Жизнь и приключения Лонг Алека - Юрий Дмитриевич Клименченко

мимо вокзала на Средне-Фонтанскую и здесь остановилась. Кучер тихо проговорил:

— Сделайте вид, что расплачиваетесь со мной. Идите за тем человеком, который стоит на том углу. Видите? Железнодорожник.

Алек протянул кучеру монету. Экипаж развернулся и помчался в обратную сторону. Железнодорожник пристально глядел на них. Как только они подошли к нему, он завернул в тихий узкий переулок. Алек прочел на табличке: «Елисаветградский». Там было всего несколько домов. На мощенной булыжником улице бродили куры. По обочинам росла трава. Позади домов тянулся длинный забор из ракушечника, отделяющий переулок от железнодорожных путей. Кое-где в заборе были выломаны проходы. Видно, рабочим так было удобнее попадать домой. Они прошли несколько десятков шагов и очутились у небольшого трехэтажного желтого домика с обвалившейся во многих местах штукатуркой и несколькими отдельными входами по фасаду. Железнодорожник постучал в одну из дверей. Открыла им еще не старая женщина с повязанным на украинский манер платком, в расшитой красными нитками белой кофточке.

— Входите, пожалуйста, — сказала она, внимательно вглядываясь в Алека и Айну. — Входите.

Они очутились в просторной чистой комнате. Она напомнила Алеку комнату Кирзнера на окраине Риги. Комод, покрытый цветной скатеркой, фикус, большие портреты в черных деревянных рамках, старенькие гнутые венские стулья. Да, все было очень похожим.

Женщина закрыла дверь на засов. Железнодорожник усмехнулся:

— Ну, товарищ Чибисов, первая часть операции закончена. Познакомимся. Гурьянов Григорий Емельянович.

Мужчины пожали друг другу руки.

— А это, — продолжал железнодорожник, — Евдокия Павловна Борисевич. Вдова нашего товарища, машиниста Кости. Убили ее мужа белые в боях за Одессу. Пока поживете у нее. На некоторое время здесь вам будет безопасно. Извините, но я должен уйти. Евдокия Павловна все знает.

Хозяйка проводила Гурьянова и опять заперла дверь на засов. Она сурово, без улыбки глядела на сидящих Айну и Алека.

— Вот что, Алексей Иванович, — начала она, присаживаясь на стул. — Прежде всего вам нужно переодеться. В таком наряде находиться нельзя. Потом, ни в коем случае не выходить из дома. Соседи, правда, свои, но все равно… Если, случится, будут спрашивать: кто, что, откуда — говорите: племянница тети Евдохи Люба с мужем, Иваном, приехала родить. Откуда? Из Вопнярки. Знаете? Это под Одессой. Теперь пойдемте, я вам покажу комнату, где вы будете жить.

По узенькому коридорчику из большой комнаты они прошли в кухню. Там стояли две железные кровати.

— Вот тут дверь за занавеской, — проговорила Евдокия Павловна, откидывая пеструю домотканую портьеру. — Она выходит прямо на задний двор, к забору от путей. Там пролом, прикрытый досками. Мне через него хлопцы уголь таскают для печки. В случае тревоги можно им воспользоваться. Ну, вы у меня ненадолго. Найдут, где лучше. Пока переодевайтесь, отдыхайте, а я пойду пошукаю, чем вас накормить.

— Спасибо, Евдокия Павловна. Мы не голодны. Спасибо и простите нас за беспокойство, — с чувством сказал Алек. — Кстати, деньги у нас еще есть.

— Не за что, милые. Разве вы у меня первые? Сколько людей укрывала! Деньги, если понадобятся, спрошу, а пока не нужно.

Хозяйка ушла в комнату. Алек взглянул на осунувшуюся, переволновавшуюся Айну, улыбнулся, привлек ее к себе:

— Как тебя зовут?

Айна с удивлением посмотрела на мужа:

— Ты разве забыл? Айна Лонг.

— Нет.

— Ну, тогда Вирджиния Палмер.

