Призыв мёртвых - Джеймс Барклай

Морские ворота стояли открытыми. У северной стены были пришвартованы четыре капера с носовыми таранами и две биремы, на палубах — ни единой фигуры. Внутри, на вырубленных в скальном ложе причалах, царила темнота. Нигде ни единого огонька.

«Окетар» вошел под свод огромных ворот. Матросы и окении из морской пехоты переместились к носу.

— Эй, на носу! — крикнул Ильев. — Докладывать, что видно! На веслах, сбавить ход. Держать десять гребков.

— Что тут происходит, командир? — растерянно пробормотал рулевой.

— Держись, сынок, — ответил Ильев. — Ничего хорошего эта проклятая тишина не сулит.

На палубе зажгли светильники. Корабль медленно двигался между высоких стен, под нависавшей аркой, направляясь в спокойные воды внутренней гавани. Вмонтированные в скальные стены огромные железные ворота, выдающееся творение механиков Конкорда, могли выдержать самый яростный обстрел или таранные удары. Но сейчас они были раскрыты настежь.

— Впереди на воде паруса! — крикнул с носа один из морских пехотинцев. — Трирема. Опознать не могу.

— С поднятыми парусами? Уверен?

— Так точно, мой адмирал.

Ильев ненадолго задумался, потом отдал приказ:

— Заходим внутрь.

— Мой командир?..

— Все в порядке, сынок. Направляемся к нашему обычному месту у причала. На носу, внимание! Слушать мои приказы.

— Есть, адмирал.

Ильев двинулся вдоль борта, отдавая на ходу команды:

— Окении, все на нос! С оружием, в полной готовности. Быть начеку, не зевать. Все, что движется за бортом, считать врагом. Оруженосец, мои клинки!

— Сей момент, адмирал.

Оруженосец отделился от группы, скользнул по трапу и пропал из виду. Когда корабль выходил из-под арки, Ильев присоединился к окениям. К своему седьмому отряду. Их капер был подвешен к корпусу триремы у кормы, между румпелем и шпангоутом. Сейчас, согласно приказу, все триремы выходили в море с каперами, и как же он радовался тому, что эти надежные, проверенные люди сейчас с ним.

— Триарх Кашилли!

— Да, капитан.

Огромный, возвышавшийся над всеми морской пехотинец с выдубленной ветром, татуированной кожей и угольно-черными, зачесанными назад и заплетенными в косу волосами повернулся к нему. В его левой ноздре красовалось кольцо. Вообще-то Ильев не любил побрякушек, но Кашилли был несравненным, стократ проверенным бойцом, а адмирал закрывал глаза на предрассудки и суеверия лучших своих головорезов.

— Высаживаемся и рвем на юг, в четвертый проход. Проверим подъемники.

— Есть, кэп, — отозвался гигант, испытующе глядя на Ильева карими глазами. — Думаешь, там мертвецы, а?

— Что тут еще думать? Лучше припомни, что я тебе говорил насчет предостережений Джереда. Каждый встречный, если он не отзывается на отклик, если у него пустое лицо, если на нем раны, язвы, рваная одежда — это враг. Таких необходимо выводить из строя. Рубить им головы, руки, ноги. Втолкуй это парням.

— Будет сделано, кэп.

— И передай еще вот что. Если остров захвачен, мы должны поднять карантинный флаг. Если я погибну, займись этим сам. Объясни всем, что это должно быть сделано во что бы то ни стало. На всех башнях, по всему острову.

Кашилли повернулся и принялся выкрикивать новые указания бойцам, которые тем временем проверяли и прилаживали оружие. Тридцать шесть воинов готовились вернуть себе и всем окетанам их дом. Оруженосец Ильева вернулся с легким кожаным панцирем, парными абордажными тесаками и поясными ножами.

— Зажигательная смесь на борту имеется? — спросил Ильев.

— Только в огнеметном сифоне, мой адмирал. В ручных емкостях нет.

— Значит, мы доставим с берега, сколько сможем. Кашилли, слышал?

— Есть, кэп. Горючее в сухих складах, это на первом уровне над пристанью. Мы его добудем.

— Ладно. — Ильев возвысил голос: — Команда «Окетара»! Будьте готовы быстро покинуть гавань по моему приказу или, если я погибну, по приказу любого из окениев. Держите огнеметы наготове, трубы наведите на пристань. И ни в коем случае не допускайте на палубу никого, если заподозрите, что он больше не с нами. Окении, ко мне!

Теперь корабль находился внутри гавани, направляясь к огромной пристани, к которой с удобством могли причалить одновременно до восьмидесяти трирем. Сейчас они видели лишь одну трирему Конкорда, стоявшую с поднятыми, но бессильно обвисшими парусами. Без единого зажженного огонька она казалась темной и мрачной, как пещера. Рулевой направил корабль к причалу.

