Сумма теологии. Том IX - Фома Аквинский

Возражение 2. Далее, согласно Августину, «пророком делает не образное ви́дение, а умственное созерцание»[669], в связи с чем в [книге пророка Даниила] (Дан. 10:1) сказано о необходимости уразумения видения. Но умственное созерцание, как сказано в той же книге [Августина], обусловливается не образом, а самой сутью вещи[670]. Следовательно, похоже, что пророческое откровение не обусловливается впечатлением в душу видов.

Возражение 3. Далее, сообщая человеку пророческий дар, Святой Дух наделяет его тем, что превосходит естественные способности. Но человек может формировать все типы видов вещей посредством своих естественных способностей. Следовательно, похоже, что пророческое откровение связано не с впечатлением новых видов вещей, а только лишь с умственным светом.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Я [говорил к пророкам, и] умножал видения, и чрез пророков употреблял притчи» (Ос. 12:10). Но умножение следствий видения связано не с умножением умственного света, который общ каждому пророческому видению, а с умножением видов, следствиями чего являются также и притчи. Таким образом, похоже, что пророческое откровение связано не только с умственным светом, но и с впечатлением новых видов.

Отвечаю: как говорит Августин, «пророческое знание принадлежит в первую очередь уму»[671]. Затем, в отношении знания, которым обладает человеческий ум, до́лжно усматривать две вещи, а именно восприятие, или представление, вещи, и суждение о представленной вещи. Далее, вещи представляются человеческому уму в форме видов, и согласно порядку природы они должны быть представлены, во-первых, чувствам, во-вторых, воображению, в-третьих, пассивному уму, причём в последнем случае они претерпевают изменения, связанные с просвещающим воздействием активного ума. Кроме того, в воображении наличествуют формы чувственных вещей не только так, как они получены от чувств, но также и изменённые различными способами – либо по причине тех или иных телесных изменений (как это бывает в случае спящих или лишившихся чувств), либо по причине сообразования представлений с предписаниями разума ради достижения понимания. В самом деле, подобно тому, как различные комбинации букв алфавита сообщают разуму различные идеи, точно так же различные комбинации образов производят в уме различные интеллигибельные виды.

Что же касается сформированного человеческим умом суждения, то оно зависит от силы умственного света.

Но дар пророчества сообщает человеческому уму нечто, превосходящее естественную способность в обоих указанных отношениях, а именно в отношении суждения, которое зависит от притока умственного света, и в отношении восприятия, или представления, вещей, которое обусловливается посредством тех или иных видов. Во втором (но не в первом) отношении с пророческим откровением схоже обучение человека. Действительно, учитель представляет те или иные вещи своему ученику посредством речевых знаков, но он не может, подобно Богу, просветить его изнутри.

Так что главным в пророчестве является первое из двух, поскольку суждение дополняет знание. Поэтому если те или иные вещи божественно представляются человеку во сне, как это имело место с фараоном (Быт 41:1-7) и Навуходоносором (Дан. 4:2), или даже наяву, как это имело место с Валтасаром (Дан.5:5), то в том случае, когда ум этого человека не просвещается для вынесения суждения, он не может считаться пророком. Что же касается такого представления, то оно суть нечто несовершенное в роде пророчества, по каковой причине некоторые называли его «пророческим экстазом», а связанные с ним предсказания – грёзами. С другой стороны, можно считать пророком того, чей ум просвещён для вынесения суждения относительно чужих представлений, как это имело место с Иосифом, который растолковал сон фараона. Но всё же, по словам Августина, «истинным пророком является тот, кто обладает тем и другим, то есть видит в духе знаменующие подобия телесных предметов и живо понимает их умом»[672].

Затем, чувственные формы божественно представляются уму пророка иногда внешне через посредство чувств (так Даниил видел письмена на стене (Дан. 5:25)), иногда посредством сновидений – либо имеющих божественное происхождение и не полученных через посредство чувств (как, например, когда образы цветов запечатлеваются в воображении слепорождённого), либо божественно сообразованных с теми, которые были получены через посредство чувств (так Иеремия видел «кипящий котёл… со стороны севера» (Иер. 1:13)), а иногда путём прямого впечатления в ум интеллигибельных видов, как это имело место в случае обретших всеянное знание или мудрость, например Соломона и апостолов.

Далее, божественное впечатление умственного света в человеческий ум происходит в одних случаях ради вынесения суждения о том, что было явлено другим, как это имело место с Иосифом, о чём уже было сказано, а также с апостолами, ум которых Господь отверз «к уразумению Писаний» (Лк. 24:45), и то же самое можно сказать об «истолковании языков», в других – ради вынесения суждения в соответствии с божественной истиной о том, что человек схватывает в обычном порядке природы, а в третьих – ради истинного и действенного распознания того, что должно быть исполнено, согласно сказанному [в Писании]: «Дух Господень вёл их» (Ис. 63:14).

Отсюда очевидно, что пророческое откровение сообщается иногда посредством простого просвещения, а иногда – или нового впечатления видов, или их нового сообразования.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано, подчас в пророческом откровении приснившийся вид был прежде получен через посредство чувств и [просто] божественно сообразован с являемой истиной, и в этих случаях предшествующий опыт при формировании образов действенен. Тогда же, когда они запечатлеваются в ум полностью [как бы] ниоткуда, [предшествующий опыт] недейственен.

Ответ на возражение 2. Умственное созерцание обусловливается не телесными и индивидуальными образами, а образами интеллигибельными. Поэтому Августин говорит, что «душа содержит некоторое подобие тому виду, который она знает»[673]. Иногда этот интеллигибельный образ в пророческом откровении запечатлевается непосредственно Богом, а иногда он возникает из того, что представляется воображению, благодаря свету пророчества, поскольку просвещение высшим светом позволяет постигать глубинную суть представляемых воображению вещей.

Ответ на возражение 3. Действительно, человек может посредством своих естественных способностей формировать все типы представлений в воображении путём простого рассмотрения этих представлений, но он не может определять их к отображению интеллигибельных истин, поскольку это превосходит возможности его ума. Поэтому в указанном отношении он нуждается в помощи со стороны сверхъестественного света.

Раздел 3. ВСЕГДА ЛИ ПРОРОЧЕСКОЕ ВИДЕНИЕ СОПРОВОЖДАЕТСЯ АБСТРАГИРОВАНИЕМ ОТ ЧУВСТВ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пророческое видение всегда сопровождается абстрагированием от чувств. В самом деле, [в Писании] сказано: «Если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении (во сне говорю с ним)» (Чис. 12:6). А глосса на эти слова в начале псалтыри говорит, что «видение, которое имеет место во снах и явлениях, состоит в том, что что-то представляется сказанным или сделанным». Но когда что-то представляется сказанным или сделанным, в то время как оно не сказано и не сделано, тогда налицо абстрагирование от чувств. Следовательно, пророчество всегда сопровождается абстрагированием от чувств.

Возражение 2. Далее, когда одна способность поглощена своей деятельностью, другие способности отвлекаются от своих; так, крайне сосредоточенные на слушании чего-либо люди часто не замечают того, что происходит вокруг них. Но при пророческом ви́дении ум в высшей степени возвышен и поглощён своим актом. Следовательно, похоже, что пророческое ви́дение всегда сопровождается абстрагированием от чувств.

Возражение 3. Далее, одно и то же не может одновременно стремиться к противоположностям. Но при пророческом ви́дении ум стремится воспринимать от него и, следовательно, не может в то же самое время стремиться к чувственным объектам. Следовательно, представляется необходимым, чтобы пророческое откровение всегда сопровождалось абстрагированием от чувств.