— Нет. Теперь и, надеюсь, навсегда ты — Айна Эдгаровна Чибисова. Поняла?

Айна засмеялась:

— Ах вот в чем дело!

— Да. Я так счастлив, что наконец могу забыть эту собачью кличку Лонг Алек и стать Алексеем Ивановичем Чибисовым. Как я ждал этой минуты! И ты забудь, что когда-то называла меня Алеком. Я для тебя Алексей, Алеша, Лешка… Как хочешь.

— Хорошо, Алеша.

На кровати лежало крестьянское платье. Кто-то позаботился и подобрал по размеру.

— Ну, давай переодеваться, Айна Эдгаровна. Опасность продолжает висеть над нами, но теперь мы у своих друзей, и все кажется не таким страшным.

Спустя несколько минут Алексея и Айну нельзя было узнать. Никто не подумал бы, увидев их, что перед ним чопорные англичане Палмеры… Они выглядели настоящими крестьянами, украинцами. Пришла Евдокия Павловна, придирчиво оглядела их с ног до головы.

— Откуда вы? — строго спросила она.

— Та с Вопнярки. Жинку до дохтуру привез, — подражая южному говору, ответил Алексей. — До тетки Евдохи. Рожать.

Евдокия Павловна улыбнулась:

— Добре. Пойдемте в комнату.

Она накормила их пшенной кашей, политой конопляным маслом.

— Не очень богато живу, так что не обессудьте.

— Что вы! Все понимаю. Трудно вам живется. Где-нибудь работаете, Евдокия Павловна?

— На Привозе промышляю. Вот цветы бумажные делаю, — показала она на рулончики цветной мятой бумаги, лежащей в углу. — А когда семечками торгую, иногда пирожки пеку с луком. И продаю. Спасибо, товарищи Костины не забывают. Все из вагонов тащат. И муку, и бумагу достают, и подсолнухи. Так вот и живу.

Алексей просил хозяйку побольше рассказать про Вопнярку, ее быт, особенности, улицы. Евдокия Павловна рассказала все, что знала.

— Серьезный ты мужчина, Алексей Иванович, — под конец сказала она. — Ну ладно, вы отдыхайте, а я своими делами займусь.

Вечером пришел Лобода с коренастым человеком в железнодорожной форме. Худое лицо с горячими черными глазами, горбатым носом и энергичным подбородком понравилось Алексею. Лобода был весел, обнял Чибисова.

— Ловко мы вас выручили? Ты бы посмотрел на филера, как он скис, когда вы уехали. Смех! Знакомься, Алеша. Рябченко Борис Кузьмич. Теперь рассказывай все подробно. Начиная с Риги и до сегодняшнего дня.

Они уселись к столу, и Алексей начал свой длинный рассказ. Сидела в углу и Евдокия Павловна, подперев щеку рукой. Слушала. А Лобода в самых захватывающих местах вскакивал, прерывал Алексея и кричал:

— Борис Кузьмич! Ты только подумай, а? Ведь ни в одной книге не прочитаешь такого. Ну и Лешка! Роман, настоящий роман.

— Что ж, Алексей Иванович, спасибо, — сказал Рябченко. — Неоценимого работника мы получили в вашем лице. Опытный газетчик так нужен. После провала нашей организации, гибели Ласточкина и других членов губкома нам не хватает многих работников. Газету надо выпускать, листовки, воззвания к солдатам, на русском и иностранных языках. Будете работать в подпольной типографии в районе Куяльника, у катакомб. Место надежное…

— Мне бы, Борис Кузьмич, что-нибудь поактивнее, — попросил Алексей.

— Алексей Иванович, выбирать не приходится. Направляю вас туда, где сейчас вы больше всего нужны. Из нагана стрелять может каждый. А жена ваша не поможет нам? — Рябченко ласково поглядел на Айну. — Наверное, тоже знаете английский язык?

— Прекрасно, — откликнулась Айна. — Я буду делать все, что мне прикажут.

— На нее можно положиться, Борис Кузьмич. Она у меня надежная, — с гордостью сказал Алексей.

— Она будет помогать вам. Связь держите только