Цмцерон - Пьер Грималь

В начале ноября Цицерон из Афин приезжает в Патры. Здесь Тирон присоединяется было к патрону, но вновь заболевает. Трудности путешествия ему явно не под силу; нечего делать — приходится оставить ученого секретаря-отпущенника в Патрах. Цицерон поручает Тирона заботам одного из друзей, договорившись, что врач, которому оратор особенно доверяет, сделает все, чтобы Тирон смог продолжить путешествие. Цицерон, Квинт и оба юноши пишут Тирону письма, одно заботливее другого. Письма Цицерона неопровержимо свидетельствуют, что Тирон необходим ему скорее как друг, чем как секретарь.

Тем временем путешествие продолжается. 4 ноября Цицерон в Ализии на Акарнанском побережье, 6 ноября — на Левкаде, на следующий день — на мысе Акции, 9 ноября — на Коркире, где остается до 16 ноября. Затем — Кассиопей на побережье Эпира, 22-го он отправляется в Гидрунт и 24-го высаживается в Брундизии, в тот самый час, когда Теренция въезжает в город с противоположной стороны; они едут навстречу друг другу и встречаются на форуме. В Брундизии Цицерон застает письмо Тиропа с добрыми вестями: отпущеннику лучше, скоро он сможет присоединиться к патрону. Там же, конечно, ждали его и несколько писем Аттика. Постепенно Цицерон возвращается в свой круг, в привычную систему отношений, и это преисполняет его чувством радостной уверенности. В ответном письме Аттику он говорит об ожидаемом триумфе и о малышке Помпонии, дочери Аттика, — ей немногим более года, и она доставляет отцу много счастливых минут. И тут Цицерон не упускает случая заметить, насколько не правы эпикурейцы в своем постоянном стремлении обнаружить в основе всякого человеческого чувства, даже такого естественного и искреннего, как отеческая любовь, эгоистический расчет. Не лучше ли признать, что подобные чувства в природе человека, ибо человеку дан инстинкт любви к ближнему. Ну а каково политическое положение? Сведения в письмах Аттика мало утешительны, и тревога по-прежнему не покидает Цицерона. Впрочем, не следует приходить в отчаяние. Боги всегда покровительствовали Риму.

Не по их ли воле парфяне совсем недавно отступили за Евфрат, можно сказать, без боя? Упомянув Бибула, который по-прежнему говорит об ораторе всякие гадости, Цицерон не может скрыть злорадства: Бибул только что по ходатайству Катона получил несколько дней благодарственных молебствий в свою честь, а между тем до сих пор не может прийти в себя от страха; все время, пока парфяне находились в Сирии, наместник просидел, запершись в Антиохии.

Было бы несправедливо упрекать Цицерона в неспособности предвидеть наступавшие события. Еще из Брундизия он пишет Тирону, который наконец выздоровел и готов отплыть в Италию: «Боюсь, что сразу после январских календ в Риме начнется великая смута. В любом положении постараемся умерять свои страсти».

Мысли Цицерона заняты повседневными делами, по душа остается во власти дурных предчувствий.

В Брундизии начинался последний участок пути и кончался уже в Риме. Проконсул ехал в сопровождении солидной свиты, в нее входили и ликторы — они необходимы для триумфа, но пока что мешают и утомляют. Поначалу кортеж двигался довольно быстро. В один из последних дней ноября выехали из Брундизия и уже б декабря оказались в Эклане на Ашшевой дороге, неподалеку от Беневента. Как и по пути на Восток, Цицерон сворачивает здесь к Требуле и останавливается на вилле Луция Понция. Там проводит весь день 9 декабря и уже на следующий прибывает на свою виллу в Помпеях. Здесь состоялся разговор с Помпеем; полководец проводит дни в Кампании — вследствие болезни, как он уверяет, но скорее стремясь подольше пожить вдали от Рима, чтобы не оказаться втянутым в политические интриги и лишенным столь необходимой ему сейчас свободы. Будущее представляется Помпею в мрачном свете. С Цезарем, по его мнению, договориться невозможно, война неизбежна. Неужели Цезарь, размышляет Цицерон, находясь на вершине славы, осыпанный дарами Судьбы, окажется настолько безумен, что развяжет гражданскую войну? Цицерону очень хочется сказать — нет, Цезарь этого не сделает, но он понимает сам, сколь ничтожна его надежда. Двумя днями раньше, в письме Аттику из Требулы, то есть до разговора с Помпеем, Цицерон с предельной ясностью описал расстановку сил: речь идет лишь о том, кто именно захватит власть, Цезарь или Помпей. Помпей ни в грош не ставит интересы государства. Недаром он закрывал глаза на все беззакония, которые Цезарь творил в пору своего консульства, недаром добился явно противозаконного продления полномочий Цезаря в Галлии. И все-таки придется, по-видимому, принять его сторону, но прежде надо постараться сделать все, чтобы сохранить мир, надо добивать-тя от Помпея мудрой осторожности. Такой позиции Цицерон придерживался на протяжении всех следующих месяцев, когда разразилась и бушевала гражданская война.

Из Помпей Цицерон едет в Формии и вместе со всей свитой ночует у себя на вилле. Цицерон, как мы помним, любил всякого рода совпадения дат, и в Рим он собирается въехать 3 января — в день своего рождения. Но вскоре меняет решение: 2 января — Компиталии, праздник ларов перекрестка; явиться в такой день на Альбанскую виллу Помпея значило бы стеснить его слуг и рабов, нарушить их веселый праздник. Он будет здесь лишь третьего числа, тем самым в Риме — четвертого. До всего этого, 25 декабря, состоялся еще один долгий разговор с Помпеем, который присоединился к Цицерону по пути. Теперь уже и Цицерон не надеется избежать войны. На этот раз Помпей перечисляет все беззакония, совершенные Цезарем во время консульства. Что же будет, если он добьется второго консульства? И больше всего старый полководец опасается уступок, как он выражается, «притворного мира». Цицерону остается единственная надежда: если разразится война, войска сената не смогут удержать Рим; город придется оставить, тогда ненависть народа, бесспорно, обратится против врагов Цезаря — неужели Помпей решится на это? Снова и снова Цицерон обдумывает положение, рассматривает все возможные решения, это мучает его, как он пишет, ночи и дни. Мучает и еще одно — долг Цезарю, оратор рассчитывал вернуть его еще в прошлом году, но так и не смог, погасить долг можно только из денег, отложенных на триумф. А можно ли оставаться должником человека, который не сегодня завтра станет политическим противником или, еще хуже, врагом государства?

Цицерон приблизился к воротам Рима, как и рассчитывал, 4 января. Граждане толпою вышли ему навстречу, но он не переступил границу Города. Не имеет он права также присутствовать в собрании сената, и не был в зале заседаний 7 января, когда отцы-сенаторы приняли решения, направленные против Цезаря, ставшие причиной гражданской войны. Ему рассказали, что два народных трибуна, Антоний и Квинт Кассий, к ним присоединился еще Курион — покинули курию и уехали к Цезарю. Сенат проголосовал за декрет о чрезвычайном положении. В соответствии с декретом на защиту сената должны выступить все магистраты, обладающие империем: пока Цицерон не вступил в столицу, декрет полностью относится и к нему. Италия была поделена на военные округа. Цицерон принял под свое командование Капуанский. Здесь он и оставался все время, пока разворачивались первые эпизоды гражданской войны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});