Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня всячески выдвигали. В эти тревожные дни это было злобой дня. Стоило мне приехать в какое-либо учреждение, как сбегались все служащие, толпа собиралась вокруг моего автомобиля. На почтово-телеграфной станции, куда я приехал для переговоров по аппарату с Царицыном, чиновники и телеграфисты сделали мне целую овацию – кричали «ура» и аплодировали.
Всем этим охотно пользовались враждебные Главнокомандующему круги, стремясь противопоставить имя мое генералу Деникину.
События на Кубани встречены были обществом весьма сочувственно. В атмосфере безвластия и готовящегося развала всякое проявление твердости власти приветствовалось.
Утром 11-го я получил донесение генерала Шатилова о переходе противника в наступление против наших частей на левом берегу Волги. Донесение было спокойное, генерал Шатилов считал наше положение вполне прочным. Тем не менее я решил поспешить вернуться в армию и лишь дождаться в Ростове Главнокомандующего.
Все слышанное здесь, замеченное мною некоторое колебание генерала Деникина в связи с высказанными мною оперативными соображениями, приказание Главнокомандующего ожидать его здесь, в Ростове, для получения окончательного его решения по этому вопросу, наконец, сказанная в присутствии Главнокомандующего генералом Романовским фраза, что генерал Покровский может рассчитывать на какое-то новое назначение, – все это вместе взятое заставляло меня думать, что генерал Деникин склоняется к передаче мне командования Добровольческой армией. Еще месяц тому назад я с радостью бы принял это назначение. Тогда еще наше положение на этом главном участке фронта можно было исправить, а соответствующей работой в тылу его закрепить. Теперь могло быть уже поздно. Армия находилась в полном отступлении. Расстройство тыла увеличивалось с каждым днем. Трудно было рассчитывать, что мне, почти чуждому войскам армии человеку, едва знакомому с местными условиями, удастся успешно справиться с почти безнадежной задачей.
Мучительные мысли лезли в голову. Однако долг подсказывал, что я не вправе отказаться.
Поздно вечером генерал Покровский вызвал меня к аппарату и сообщил, что «сегодня были выборы атамана, объединились на нейтрализующем кандидате и 350 голосами провели Успенского».
На мой вопрос «Чем объясняете вы это?» генерал Покровский ответил, что его «боятся и слишком еще свежа рана. Науменко неприемлем благодаря своей, с одной стороны, честной работе в качестве походного атамана, с другой же, что, главное, по причине близости к Филимонову, других же кандидатов не было совершенно. Случайно кто-то указал, что на белом свете тихо- мирно живет Николай Митрофанович, находящийся в дружбе со ставкой. Все решили, что это выход, и провели его подавляющим большинством».
Вернувшись в поезд, я нашел письмо Главнокомандующего:
11 ноября 1919 года
Многоуважаемый Барон Петр Николаевич,
После длительного обсуждения предложенного Вами организационного плана я пришел к твердому убеждению, что совершенно невозможно – при нашей бедности во всем и при ничтожном количестве войск в новых группах – расстраивать существующую организацию и создавать новый огромный штаб.
Быть может, при полной перемене обстановки на Царицынском фронте вопрос будет пересмотрен.
Что касается атаманского вопроса, то, ценя достоинства обоих кандидатов и не зная местной обстановки, я воздерживаюсь от вмешательства в это дело.
Уважающий Вас,
А. Деникин
Таким образом, от предложенной мною перегруппировки генерал Деникин отказывался, все оставалось по-прежнему, и вопрос о моем перемещении отпадал.
Тяжелая чаша, казалось, меня миновала.
12-го утром приехал генерал Покровский и, почти одновременно, Главнокомандующий. Сведения от генерала Шатилова становились тревожны. Противник настойчиво теснил наши части на левом берегу Волги. К тому же по реке шло сало, сообщение с правым берегом было чрезвычайно затруднительно, и положение частей на левом берегу становилось серьезно.
Генерал Деникин беспокоился и приказал мне спешить возвращением в армию. В тот же день я с генералом Покровским выехал в Екатеринодар, куда и прибыл утром 13-го. Сведения от генерала Шатилова становились все более тревожными. Наши части, не выдержав натиска противника, начали отход. Генерал Шатилов приказал левобережному отряду начать переправу. Последняя происходила благодаря ледоходу в весьма тяжелых условиях.
С вокзала я проехал к вновь избранному атаману Успенскому. Последний произвел на меня самое отрадное впечатление – спокойного, разумного и стойкого человека. Атаманская булава была, видимо, в верных руках. Дальнейшее зависело от генерала Деникина.
Все происшедшее лишний раз подтвердило верность моего взгляда на казачий вопрос. Не сомневаюсь, что, не прими Главнокомандующий неожиданно для меня решения о предании суду обвиняемых им в измене членов Рады, переворот произошел бы без человеческих жертв.
В тот же день я дал предписание генералу Покровскому:
Ввиду того, что ныне положение в тылу армии в связи с политическими событиями последних дней надо признать вполне благополучным, что изменение конституции края и нахождение во главе края генерала Успенского гарантируют твердую власть, благожелательную великому делу воссоздания Единой России, и дают основание быть уверенным в принятии срочных мер по обеспечению нужд армии – я, согласно Вашего ходатайства, признаю возможным освободить Вас от возложенных обязанностей командующего войсками тыла армии.
Генерал-лейтенант Барон Врангель
Возвращаясь пешком от атамана, я встретил генерала Улагая. Он имел вид помолодевший, жизнерадостный. От прежней подавленности не осталось и следа. Мы расцеловались. Он стал расспрашивать меня, верны ли слухи о том, что я назначаюсь командующим Добровольческой армией. Я рассказал ему о моем предложении генералу Деникину и его ответе.
– Все равно рано или поздно это должно случиться, – сказал генерал Улагай.
– Едва ли, да если и так, то боюсь, что будет уже поздно; однако, ежели бы это случилось, согласились бы вы вновь работать со мной. Сейчас во главе конной группы стоит генерал Мамонтов. Моим первым шагом была бы замена его другим начальником. В настоящих условиях наша конница одна может решить дело…
Генерал Улагай ответил, что всегда будет рад работать со мной.
После обеда ко мне заехал с ответным визитом атаман. Наш разговор еще более подтвердил мое первое благоприятное впечатление.
Перед самым моим отъездом зашел возвращающийся из Таганрога в Кисловодск с ответом от Главнокомандующего на письмо Великого Князя полковник Кубе. Он ознакомил меня с содержанием письма. Генерал Деникин, отдавая должное чувствам
- Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев - Биографии и Мемуары
- Роковые годы - Борис Никитин - Биографии и Мемуары
- Военные кампании вермахта. Победы и поражения. 1939—1943 - Хельмут Грайнер - Биографии и Мемуары
- Петр Великий - Мэтью Андерсон - Биографии и Мемуары
- Пушкин в Александровскую эпоху - Павел Анненков - Биографии и Мемуары
- Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо - Биографии и Мемуары / История
- Собрание сочинений в 2-х томах. Т.II: Повести и рассказы. Мемуары. - Арсений Несмелов - Биографии и Мемуары
- Жизнь Бетховена - Ромен Роллан - Биографии и Мемуары
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Мысли и воспоминания Том I - Отто Бисмарк - Биографии и Мемуары