— Ставь так, чтобы у меня было пространство для весел по обоим бортам. Понял?

— Так точно, мой адмирал.

Носовые фонари осветили пристань, и они увидели одинокое лежащее тело со свисавшей с края причала ногой. Спина была в крови, одежда разорвана. Ильев нахмурился. Окетан, похоже не превращенный в ходячий труп.

— Окении, я видел храбрых людей, сходивших с ума от одного вида ходячих мертвецов. Помните, кто вы такие и чему вас учили. Следите друг за другом. Слева и справа от вас братья. Не забывайте, тот, кто падет, будет поднят и направлен против своих. Вы готовы?

Ответом ему был дружный рев.

— Тогда я посвящаю все наши тела Окетару. Пусть он благословит наш труд и дарует нам силы вернуть ему нашу землю. Принесите факелы! По завершении дела все трупы надо сжечь.

Корабль слегка качнулся, коснувшись пристани. По команде Кашилли окении рванулись вперед, перемахнув через носовое ограждение, и перепрыгивали прямо на причал или соскакивали на него, пробежав по тарану. Оказавшись на берегу, они разбились на две группы. Первая, во главе с Кашилли, повернула налево, по четвертому проходу на юг, и скоро их светильники пропали из виду. Ильев повел вторую группу вперед, к широкой дороге, что вела в портовую зону со стороны подъемников.

Они пробежали мимо вагонеток и тележек, составленных у стен прохода в ожидании грузов, причем по пути Ильев перепрыгнул еще через три тела. У четвертого трупа он задержался, махнув остальным, чтобы продолжали двигаться, куда намечено. Не матрос и не морской пехотинец. Судя по мундиру, легионер. Со знаками отличия двенадцатой алы Каменных Кулаков Гестерна.

— Благой Окетар, спаси нас и помилуй. Мертвец пересек океан!

Все лелеемые надежды на то, что остров опустошило моровое поветрие, растаяли. Ильев вскочил на ноги и догнал своих людей возле подъемников, которые оказались разрушенными — клети разбиты, тросы перерезаны, лебедки сломаны.

— Они пытались задержать их, капитан, — сказал один из окениев.

— Но мы должны предполагать, что эти ублюдки все-таки нашли путь. Давайте! В четвертый проход. Давненько мы там не бывали.

Ильев развернулся и повел людей назад, к гавани. Пробегая мимо корабля, он крикнул на борт, что им удалось обнаружить, и у горловины четвертого прохода громко позвал:

— Кашилли!

— Да, капитан.

Морской пехотинец выступил из мрака прохода. Его люди уже побывали внутри.

— Докладывай.

— Трупы разбросаны по всему проходу, насколько мы зашли. Я проверил сухие склады. Выглядит так, будто все рванули наверх, на плато и к дворцу.

— Ладно. План меняется. Занимаем сухие склады, ставим четверых в караул и всю корабельную команду привлекаем к делу — пусть тащат все, на что наложат лапы. Остальные движутся по проходу дальше, только не надо превращать это в соревнование. Нужно иметь в виду, что там, наверху, все уже или стали ходячими мертвецами, или очень хорошо спрятались.

— Да, капитан, эти тела уже окоченели. Стало быть, это случилось не сейчас.

— А вот мы прямо сейчас со всем этим покончим.

Длинный крутой склон четвертого прохода вел к подвалам дворца Окетара, над которыми проходили воздуховоды системы отопления. Идти приходилось во мраке и холоде, но Ильев знал, что боевой готовности седьмой отряд не растеряет. Двигались быстро, в полном молчании: ровный шаг, ритмичное дыхание. Ильев ощущал угрюмую настороженность своих людей и полностью ее разделял.

— Если кто-то подаст голос, значит, он жив, — бросил на бегу адмирал. — Не дело, если мы убьем кого-нибудь, ухитрившегося уцелеть.

— Если такие вообще есть, — буркнул Кашилли.

— Это точно.

Сейчас немногие мертвые тела остались далеко позади. Здесь их не было: видимо, все, кому удалось во время нападения убежать, смогли уйти еще дальше и заняли другие оборонительные позиции. Заперли двери, забаррикадировались. В конце концов, во дворце множество укромных, труднодоступных мест. Ильев на мгновение просветлел. Кто-нибудь из примерно двух тысяч живших и работавших здесь людей непременно должен был спастись.

Добравшись до погребов, они поняли, что здесь разразилась битва. Среди опрокинутых тележек, перевернутых клетей, битых горшков и винных кувшинов валялось множество тел. Чтобы понять, как происходила битва, много времени не потребовалось. Оборонявшиеся стрелами пытались сдержать наступавших по проходу врагов, но это не удалось. Стрелы валялись тут же, на полу, и торчали из разрубленных на части тел.