Инновационная сложность - Коллектив авторов

В-четвертых, модель выражает структуру социокультурных функций, что достигнуто на основании установленной корреспонденции между свойствами информации[418] и их проявлениями на конкретных стадиях информационного процесса[419]. Траектории воздействия этих функций в графике модели (рис. 1) выражены пунктирными линиями, а направление воздействия – стрелками, обращенными к «человеку как получателю информации» (блок 7). Название функций – нормативная, вербальная, прогностическая и компенсаторная, критическая, адаптивная – вписаны в те блоки модели, которые «несут» ответственность за возникновение этих функций.

Такое распределение функций позволяет с помощью модели проводить диагностику социокультурных трансформаций. Иллюстрацией этого служит пример, изложение которого будет начато не с блока 1, ас блока 4, то есть – с этапа совершения события, отделяющего реальность от действительности, понятых в трактовке А. Н. Уайтхеда.

Появление «эстетики без искусства» стало выражением «переворота в символизме», вызванного вторжением феномена Hi-Tech в социокультурную действительность. Иллюстрацией этого явления служат две выставки. В стиле science-art и в духе анатомического театра на выставке «Bodies The Exhibition» в США были представлены экспонаты, сконструированные из тел умерших людей. Специальная обработка позволила в духе анатомического театра воспроизвести, например, «Мыслителя» или «Дискобола», и зритель мог видеть все подробности положения скелета, мышц и органов человека, застывшего в позах, цитирующих знаменитые творения Родена и Мирона. В духе Hi-Hume (комплекс новых гуманитарных технологий, созданный для управления высокотехнологичным производством и продвижения продуктов Hi-Tech) была организована выставка «20 suits for Europe», которая состоялась в Бельгии, Венгрии и Испании. По замыслу кураторов выставки 20 платьев, созданных ведущими дизайнерами модной одежды, символизируют 20 великих романов мировой литературы. Обе выставки выражают действие критической функции (блок 4), сигнализирующей о том состоянии современной культуры, в котором только зрелищная форма преподнесения шедевров способна вызвать интерес. Частные примеры двух выставок соседствуют с общей трансформацией ведущих мировых музеев в некие центры, объединяющие «под одной крышей» музей с магазинами художественных товаров, кафе, концертными залами, интерактивными площадками для детей etc. Музей становится аттракцией, вовлекающей в игру с искусством. Кроме того, следствиями высоких технологий стали: стиль hi-tech, новые возможности в кинематографии и фотографии, а также всем доступная «эстетика повседневности». Итак, демонстрация «бескожих» экспонатов и «литературных одежд» выражает востребованную временем модель nobrow – унифицированного человека, возвышенного профана или продвинутого пользователя – модель, указывающая выражение адаптивной функции (блок 5) в реальности времени Hi-Tech. Но создание операторов социального действия – символов, новых стилей, технологий жизни etc – является результатом кодирования новой структурности (блок 4), во всей четкости предъявляющей человеку сценарии жизни и дающие прогноз возможной самореализации себя, что вызывает действие прогностической функции (блок 3). Сценарии соответствуют иерархическим уровням генерируемой структурности. Можно сказать, что пути жизни человека проходят по «этажам» социума, и настройка «социального лифта» между «этажами», которым подчинено образование в качестве социального института, диагностирует истинные идеологические цели переустройства. Так пресловутый компетентностный подход настроен на требования рынка труда, а демократизация образования с унифицирующими стандартами и диверсификацией целей настроена на возвышение и облагораживание профана, для чего и нужно его развлекающее вовлечение в поле культуры. Атрибуты Hi-Tech – глобальное коммуникационное пространство, виртуализирующее все сферы бизнеса и повседневности, принципиально новые производства и профессии – обеспечили беспрецедентный темп обновления социальных сценариев и всеобщую устремленность в будущее. В этом «обществе мечты» исчезает «ощущение края» и формируется убеждение, что «всё возможно стоит только захотеть». В принципе, это актуализирует институт гуманитарной экспертизы инноваций в качестве «защитного пояса» перед безоглядным конструированием человеком своей телесности и психики в угоду избираемым сценариям жизни. «Защитный пояс» традиции и обычая выражает результат компенсаторной функции (блок 6) как действия, смягчающего темп инноваций и создающего виртуальные пути возврата назад. В модели отражено место (блок2), на котором происходит расхождение компенсаторной и прогностической функций. Здесь происходит вербализация того культурного кода, который фиксирует новая нормативность HiTech: «быть продвинутым» и «устремленным в будущее». В подобном лексиконе, состоящем из слоганов, выражен культурный код эпохи Hi-Tech. Сам же код стал результатом социальных технологий (Hi-Hume), входящих в «группу поддержки» Hi-Tech и «штампующий» современный лексикон.

