Дурацкие игры магов. Книга вторая. - Анфиса Кохинор

Закинув голову, маг с горькой усмешкой взглянул на распухшие, стёртые до кости запястья. "Скоро этот кошмар закончится и начнётся другой", - отстранённо подумал он и закрыл глаза. Дима слабел, зато восприятие его обострялось, и картины настоящего стали перемежаться с картинами будущего. Маг знал, что не умрёт, что брат придёт за ним и заберёт в Ёсский замок. Он знал многое из того, что будет дальше, и не мог понять одного - за что?..

Через два часа принц Камии вернулся в обеденный зал и удовлетворенно огляделся. Тела наёмника и торговца убрали, кровь замыли, а на столе появились кувшины со сладким харшидским ликёром, который он так любил. Придворные улыбались, словно никакого переворота не случилось, а Джомхур восседал в тени шырлона и со снисходительным благодушием внимал их льстивым речам.

Увидев правителя Камии, наместник вскочил и низко поклонился:

- Позвольте предложить Вам кубок вина, мой принц.

- С удовольствием, дружище, - хихикнул Артём и подтолкнул Сабиру к столу.

Кайсара лишилась привычных мужских одежд. Принц облачил её в длинное прозрачное платье, перехваченное под грудью тонким золотым шнурком, и женщина выглядела попросту голой. Придворные с немой радостью взирали на синяки и ссадины, сине-красным узором испещряющие тело бывшей правительницы, на непривычно длинные волосы, заплетённые в толстые косы, на медальон с головой волка, болтающийся между высокими буграми грудей. Великой госпожи больше не существовало - принц Камии сотворил наложницу и пометил её своим клеймом.

Сабира же не замечала бывших подданных. Взгляд её был намертво прикован к Артёму, а мысли заняты тем, чтобы не забывать вовремя переставлять ноги. Кайсара выжила, но, побывав в постели принца, больше не была уверена, что это счастье.

Артём толкнул рабыню на стул и сунул ей в руки бокал:

- Выпей, крошка, тебе нужны силы. Мы ведь ещё не закончили.

Сабира послушно глотнула вина и опустила голову, с трудом сдерживая рвущийся из горла крик. Ощутив её дикий иступлённый страх, маг довольно ухмыльнулся, принял от Джомхура кубок и провозгласил:

- За провинцию Харшид, вернувшую мне драгоценного родственника!

Кубки и чаши взмыли вверх, и нестройный хор пропел:

- Да здравствует повелитель Камии! Да продлятся дни его во веки веков!

- Спасибо, славные жители Бэриса, - промурлыкал Артём и отеческим тоном добавил: - Живите в ладу с моим наместником, и вы не навлечёте бедствий на Харшид.

Принц пригубил вино, поставил кубок на стол и обратился к Сабире:

- Пора, кошечка, навестить моего любезного братца.

Кайсара поставила кубок на стол и тяжело поднялась. Схватив её за руку, Артём улыбнулся Джомхуру и прогулочным шагом направился к дверям. Сабира чувствовала, как в предвкушении встречи принц дрожит от нетерпения, и не понимала, почему он не использует магию. Принц неторопливо шёл по залам и галереям, равнодушно смотрел на богатый интерьер, не замечая ни гвардейцев, салютующих ему алебардами, ни рабов и придворных, в едином порыве опускающихся ниц.

Они спустились на первый этаж, миновали чайный зал, галерею с портретами предков Сабиры и по крутой винтовой лестнице спустились в подземелья. Мертвенная тишина окружила мага и наложницу, словно жизнь неожиданно закончилась, и они вступили в царство вечного покоя. Слабо мерцали масляные светильники, молчаливые стражники тусклыми изваяниями застыли вдоль стен. Они бесшумно поднимали алебарды, приветствуя принца, и вновь замирали в сосредоточенной неподвижности.

Поворот, коридор, ещё поворот… Сабира устала и замёрзла. Атласные туфли на высоких тонких каблуках вязли в земляном полу, застревали в щелях между плитами, а прозрачное платье не защищала от могильного холода подземелья. Но Артём не обращал внимания на то, что рука наложницы стала ледяной. Он упрямо шагал вперёд, и в глазах его переливались яркие серебристые искры.

Наконец они добрались до двери, заложенной ровными рядами белого кирпича. Солдаты отсалютовали принцу и обеспокоено переглянулись: они знали, кто замурован в камере, и страшились гнева правителя.

- Уходите, - тихо сказал Артём, и стражники, сломя голову, бросились прочь.

Сабира тихо вздохнула: ей тоже хотелось убежать, но она больше не принадлежала себе и вынуждена была остаться на месте. Маг выпустил руку наложницы, положил ладонь на кирпичную кладку и прикрыл глаза. На его лице отразилась бесконечная мука, словно он собирался сложить голову на плахе, а не встретиться с братом. Но минуту спустя лицо принца разгладилось, губы искривила ядовитая улыбка. Он резко взмахнул рукой, впечатал кулак в стену, и во все стороны брызнуло каменное крошево. Сабира закрыла лицо руками и испуганно закричала: острые брызги рассекли кожу, изорвали тонкое платье, запорошили волосы. Артём проигнорировал вопли наложницы - сквозь неровный пролом он с любовью и ненавистью смотрел на друга.

- Привет. Как поживаешь?

Принц Камии шагнул в камеру, приблизился к узнику и остановился, ожидая ответа. Дмитрий с трудом поднял голову и посмотрел ему в глаза.

- Здравствуй, Тёма… Рад… что ты… очнулся, - с трудом шевеля потрескавшимися губами, прошептал он.

Артём пронаблюдал, как стремительно светлеют иссиня-чёрные глаза друга, и пренебрежительно похлопал его по щеке:

- Не унывай, братишка. Я заберу тебя.

Из груди Дмитрия вырвался хриплый смех, но принц щёлкнул пальцами, и смех оборвался. Цепи пропали, и измождённый узник камнем рухнул на земляной пол. Артём флегматично понаблюдал, как друг пытается подняться, а потом ногой перекатил его на спину и с деланным сочувствием осведомился:

- Тебе плохо, да? Ты не представляешь, как мне жаль.

- Мне тоже жаль тебя, Тёма, - выдавил Дмитрий и получил удар в живот.

- Не смей так разговаривать со мной! Я - принц Камии, а ты - никто! - взвизгнул временной маг, но, увидев, что друг потерял сознание, хмыкнул и повернулся к наложнице: - Мы отправляемся домой, пташка.

Стены камеры дрогнули, исчезли, и Сабира с удивлением огляделась: они оказались в огромном пустом зале, выложенном чёрно-белыми плитами. У стен были расставлены высокие скамейки с решётчатыми спинками, по углам раскинули ветви красные клёны в инкрустированных серебром кадках. Тяжёлые кованые люстры диковинными птицами замерли под потолком, а на небольшом возвышении, устланном ярко-синими коврами, словно тёмная скала возвышался рубиновый трон.

Принц Камии взбежал по ступеням, уселся в жёсткое кресло и закинул ногу на ногу. Сабира же, не получив никакого приказа, осталась стоять рядом с распластанным на полу Димой. "Сумасшествие какое-то", - растерянно подумала она и мысленно хлопнула себя по губам: после того, как сын Олефира несколько месяцев изображал шута, о безумии лучше было не заикаться, даже мысленно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});