём.

— Но с ней… — залепетала я — с