Флёр - Синтия Хэррод-Иглз

— Как приятно снова встретиться с тобой, Тедди, — ласково сказала Флер. — Как дела дома? Видел ли ты моего дядю, тетушку?

— Перед отъездом из Лондона я беседовал с сэром Фредериком. Все они теряются в догадках, почему ты не возвращаешься, но дядя сказал мне по секрету, что ты, скорее всего, унаследовала от отца вкус к приключениям.

Флер через силу улыбнулась.

— Да, это очень похоже на дядю Фредерика!

Вдруг она почувствовала, как скучает по нему. Она в эту минуту отчетливо представила его — вот он сидит перед камином в своем доме на Ганновер-сквер. Ганновер-сквер! Какое фантастическое, какое экзотическое место. Лондон, кажется, где-то далеко-далеко, словно пейзаж во сне.

— А миссис Питти, а дорогой Бакли? Ты их видел?

— Да, я заходил к вам пару раз, проезжая Гроув-парк. Все по-старому, как прежде. Можно войти в дом на следующее утро, и там будет все точно так, как накануне. — Тедди с любопытством разглядывал ее. — Мне кажется, они все ждут твоего возвращения. По правде говоря, никогда не думал, что встречу тебя здесь, вот так.

— А я и представить себе не могла, что встречу тебя когда-нибудь вместе с армией, — заметила она.

— Да, все происходит помимо наших желаний. Нельзя же было допустить, чтобы Дик получил все военные награды. — Он скривился. — Мой отец просто свихнулся на этой войне, поэтому у меня не было недостатка в поощрении с его стороны. В Англии очень много таких, как он. Все они агитируют, брызжут слюной. Все хотят поколотить русских и проучить старика Ника, преподать ему урок хороших манер — ты же знаешь. Об этом можно бесконечно читать в «Кроникл» или «Газетт».

Флер, припомнив вдруг слова тетушки о бригаде, мечтающей о барабанном бое и славе, кивнула.

— Вероятно, в газетах немало шума по этому поводу?

— Да, конечно. Но когда побываешь здесь, то становится ясно, что все далеко не так, как о том пишут. — Он нахмурился. — Здесь есть один парень, из «Таймс», его зовут Билли Рассел. Это спятивший ирландец. Они с Лью Ноланом — два сапога пара. Но он, однако, ничего не приукрашивает в своих статьях и отсылает корреспонденции в газету. В Англии наконец узнают, что из себя на самом деле представляет война — с вечной грязью, холерой, вшами, голодом. Может быть, это изменит обстановку. Право, не знаю. А Роджер Фентон снимает своим аппаратом неприглядную сторону войны. Я тоже приехал сюда, чтобы внести свою лепту, и мне кажется, что такие люди, как Рассел и Фентон, сделают здесь не меньше, чем целая бригада гвардейцев.

Повитав в эмпиреях с минуту, Тедди вернулся на землю.

— Ну, а ты, как поживаешь? — спросил он. — Ты изменилась Флер. Это сразу видно.

— Изменилась? В каком смысле?

Тедди, нахмурившись, размышлял над ее вопросом.

— Я точно не знаю. Ты стала более уверенной, с одной стороны, и… — Он осекся, полагая, очевидно, что его слова ей не понравятся. — Мне кажется, ты здесь прижилась. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что передо мной русская женщина.

— Благодарю за откровенность, Тедди, — с серьезным видом сказала Флер.

— Тебе здесь на самом деле хорошо? — упрямо продолжал он, чувствуя легкое, смущение. — Я имею в виду эту странную обстановку. Ты действительно счастлива?

— Да, счастлива, — с вызовом ответила она. — Мы с графом хорошие друзья. Очень хорошие. Ты этого никогда не понимал.

— Наверное, не понимал. — В глазах у Тедди промелькнуло сомнение. — Ты собираешься остаться? Я хочу сказать, ты остаешься навсегда в России?

— Не знаю. В данный момент трудно загадывать на будущее.

На лице его отразилась жалость к ней.

— Ты права, особенно когда рядом лежит больной старина Ричард.

Флер не стала возражать. Пусть считает, что она именно это имела в виду.

 19

Листья лимонных деревьев пожелтели, и теперь каждый день порывы ветра срывали их по несколько штук, скрученных и ломких, и разносили по садовым дорожкам, забрасывая даже на веранду. Но погода стояла теплая, а желтое, словно масло, солнце ярко светило в голубом небе. Наступило «бабье лето» — об этом говорили и появляющиеся все чаще на столе чудесные плоды, дары природы: дыни, абрикосы, гранаты, сочный красный и белый виноград, сладкий как мед.

Людмила с Ричардом играли с собачками под деревьями, перебрасывались мячиком. Собачки, словно обезумев, носились между ними, подпрыгивая, когда мячик пролетал у них над головой. Пушка, высунув большой язык, яростно вертел хвостом, как крылом ветряной мельницы. Зубка, вывернув со вкусом правое ухо, больше лаял, чем прыгал.

Людмила, поводив мячиком перед носами, чтобы еще больше раззадорить, бросала его Ричарду. Ричард кидался в сторону в отчаянной попытке перехватить мяч и неловко падал на землю.

Милочка во всю хохотала.

— Браво! Тебе пора поступать в балетную труппу Мариинского театра. Я знаю, им нужен новый премьер-танцовщик!

Пушка, устав следовать за полетом мяча, устремился за ним, когда он опустился на землю. Зубка тоже побежал, но остановился у лежащего Ричарда. Упершись передними лапами в его грудь, он старательно начал вылизывать ему лицо.

Ричард тоже весело смеялся.

— Уберите от меня этого негодного пса! — кричал он. — Я сейчас задохнусь. Ну ты, глупое создание! Нет! Пошел прочь! Довольно!

— Не поможет, он не говорит по-русски, только по-французски, — подначивала его Милочка, подбегая на выручку. Она протянула Ричарду руку, а он, схватив ее, что было силы дернул, усадив рядом с собой на траву.

— Я покажу, как смеяться над инвалидом!

— Хорош инвалид! Но если на платье останется зеленое пятно от травы, то я напущу на тебя Нюшку, тогда узнаешь, почем фунт лиха!

Флер сидела на веранде, наблюдая за ними. Она бросила взгляд на отдыхавшего в кресле-качалке Карева — ей очень хотелось узнать, испытывает ли он такие же чувства, как и она. Флер казалось, что они с ним — родители, наблюдающие за забавами своих детишек.

Шумная возня Милочки с Ричардом была абсолютно бесхитростной, как баловство ребенка, а ее старания угодить ему, ее трогательная забота о нем просто поражали. С того момента, когда Людмила начала дежурить у его постели, она целиком посвятила себя выхаживанию Ричарда. Хотя Нюшка никогда не позволяла своей молодой хозяйке убирать за ним, Милочка всегда приносила ему поднос с завтраком, держала для него стакан с вином или тарелку с супом. Вместе с ним она миновала стадию ячменного напитка и шампанского, вместе с ним она постепенно переходила от них к бульону, молоку, супам, кашам, киселю, вареным цыплятам — Милочка была похожа на юную заботливую мать.