Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Ваше величество… – начал Сесил.

Он почувствовал, как у него от гнева вспыхнуло лицо, потом огляделся по сторонам, чтобы увидеть возможных слушателей. Их было много. Почти половина двора вытягивала шеи, желая услышать перепалку между королевой и ее главным советником. Елизавета устроила ему встречу в самом большом зале особняка. Мало того, что это помещение было полно народу. Люди стояли на лестницах. Часть придворных собралась на верхней галерее. Елизавета явно намеревалась устроить ему публичную порку. С таким же успехом она могла это сделать на любом лондонском рынке.

– Ты позволил французам уплыть домой, не потребовав от них твердых гарантий по возвращению Кале! – продолжала распаляться Елизавета. – Это хуже, чем потеря данного города. Тогда хоть была война и мы до последнего сражались за наш оплот на континенте. Сейчас, по своей прихоти или глупости, ты оставил Кале в их руках, не сделав ни малейшей попытки потребовать его назад.

– Ваше величество…

– А мои геральдические леопарды! Эта девчонка поклялась, что уберет их со своих гербов? Нет? Да как ты смел вернуться ко мне, не заручившись твердым обещанием, что она больше не будет позорить моих леопардов?

Сесилу нечего было возразить, и не только потому, что поток упреков изливался на него безостановочно. Он молчаливо ждал, когда ее гнев иссякнет и можно будет попытаться говорить по существу.

– Елизавета!.. – послышался тихий уверенный голос.

Сесил сразу же повернулся в сторону главной лестницы, желая увидеть того, кто осмелился назвать королеву по имени. Это был Дадли.

Роберт сочувственно посмотрел на Сесила и продолжил:

– Лорд-секретарь усердно трудился, служа тебе, и вернулся в Лондон с наилучшими результатами, каких смог добиться. Возможно, мы и разочарованы его достижениями, но у меня нет сомнений насчет верности сэра Уильяма. Он остается нашим преданным слугой.

Сесил с удивлением смотрел, как каждое слово Дадли гасило ее гнев.

«Как этот лошадник выразился? “Нашим преданным слугой”? Выходит, я теперь служу ему?»

– Давай сейчас не будем терзать расспросами лорда-секретаря, а выслушаем его позже, – предложил королеве Дадли. – Тогда он объяснит нам все свои решения и расскажет о положении дел в Шотландии. Как-никак, у него была нелегкая миссия. Да и путь сюда весьма утомителен.

«Взнуздал ее, как кобылу», – подумал Сесил, приготовившись к новой порции унижений.

– Идем, Елизавета, – сказал Дадли, протягивая королеве руку.

«Это что же, он прилюдно называет ее по имени да еще командует ею?»

Поведение королевы ошеломило его сильнее, чем ее гневный выплеск. Она пошла к Дадли, почти побежала, как выдрессированная гончая несется на зов хозяина. Потом они вдвоем покинули зал. Выходя, Дадли обернулся и послал Сесилу едва заметную улыбку, говорившую: «Ну вот, теперь ты сам убедился, каков расклад».

Уильям Хайд позвал сестру к себе в кабинет, святая святых, куда члены его семьи допускались крайне редко. Лиззи Оддингселл сразу поняла, что разговор предстоит серьезный, без скидок на женские эмоции и напоминаний о родственных узах.

Брат восседал за большим круглым столом, имевшим множество ящиков, на каждом из которых значилась буква алфавита. Столешница и ящики вращались вокруг оси, поэтому мистер Хайд всегда мог пододвинуть к себе нужный, где лежали договоры с фермерами-нанимателями, чьи фамилии начинались на эту букву, а также книги, в которых фиксировалась оплата аренды, и прочие бумаги.

Лиззи Оддингселл уже приходилось бывать в кабинете брата, она помнила, что ящик с буквой «Z» никогда не использовался. Почему бы не сделать стол с меньшим числом таких ячеек, предусмотрев по одной для нескольких букв? Это было бы куда разумнее, поскольку английские фамилии практически не начинались ни на «Z», ни на «X».

– Сестра, я хочу поговорить с тобой о леди Дадли, – начал разговор Уильям Хайд.

Он сразу же назвал ее по степени родства, а подругу – с упоминанием титула. Что же заставило брата взять официальный тон?

– Я тебя слушаю, брат, – принимая это, сказала Лиззи.

– Вопрос деликатный. Словом, я думаю, настало время увозить ее из нашего дома.

– Увозить? – повторила Лиззи.

– Да.

– Куда же?

– К кому-то из друзей.

– Но его светлость не делал никаких распоряжений по этому поводу, – попробовала возразить Лиззи.

– А ты за все это время получила от него хоть какое-то распоряжение? – парировал Уильям.

– Нет. Ничего с тех самых пор… – Она помолчала. – Да, как он навещал ее в Норфолке.

Уильям Хайд вопросительно посмотрел на сестру, словно она чего-то недоговаривала.

– Это было в марте, – неохотно добавила Лиззи.

– Когда она отказала ему в разводе и они крупно поссорились?

– Да.

– С тех пор он не писал ни ей, ни тебе?

– Мне – точно нет. А ей… – Лиззи подняла голову и сразу же поймала упрекающий взгляд брата. – Жене лорд Дадли тоже не прислал ни одного письма.

– Ее содержание оплачивается?

Лиззи невольно поежилась. Разговор начинал походить на допрос.

– Конечно, – только и сказала она.

– А тебе он платит?

– Я не нуждаюсь в его деньгах, – с достоинством возразила она. – Я ее подруга, а не служанка.

– Знаю, но ведь он платит тебе?

– Деньги привозит его слуга.

– Стало быть, сэр Роберт не полностью отказался от нее, – задумчиво произнес Уильям Хайд.

– Зато он постоянно забывает писать, – с упреком сказала Лиззи. – Его визиты можно пересчитать по пальцам. Эми месяцами не видела мужа…

– Обычно сэр Роберт присылал своих людей, чтобы проводить ее от одних друзей к другим, – произнес Уильям, будто рассуждая сам с собой. – Он всегда договаривался о ее пребывании. Как ты только что сказала, лорд Дадли до сих пор никого не прислал и сам с марта не подавал вестей о себе.

Лиззи кивнула, а Уильям Хайд добавил:

– Сестра, ты должна забрать ее отсюда и увезти в другое место.

– Но почему?

– Потому что она становится нежелательной персоной в нашем доме.

– Почему? Чем она тебе не угодила? – Лиззи не верила своим ушам.

– Если оставить в стороне чрезмерную набожность, наводящую на мысль, что у этой женщины совесть нечиста…

– Брат, что ты говоришь? Она цепляется за Бога, как за жизнь. У нее совершенно чистая совесть. Просто Эми пытается не утратить волю!

Уильям Хайд взмахнул рукой.

– Сестра, не надо повышать голос. Давай обсуждать это дело спокойно.

– Я не знаю, как можно не волноваться, когда ты называешь эту несчастную женщину нежелательной персоной в твоем доме!