В модели все функции имеют двоякое направление (рис. 1): «к человеку» и «от человека», то есть – к блоку 7 и от него. Рассмотренные функции (по направлению «к человеку») составляют спектр ориентаций социальных и гуманитарных подходов, акцентирующих предметные области исследований. Это составляет методологический потенциал модели для проведения междисциплинарных исследований, что в некоторой степени демонстрирует пример с функциями Hi-Tech, представляющий «сборку» результатов, достигнутых в далеких друг от друга науках о человеке и обществе. Стрелки, направленные на семиотические формы культуры «от человека», указывают основные ориентации восприятия, что позволяет осуществлять уже антропологическую «сборку» фрагментов социокультурной действительности. По этим стрелкам «к человеку» и «от человека», а также по стрелкам, связывающим блоки модели, можно совершать своеобразное путешествие, которое раскрывает пути «переработки информации» в социокультурных системах. В подобном кружении можно обнаружить пункты генезиса виртуальных пространств современной культуры[420]. Один из этих пунктов стоит внимания. Путешествие по траекториям, которые «разрешены» в модели однонаправленными стрелками между блоками и двунаправленным пунктиром функциональных связей, устанавливает единственный «запрет» на прямой «переход» от блока 6 к блоку 2 – от ненаследственной памяти к культурному коду. Модель дает возможность обнаружить самый короткий путь для обходного маневра отмеченного «запрета»: от блока 7 к блоку 1; от блока 1 к блоку 2, от блока 2 к блоку 6, и от блока 6 к блоку 7. Эта траектория напоминает цифру 8. Или (трудно удержаться от того, чтобы не отметить эту случайную символичность) знак бесконечности °°. Многократно повторенное движение по этому пути создает условие для начала мутации культурной памяти, превращая нормативные символы в символы мифа, тем самым, внося деформации в идейные основания социокультурных систем – в идеи морали, науки и социальных институтов. К движению по этой замкнутой траектории толкает срыв адаптации, что вызывает неизбежный переход к утешающим эффектам компенсаторной функции. Итогом этого движения становится формирование множества виртуальных пространств культуры, создающих свой язык (например – эльфийский или клингонский), свои ритуалы, иерархии, образы действий и поведения. Впечатляет серьезность, с которой организуются эти пространства культурной жизни. Так, на клингонском языке, изначально придуманном для сериала «Звездный путь», сейчас издается журнал «HolQeD» и действует версия «Википедии». И если усложнение системы всегда сопровождает формирование новых структурных уровней и расщепление траекторий динамики, то в современных виртуальных пространствах это без сомнения произошло. Напомню, что этот и предыдущий абзац, содержат демонстрацию одного из потенциала модели, который был обозначен «в-четвертых». Предпринятая демонстрация изобиловала экзотическими иллюстрациями, фиксирующими иллюзорное усложнение мира Hi-Tech. Вместе с тем легко можно собрать примеры, подтверждающие действительное усложнение этого современного нам социокультурного состояния. Поэтому дескриптивное предъявление аргументов в пользу усложнения или упрощения действительности, вызываемых инновациями, имеет малое значение, хотя и раскрывает направления семиотической диагностики.

И, наконец, последний вывод из представленной модели (рис. 1). Он, как можно догадаться, непосредственно касается возможности разработки процедур измерения в гуманитарных исследованиях, что дает нам если не «ключ», то «отмычку». Из модели следует связь автономных и процессуальных стадий феномена информации с семиотическими результатами этих стадий, а также с характеристиками информации – ценность информации (блок 1–2), количество информации (блок 3) и эффективность информации (блок 4). Ценность информации (V), вычисляемая по формуле Бонгарда-Харкевича, согласно которой ценность информации определяется в зависимости от результата выбора варианта, увеличивающего вероятность достижения цели. Количество информации (/) определяется по формуле К.Шеннона. Эффективность информации измеряется по формуле[421] ε=dV / dl и, как можно видеть, выражает отношение характеристик процесса генерации информации, являющегося процессом выбора варианта достижения поставленной цели, и трансляции информации, являющегося процессом передачи всей символики выбранного варианта для достижения цели. Оператор власти или отобранный способ достижения цели будет зависеть от результатов транслируемой символики выбранного варианта. Итак, оператором власти инноваций (блок 4) становится символ цели, а определение принадлежности этого символа к этическим локусам социокультурного пространства выражает процедуру семиотической диагностики. Самое главное, что все это на принципиальном уровне поддается измерению не в экономических показателях, не в рейтингах, индексах и баллах, а измерению в создании и воздействиях семиотической экспрессии инноваций.